Как я обретала душевное равновесие, но стала специалистом по ядам

Сначала я не очень хотела об этом писать. Скажут ‒ больная какая-то. Хотя, с другой стороны, ‒ мне и не привыкать вроде.

Две девочки и одна женщина. Рассказ прихожанки

Так странно: просто шла по улице и начала сегодня вспоминать. Столько лет прошло. А сейчас все вспомнилось, как вчера.

Воля Божия

Отец протоиерей Пётр очнулся от стариковского тревожного сна, как обычно, рано: рассвет – едва-едва, но слепой старик все равно его не видел. Охая, кряхтя, он сел в кровати, шепча молитву, неспешно перекрестился на «красный» угол, где были иконы.

Солнце Пасхи

– Какие вы счастливые! – сказал кто-то из взрослых, кажется – отец Тани Мельниковой, помогая с сумками зазевавшейся Алене.  – Совсем молодые, класс еще не выпускной. Последние школьные каникулы впереди! А потом уже начнется взрослая жизнь!

Камушки

Люся сидела за накрытым клетчатой клеенкой столом и внимательно наблюдала за бабой Катей. Та, шепча что-то, разливала вязкое тесто по эмалированным кружкам. Бабушка как бабушка. Обычная. Белый в незабудки платочек. Загорелое лицо, морщинки, кофта на пуговицах с залатанными рукавами. Всегда серьезная. Только глаза улыбаются.

История одного исцеления

Жаловаться я бы не стал. Но мне так объяснили, что про чудо рассказать – дело благое. Потому что это не про мои болячки, а про доброту Бога. Поэтому могу и рассказать. Я обычный человек, работаю, семьянин, друзья у меня такие же, о семьях своих заботятся. Сейчас у меня сын и дочка, тогда только сын был. И вот работа, семья, ну спортзал еще – мы с другом тогда особо там усердствовали, форму себе хорошую хотели. И тут странно начинаю себя чувствовать. Сначала думал – перезанимался. Потом понял, что надо к врачу. И тут меня и огорошивают: а у тебя, уважаемый, вообще-то рак, да еще и запущенный! Ну здрасьте. А так, говорят, бывает: ничего не чувствуешь, а он уже есть. А когда чувствуешь – тогда уже совсем поздно. Вот, значит, уже и поздно как раз. Молодцы, поддержали, ага. Дома объяснять ничего не стал. Единственное что – сказал, что буду потихоньку обследоваться, жена сама давно говорила, что возраст у меня такой – посмотреться бы у докторов на то да на сё, так сейчас все делают. Ну я и сделал вид, что с ней согласился и вот как раз пойду. Обследуют, мне прямо на экране показывают: вот, вот и вот. Я уж не буду загружать подробностями, где именно что нашли, ни к чему это. Но немало, да, и все симптомы сходятся. И непонятно, как оперировать, без органов-то не без всех жить можно. Мы, говорят, должны подумать. Я – говорю им – тоже подумаю. Вот о чем бы мне тут размышлять? Как в народе говорят – о душе пора подумать, перед смертью-то, да? О душе я последний раз лет десять назад думал, даже больше. В другие страны ездил. В Индии был, да-да, на юге, больше на пляже просидел – но к какому-то гуру меня водили, имя его забыл уже. Еще в Непале, там тоже всякое вроде как духовное. Чуть в Африку не рванул, в результате все-таки не решился, мне товарищ зато оттуда всякой ерунды привез, сувениры, на удачу как бы. Даже не знаю, верил ли я во все эти чакры-перечакры или просто интересно стало. Вот знаешь, как индусы вокруг изображений своих божков мишуру вешают, типа нашей новогодней? Вот такая мишура, такой блеск и заинтересовал, видать. А теперь сидел и думал: не помогут мне эти блестки заграничные, точно не помогут. А я крест носил. Золотой, тесть подарил. И как-то вот прямо почувствовал его на себе, на груди. И стал – да нет, не молиться. Я даже не понял, что это было. Словами не говорил, но кажется, будто это первая молитва и была. Всем собой. На тренировках иногда, когда тяжело, как всем телом вывозишь – вот и тут как-то так было, по ощущениям. Весь устремился куда-то... туда. Высоко. К Нему. Как бы – вот он я, посмотри на меня, Господи. Потом уже сознательно стал по монастырям ходить, по церквям. Просить Бога. Ради жены с сынишкой, они уже замечать стали, что со мной что-то не так. Добрые люди объяснили про Исповедь с Причастием. Идолов всяких я из дома выбросил, жена все равно не любила их, а тут сказала, что якобы сын одной из этих статуэток боится. Ну, я скорей и вынес все на помойку. И понимаю, что прежний, больной я все это бы не осилил – работу, и ездить, и все. Значит – лучше мне стало? Ну, заказываю благодарственный молебен и вперед, переобследоваться. А врач в шоке: а где рак-то? А нету. Там какие-то разрастания, которые, конечно, ничего хорошего собой не представляют, и даже немного опасно, что они есть, – но можно всю жизнь с ними прожить и не пикнуть. Может, говорит врач, вы с ними прямо родились. Я киваю, даже не стал спрашивать, откуда же, в таком случае, все мои боли и недомогания взялись, с которыми я пришел на первый прием, и куда они теперь делись. Обследовали всего заново, перепроверили. Нет, нету рака. Опять мне в экран тыкали: вот, совсем все иначе теперь выглядит! Хотелось пошутить, что техника у них сломанная, да не стал. На днях тогда как раз читал житие святых Петра и Февронии, вспомнил, как один струп у Петра остался даже после лечения. Вот и у меня, может быть, как-то так: чтобы не забывал, Кто мне вторую жизнь дал. Жене хотел рассказать только про последний результат, но решил, что в семье все должно быть честно, как есть. Ну и... плакала она, конечно. А потом вместе начали в храм ходить. Сыну нравится, радостный такой, как будто всю жизнь только этого и ждал. Там многодетные семьи в основном – так он пристает, когда у него братишки будут. Может, и будут! Пока вот только дочка получилась. Вот, собственно, такая история у меня и вышла. И слава Богу за все. А еще я в спортзал вернулся, хотя мне сказали – не перегружаться. Но без движения, на диване после работы сидеть и жиром заплывать – я так не хочу. Впрочем, к Божьему чуду это уже не относится.

«Я к вам больше никогда не приду, у вас нечисть кругом!» Страшная история

Вику привела в храм... нечистая сила. Даже так бывает, оказывается. Понятно, что в этом тоже был Промысл Божий, но все равно удивительно.

Чудо о слезах

Обе девушки совсем недавно начали ходить в храм, здесь и познакомились. Вне церкви почему-то пока не общались – зато на приходе их принимали за сестер. И путали. Алина, Олеся, беленькие, тоненькие, да еще и во Крещении обе Александры.

«Не нужно думать, что мы добрее Бога». О безграничной милости

– Не нужно думать, что мы добрее Бога, – говорил мне недавно мой друг, отец Евгений, батюшка с Новых территорий. – Помнишь же, как написано: Какой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или, когда попросит рыбы, подаст ему змею вместо рыбы? Или, если попросит яйца, подаст ему скорпиона? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец Небесный даст Духа Святого просящим у Него (Лк. 11: 11–13)...