За всё благодарить

Юлия Кулакова

...Хочется рассказать. Такое удивление недавно, вот точно говорят – чего только в жизни не бывает, поделюсь с тобой. Но у меня все просто и коротко, не вот какое-то чудо... хотя чудо, конечно.

Я же как росла? Папа мой умер, когда я еще в садик ходить начинала. Мама замуж второй раз пошла, Лилю родили. И вот у нас квартира: две комнаты, большая и маленькая, и кухня. Пока Лиля была совсем малышка, я спала в зале, а остальные в этой маленькой комнате. А потом однажды, когда время пришло младшей сестре в школу идти, отчим сказал: «Лиле надо свою комнату». Я подумала – мы переезжаем, мама тогда много говорила про то, что другое жилье нужно. Но все случилось не так. Мне поставили кровать на кухню, вдоль стены, и рядом тумбу. На кровати я спала, на тумбе задания делала, на стул школьную одежду вешала. Лиля осталась в маленькой комнате, родители поменяли диван и в зале спали.

Как-то услышала, как отчим маме сказал там, за стеной, «еще и твою кормим». Я с тех пор стала стараться есть поменьше. Одежду они мне все равно какое-то время вообще не покупали. Формы школьной у нас не было, мне отчим приносил какие-то вещи от своей сестры, она в соседнем городке жила, вот он туда съездит и привезет. Я сама научилась подшивать, бабушка как-то показала – ну я и... Да, бабушка. Меня к ней отправляли раз в неделю помогать, а чаще почему-то не разрешали. Мамина мама, баба Лара. Мы с ней почти не говорили, я ей пол помою, мы с ней чаю попьем – и я домой. Странно вот так общались. Один раз только я услышала, как мама жаловалась отчиму: баба Лара сказала «почему это Таньку в обносках держите», и дала денег. Тот сказал «ну раз дала денег, то купи». Помнится, мне сапоги купили. Я рада была до невозможности, старые уже в прямом смысле разваливались. «Каши просили», вот уж точно, снеговая «каша» мокрая забивалась.

Вот я спала на кухне, а напротив буфет. И туда за стекло мама поставила бумажную иконку Богородицы. В красном облачении там Она, и Ребеночек в руках. Это, сказала мама, на счастье так делается, чтоб всего хорошего у Нее просить.

И лежу я ночами, не спится иногда. Холодильник гудит, машины за окном ездят, лучи света туда-сюда. И нет-нет да осветят икону. И я начала просить. Пожалуйста, дай, чтобы школу закончить и поступить куда-нибудь. Пожалуйста, дай куда-нибудь переехать. А иногда мечтать начинала. Вот такую квартиру бы хотела, светлую, просторную, на высоком этаже, чтоб город видеть, вот сюда шкаф поставлю, вот такую люстру красивую повешу. Семью надо, детей. Дочка пусть будет рыженькая и с веснушками, я ее буду очень любить и в платьица наряжать. И чтоб деньги были на эти платьица. И сын пусть будет, тоже буду любить. И папа чтоб у них был добрый. И чтоб не умер. И чтобы была работа хорошая, чтобы были деньги всем на обувь, особенно зимнюю. Смотрела на икону, когда свет попадал, говорила «пожалуйста» и засыпала.

Я поступила в университет. Стипендию получала, отдавала полностью маме, она так сказала делать. Собралась я работать пойти. Но мама запретила, сказала, что если мне настолько нечего делать на учебе – чтобы приезжала и больше по дому делала. Что на мне обычно было из дел? Ну, уборка-стирка-глажка. Часть готовки тоже, но не вся.

Однажды бабушка велела прийти к ней – маме с отчимом и мне. Усадила нас, никакого чаю, никакого... в общем, ничего лишнего, сразу сказала:

– Я умираю. Недолго осталось. Где деньги на похороны – покажу, вас не разорю. А квартира эта останется Тане.

Мама аж вскочила:

– Как Тане! Да нам надо, да у нас Лиля...

Бабушка голосом, какого я ни разу не слышала, ответила:

– У Лили есть родители!

И все замолчали. И молчали минуту, наверное, а то и больше. Потом бабушка сказала: «Татьяна, иди на балкон, воздухом подыши».

Я не знаю, о чем там дальше говорили. Веришь, нет, я уши заткнула. И честно дышала воздухом. Вдох – выдох. Я не сразу поняла: как это – мне, как это – квартиру. Как будто просто слова, от которых все нервничают. Мне это тогда неинтересно было, бабушка же сказала, что умирает! Как будто так и надо, и для остальных так же. Я не хотела квартиру, я хотела, чтоб бабушка жила, хоть мы с ней и молчали всегда вместе. Но она, действительно, верно чувствовала – и умерла очень скоро после этого разговора.

После похорон отчим сам перевез мои вещи в квартиру бабушки. А потом позвонила мама и сказала:

– Забудь к нам дорогу, поняла?

Я плакала. Ну – поплакала и перестала, жить-то надо. Стипендия к тому времени у меня была уже хорошая, понемногу начала работать, так что, что называется, на ноги быстро встала.

Я ведь это рассказываю не для того, чтоб пожаловаться. Однажды кое-кому начала говорить – так мне сказали «нельзя такое рассказывать, и вообще тебя совсем голодной не оставили и в детдом не сдали, цени». Ценю... Я вот про что. На днях дочка Анюшка прибегает от подружки и говорит заговорщическим тоном:

– Мам, а можно нам икону?

Я удивилась. Какую икону?

– А у Элинки дома в шкафу маленькая икона Божией Матери стоит. Говорят – обязательно так надо. И она мне дала такую же. Можно?

И тут я как вспомнила!

И как огляделась по сторонам!

Господи Боже! Да у меня ж есть все, о чем я просила тогда, ночами, на родительской кухне. Вот же она, светлая квартира большая «на высоком этаже». И работа у нас с мужем хорошая. И муж – самый добрый человек на свете. И люблю я своих детей, сына с дочкой... ну, рыжульку свою еще и балую, честно признаюсь, она у нас Анюшка в честь папкиной бабули, та тоже рыжая была. Андрюха не обижается, нет, наоборот – говорил все детство «меня баловать не надо, я мужик, вон сестренку нянчите идите». Так смеялись мы... сейчас уже точно мужик, усы растут, поступать скоро будет... Я ж поздно замуж вышла, поздно родила. Боялась, как в таком возрасте будет, но все хорошо прошло. Потом боялась, как бы с мужем ничего не случилось, с детства страх этот, как мой папа умер... ладно. Ну так вот. Представляешь – даже шкаф такой же, как я себе выдумывала, у меня в гостиной стоит! Даже люстра – ну, почти такая же! Балконная дверь с той же стороны, что я мечтала!

– Давай, – дочери говорю, – неси скорее икону.

Она пока убежала, я голову в потолок подняла и только и шепчу: «Спасибо! Спасибо! Спасибо!»

Вот сколько я в детстве «пожалуйста» говорила – столько, наверное, в тот день «спасибо» сказала.

Иконочку поставили. Анюшка гулять убежала, а я вот так на пол села у этого шкафа и ну плакать. Впервые с бабушкиных похорон плакала, наверно. И только благодарю. И прошу прощения, что не благодарила раньше. В церковь я же не ходила, только детей крестить. Муж – тот заходил свечи поставить, у них в семье это принято. А тут как-то понятно стало... Так вот же Кто меня провел через всю жизнь! Никаких особых приключений плохих в жизни не случилось, у людей, особенно у одиноких женщин молодых, всякое же в жизни бывает – мошенники какие-нибудь, да и просто нечестные мужчины. На работе провалы и долги, в конце концов. А у меня ничего этого не было, меня как за руку провели: вот работа, вот муж золотой, вот есть где жить и что есть, вот детки здоровые. А я все это как должное принимала до сих пор, и совсем забыла про просьбы-то свои в детстве!

Теперь благодарю за каждый день. А когда дочка сказала, что у икон «надо просить», то наш папа ее поправил: «Не только просить, но и благодарить!» Так хорошо сказал.

Мы недавно на праздник церковный ходили. Он предложил. Что мы, говорит, как некрещеные, может – сходим? И так хорошо там было, и детям понравилось. Другие, слышала, рассказывают, что подростков туда не затащишь, а мои уже спросили, когда еще пойдем. Старший вообще залез в интернете читать, что там в церкви к чему, нам теперь объясняет.

Скоро снова праздник. Я чувствую – снова всей семьей пойдем. Буду за все благодарить Божию Матерь. И Господа, конечно.

Я о ж о Нем, считай, и не знала.

А Он со Своей Мамой меня, оказывается, всегда слышал, даже в мелочах.

И за руку вел. И от всего плохого берег.

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!