Как потрогать траву

Юлия Кулакова

«У меня проблема», – сказала себе Лина. И это, действительно, так и было. Точнее – она сама была для себя на данный момент проблемой.

Во-первых, она начала сильно уставать. Себя стыдила: не такое уж это великое занятие – из дома работать, все же не мешки таскать. Однако усталость наваливалась небывалая. Да, конечно, она старалась набрать побольше работы. Даже муж шутил: «Больше всех в колхозе работала лошадь, а председателем так и не стала! Всех денег не заработаешь, смирись, отдохни, нам же хватает!» Лина сердилась. Она совсем не настроена была на такие шутки.

Во-вторых – вот как раз в этом еще было дело. В их с мужем отношениях. Все чаще и чаще она на него злилась. В его словах, даже тоне ей казалась то насмешка, то недоброжелательность, – казалась ли? Она была напугана. А еще он, все-таки, был каким-то... несерьезным, что ли. То «давай погуляем», то «кино посмотрим». Какое кино? Вот же, еще есть возможность денег заработать за это время. Не за два часа, конечно, но без этих двух часов ничего не выйдет. А гулять – это ж с ума сойти. На улице резко похолодало, у Лины и так от холода всегда начинался кашель и насморк. «Осень – не повод грустить, это повод носить красивый шарфик!» – словно бы издевалась картинка, случайно попавшаяся на глаза в интернете. Вот и идите сами со своим шарфиком... погулять. А Лине только заболеть не хватало.

Но совесть подсказывала, что что-то не так. Надо бы было попасть на исповедь, помолиться – но в это воскресенье она просто не встала от усталости. Муж тоже переутомился накануне – так и не пошли оба никуда. Раньше это для них было просто непредставимо. А сейчас – вот, пожалуйста...

Сегодня муж уехал на работу. Она отправила заказчикам все материалы, сделанные бессонной ночью, поспала два часа. Потом встала. Посмотрела в окно на свинцовые тучи. Вздохнула, пошла ставить чайник. Мысли путались. Неужели с их семьей происходит что-то плохое? А с ее здоровьем? Может – не затягивать и к врачу? Но что она скажет: «я устала»?

Хорошо, что вспомнила: обещала Насте, подруге, прислать координаты для записи к хорошему хирургу, а то у той давно что-то с коленом. А все равно на пробежки ходит, вот балда, взрослый ведь человек... откуда у людей силы еще и на пробежки? Да еще в такой промозглый холод?

Настя ответила в чате благодарностью. Слово за слово завязался разговор.

* * *

Лина уже мысленно ругала себя, что разоткровенничалась. Настя же совершенно не обязана выслушивать о ее трудностях. Это в детстве мы вываливаем все подружкам, а взрослой тетеньке бы и помолчать – но, видимо, так сказывается нехватка сна. Да, именно так: это «недосып» во всем виноват, так она и написала подруге, извиняясь за все рассказанное. То есть написанное.

А Настя взяла и позвонила ей.

 – Знаешь, – сказала она без предисловий, – сама терпеть не могу давать советы – но, кажется, знаю одно средство...

 – Да знаю: молиться надо, каяться и службу не прогуливать, – вздохнула Лина.

– И это тоже, разумеется, но ты меня послушай. Ты когда в последний раз из дома выходила?

Лина задумалась. Три дня назад? Нет, три дня назад у нее голова болела, за продуктами муж после работы заходил. Четыре? Нет, тогда подвернулся новый заказ.

– Не помню, – честно сказала она. – Неделю назад, может.

Настя присвистнула. Лина усмехнулась: за этот «художественный свист» подружку еще в школе ругали. Ну правильно: строгий историк рассказывает, сколько побед было у знаменитого полководца, а Настя как свистнет! Класс хохочет, историк ругается, а Настя обижается: «Дмитрий Львович, так я ж по делу! Внимательно слушаю, удивляюсь просто!»

– Слушай, Ангелина, – продолжила подруга. – Ты вот что. Ты выражение «потрогать траву» слышала?

– Слышала. Что-то нерусское, – попыталась она отшутиться, уже понимая, куда клонит Настя.

– Да все равно, мир-то весь Божий. И в этот мир таким, как мы, простым мирским людям хотя бы иногда выходить надо, чтоб в своем уме остаться, про то и выражение. И не только свежим воздухом дышать, но и видеть других людей, дома, деревья. Жизнь живую видеть. Это, кстати, не я придумала, это у меня однажды такая же беда была – вот свет не мил. И мне батюшка, между прочим, и посоветовал. Ну, то есть мне он вообще посоветовал на природу выехать, но тебя-то и во двор не выгонишь из тепла, так что не буду.

– А работать когда?

–Ты сначала хоть раз выйди на улицу, а потом и об этом поговорим.

– Да ну...ты не придумываешь, что батюшка сказал? Вообще же всегда считалось, что надо побольше находиться дома и молиться, а не... ну, не развлекаться и гулять.

– Так развлекаться и не надо, я ж тебя не в клуб посылаю. Молиться – а ты разве весь день молишься? Нет, ты сидишь и думаешь, как на тебя муж посмотрел. А он, может, вообще не на тебя так смотрел, а на – не знаю, на полку какую-нибудь, не криво ли повесил. В интернете сидишь – а там все подряд видишь, чего только не переберешь, пока нужные для работы материалы находятся. Вот и плохие чувства всякие оттуда. Я ж сама так же тут сижу и работаю – да я б уже померла, если б в люди не выходила! А гулять вообще важно. У тебя вот, часом, зрение не портится?

– Портится...

– Вот. Мне это врач назвал знаешь как? Да не от компьютера это, подожди. Он сказал, что такое раньше было только у заключенных. Синдром заключенного! Потому что они все время в ограниченном пространстве, глаза горизонта не видят, пространства вокруг себя не видят. И глаза привыкают, в плохом смысле. Чего напрягаться, когда сидишь в клетке метр на метр... ну, я образно. И психика, говорит, тоже страдает: не видишь вдаль – не видишь надежды. Унываешь. Да подожди ты с отшельниками! Отшельники от мира уходили к Богу, а не в клетку унывать. Они там все время с Богом были, все время в молитве. А труд у них был не голову напрягать и нервничать, а – руками. Корзины плели, растили там чего на грядках. Плюс жизнь была такая, что без общения с людьми жили вот разве что, правда, только самые строгие подвижники. А без природы и вообще почти никто не жил.

– Вот только не говори, что святые советовали ходить «на природу»!

– Советовали! Я сейчас не вспомню, но только что в одной брошюре читала, кто-то из святых прямым текстом говорит своему чаду: плохо тебе – иди к реке, к лесу, посмотри, как красиво и премудро Бог все это создал! А святой Тихон Задонский вообще говорил, что и небо, и звезды, и воздух, и травы – все нам проповедует Бога. Сегодня же найду и пришлю тебе, как там точно было. И вот греха в том, чтоб выйти посмотреть на деревья и траву – точно нет. Ну сходи, ну что тебе стоит, а? Ну ради меня!

* * *

«Кажется, уже начинается насморк», – подумала Лина и чихнула.

Неподалеку от дома был пруд. Люди гуляли там по выходным, а она забредала на извилистые дорожки, где пронзительно, как в детстве, пахло водой – только пару раз с тех пор, как они сюда переехали. Муж как-то звал пройтись. Так и не пошли.

По дороге Лина пару раз останавливалась и смотрела в телефон, искала там, что именно Божии угодники про небо да траву говорили. Уж очень ей хотелось показать подруге, что ценность природы для святых Настей, как бы это сказать, переоценена. Ну хорошо, вот сам святой Силуан Афонский даже говорит, что любит очень природу и созерцать Божий мир – но стремился затвориться. Так что не считается. А вот святой – кто? – а, Иустин Челийский пишет, что цветы нам говорят о рае. Хм... ну ладно, цветы и на клумбе растут, не обязательно далеко куда-то ходить. А вот... интересно. Святой Иоанн Шанхайский. И святитель Лука Крымский. И... А ведь и правда. Все так или иначе говорили о том, что Божие творение светит отраженным Господним светом, хоть и страдает от человеческого греха. А Лина о таком и не задумывалась.

Вот и пруд. Ничего не изменилось: подуставшие хозяева с подмерзшими питомцами на поводках; радостно визжащие на бегу, не по погоде укутанные дети. Но сейчас Лине хотелось посмотреть на все это иначе: как на Божие творение. Даже если придется так назвать вон те странные бетонные плиты, куда крупный дядька залез рыбачить, или берег с уже выцветшей травой, по которому уверенно шагает сапожками, рискуя соскользнуть в темную воду, чей-то ребенок.

Она вслушалась. Звуки города, гул машин сейчас будто бы кто-то приглушил, и опадающие листья, ударяясь о землю, звучали громко, отчетливо. Запах свежей выпечки из пекарни в конце аллеи, аромат осенних тополей после дождя, совсем иной, чем весной, летом – и даже чем неделю назад был. Мимо нее черным мохнатым шариком пронесся щенок, спущенный с поводка, и еще один такой же песик чернильной кляксой разлегся прямо на земле. По пруду, ни о чем не беспокоясь, плавали утки. Людей на аллеях было немало, и чувство вины, всю дорогу зудевшее Лине, что она бездельница, понемногу затихало: не может же быть, что столько взрослых людей просто бездельничают? Зачем-то же они вышли погулять?

Над деревьями будто бы блеснула молния. Это маленький купол золотом отразил свет. Неужели достроили храм, о котором столько писали в местных новостях? А она и не знала. Потому что ни разу не доходила до конца аллеи – да и местные новости читать давно перестала, оставила в закладках только то, что нужно было для заработка. Сами они ездили в храм в историческом центре города. И, кстати, как-то ни разу за последний год не побродили по старинным улочкам после службы, как прежде. Сразу на остановку – и обратно домой. Дела, дела.

Лина прибавила шаг. Потом она так и вспомнит: поспешила на свет. Осторожно вошла под своды храма. В полумраке горели свечи, она подошла к образу праздника, поклонилась и принялась рассматривать иконы. Оглянулась на женщину у прилавка – но та, казалось, была погружена в чтение книги в свете большой прямоугольной лампы, протянувшейся над ее головой.

Одна икона удивила ее. Образ, похоже, недавно побывал на реставрации и представлял собой собор шести святых, явно – покровителей какой-то семьи. «Вилисата», – прочитала она имя одной из святых.

 – А разве есть такая святая – Вилисата? – спросила она у женщины.

 – Не знаю, – угрюмо ответила та.  – Раз написано – значит, есть!

«Может – Фелицитата?» – подумала Лина, которая в первые свои годы в церкви очень любила читать жития святых и помнила большинство имен. Представила себе, как некую маленькую девочку много лет назад нарекли редким именем, которое было трудно произнести, – интересно, как на это смотрели остальные? Может, думали: «Ишь ты, Вилисатой какой-то назвали, нет бы Параскевой!» Лина улыбнулась и прикрыла рот рукой, так явственно ей представилась эта серьезная девочка. Чем-то похожая на саму Лину на детских фотографиях. А ведь у них с мужем до сих пор нет семейной иконы с их двумя святыми покровителями. Наверное, надо заказать. Дорого... но для чего тогда столько работать, если не можешь потратить деньги на икону? Или – подождать? А вдруг Господь благоволит, чтобы у них все-таки были дети? Подумаешь – за год «не вышло». Другие и дольше ждут. Может – Настя права и ей нужно поменьше нервничать и побольше гулять? И тогда у них будут долгожданные детишки. И на иконе семейной будут не двое святых, а... хотя бы четверо. Или пятеро. Или больше.

Помолившись особенно перед старинной иконой, Лина вышла на улицу. Тучи на небе были все те же. Но через них пробивались лучи солнца, они попадали на тонкий золотой крест, стремящийся к небу, на золотые, еще мягкие, и темные, шуршащие, листья деревьев, на землю. Лина отошла с дорожки, нашла место, где трава была еще зеленая, и потрогала ее. Сфотографировала. Отправила Насте с подписью: «Трогаю траву!» Несерьезно. Но она хотела побыть несерьезной. И, как в детстве, почувствовать все запахи, услышать все звуки, увидеть все краски мира, который – прежде всего – Божий. Совсем в других красках ей увиделись и последние дни. И почему эти дни казались ей такими вязкими, как тяжелый сон? Ведь столько она узнала нового, интересного. Столько всего удалось сделать. Да и обиды на супруга куда-то делись. Человек позаботиться хотел, волновался, что она себя загонит, вот и все. А если как-то не так что сказал – ну, так и он устает. В конце концов, обо всем можно поговорить. Спросить напрямую. Что она и сделает. Наверное.

Она вдохнула... в книгах в таких случаях говорят – полной грудью. А Лина вдохнула полным носом. Ощутила свежесть воздуха. Насморка никакого не было, зря она боялась. Шея вот немного замерзла, это факт. Наверное, прав автор той картинки: осень – время купить красивый шарфик.

* * *

А мужа Лина все-таки спросила, почему он так странно и напряженно смотрел мимо нее, когда на работу уходил.

– Да понимаешь, – ответил он ей, – что-то я сплоховал. Невооруженным глазом видно, что полку кривовато повесил. Переделать бы – а я не хотел лишний раз тебя беспокоить, ты ночью работала и тебе поспать надо было!

Лина засмеялась. И муж, на всякий случай, тоже.

Гулять на пруд они теперь ходят вместе.

А вот с семейной иконой – решили не торопиться.

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!