«Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье…» Часть вторая
Николай Головкин
23 июля – 230 лет со дня рождения Петра Вяземского, одного из самых выдающихся и интересных личностей «золотого века» русской словесности: поэта, литературного критика, историка, переводчика, публициста, мемуариста, государственного деятеля.
* * *
В 1820-е годы Вяземский целиком и полностью отдался литературе, активно занимался издательской деятельностью. Его дни и ночи были посвящены поэзии. Широкую известность получили «Молитвенные думы» (1821). Уже сам эпиграф ставит главный вопрос (от лица обобщённо-личного светского сознания):
«Пушкин сказал: «Мы все учились понемногу / Чему-нибудь и как-нибудь». Мы также могли бы сказать: «Все молимся мы понемногу / Кое-когда и кое-как». (Из частного разговора)».
Вяземский выступает здесь с проповедью Православия при одновременном покаянии в своём отступничестве:
Хотел бы до того дойти я, чтоб свободно,
И тайно про себя, и явно, всенародно,
Пред каждой церковью, прохожих не стыдясь,
Сняв шляпу и крестом трикратно осенясь,
Оказывал и я приверженность святыне.
Как делали отцы. Как делают и ныне
В сердечной простоте смиренные сыны,
Все боле с каждым днем нам чуждой старины.Обычай, искони сочувственный народу.
Он с крестным знаменем прошел огонь и воду,
Возрос и возмужал средь славы и тревог.
Им свято осенив семейный свой порог,
Им наша Русь слывет, в урок нам, Русь Святая.
Им немощи свои и язвы прикрывая,
И грешный наш народ, хоть в искушеньях слаб,
Но помнит, что он сын Креста и Божий раб.
Что Промысла к нему благоволеньем явным
В народах он слывет народом православным.Но этим именем, прекраснейшим из всех,
Нас Небо облекло, как в боевой доспех.
Чтоб нам не забывать, что средь житейской битвы
Оружье лучшее смиренье и молитвы.
Что следует и нам по скорбному пути
С благим Учителем свой тяжкий крест нести.Не дай нам Бог во тьме и суете житейской,
Зазнаться гордостью и спесью фарисейской,
Чтоб святостью своей, как бы другим в упрек,
Хвалиться, позабыв, что гордость есть порок.
Не в славу, не в почет, народные скрижали,
Родную нашу Русь святой именовали.
А в назиданье нам, в ответственность, в завет.
Чтоб сберегали мы первоначальных лет
Страх Божий, и любовь, и чистый пламень веры.
Чтоб добрые дела, и добрые примеры,
В их древней простоте завещанные нам,
Мы цельно передать смогли своим сынам;Чтоб был евангельский закон не тщетным словом,
Но сильному уздой и слабому покровом;
Чтоб ближний ближнему был бескорыстный брат;
Чтоб и закон земной был неподкупно свят;
Чтоб правда на суде, стыдясь лицеприятья,
Доступною была и вам, меньшие братья!
Чтоб в каждом смертном был, и в рубище простом,
Уважен человек и Божий образ в нем;Чтоб Божий мир для нас был школой изученья,
Чтоб не ленились мы на жатву просвещенья.
Чтоб сердце не в ущерб, и вере не в подрыв,
Наукою народ себя обогатив,
Шел доблестно вперед, судьбам своим послушно,
Не отрекаяся от предков малодушно.Приличный светских долг желая соблюсти,
Ведь кланяемся мы знакомым по пути.
Будь выше нас они, иль будь они нас ниже,
А Церковь разве нам не всех знакомых ближе?
Она встречает нас при входе нашем в мире.
В скорбь предлагает нам врачующий свой мир.
И с нами радуясь и радости и счастью,
Благословляет нас своей духовной властью <…>
Таков, по замыслу Вяземского, вопль русской души, отлучённой по условиям жизни от полноценного исповедания родной веры. Это вопль целого народного слоя – высшего и образованного, сознающего свою оторванность от народной основы и жаждущего воссоединения с ней.
…В 1820-е годы Вяземский также пишет много статей. Это и критические разборы творчества современников, и осмысление литературы прежних дней.
Пушкин, изнывавший в Южной ссылке, далеко от друзей, с наслаждением прочёл отзыв на своего «Кавказского пленника» и писал другу:
«Благодарю тебя, милый Вяземский! пусть утешит тебя Бог за то, что ты меня утешил. Ты не можешь себе представить, как приятно читать о себе суждение умного человека».
Пушкин высоко ценил творчество Вяземского, особенно его журнальную прозу, неоднократно цитировал Вяземского в своём творчестве, много лет вёл с ним обширную переписку по различным вопросам.
Вяземский – действующее лицо в романе «Евгений Онегин»:
У скучной тетки Таню встретя,
К ней как-то Вяземский подсел
И душу ей занять успел.
И, близ него ее заметя,
Об ней, поправя свой парик,
Осведомляется старик.
Эпиграф к первой главе «Евгения Онегина» – это строки Вяземского из его элегии «Первый снег»: «И жить торопится, и чувствовать спешит…».
* * *
Отказавшись от личного участия в тайных обществах, Вяземский, по словам С. Н. Дурылина, вошёл в историю декабристского движения как «декабрист без декабря»
Вечером 14 декабря 1825 года Вяземский пришёл к своему другу И. И. Пущину, и, предвидя его арест, предложил сохранить наиболее ценные бумаги.
Через тридцать два года Пётр Андреевич вернул владельцу запертый портфель с запретными стихами Пушкина, Рылеева, с текстом конституции Никиты Муравьева
Казнь декабристов Вяземский воспринял крайне болезненно и разорвал отношения с властью: за ним был установлен тайный полицейский надзор, он находился в опале.
* * *
Узнав о дуэли и ранении Пушкина, Вяземский сразу же поехал на Мойку, 12.
«Прости, будь счастлив», – такими, по свидетельству очевидцев, были последние слова Пушкина, обращённые к Вяземскому…
Смерть Пушкина глубоко потрясла Петра Андреевича. На отпевании Пушкина перед тем, как закрыли гроб, Вяземский положил туда, как и Жуковский, свою перчатку – последнее рукопожатие и в знак будущей встречи – и рыдал на ступенях придворной Конюшенной церкви.
Письмо Вяземского о последних днях и минутах жизни Пушкина, написанное по просьбе В.А. Жуковского, исполнено горячей любовью к Пушкину:
«Разумеется, с большим благоразумием и меньшим жаром в крови и без страстей Пушкин повёл бы это дело иначе. Но тогда могли бы мы видеть в нём, может быть, великого проповедника, великого администратора, великого математика, но на беду, провидение дало нам в нём великого Поэта».
Вяземский одним из первых назовёт Пушкина тем именем, к которому так привыкло ухо русского человека за два с лишним столетия…
Вяземский написал стихотворение «На память» (1837) и 10 лет демонстративно не появлялся при дворе.
* * *
В 1830-е –1840-е годы семью Вяземских вновь постигло огромное несчастье – с 1835 по 1849 годы скончались от болезней три их дочери Полина (Прасковья), Надежда и Мария (всего у них было восемь детей, до этого в младенчестве умерли четверо их сыновей).
Пётр Андреевич и Вера Фёдоровна Вяземские решают совершить паломничество в Иерусалим1.
Мысль посетить Палестину давно уже зародилась у Вяземского. Путешествие на Восток было тем более привлекательно, что в Константинополе в то время жил их единственный сын Павел (впоследствии ставший историком литературы и писателем).
В то время Павел был на службе при посольстве. Незадолго перед тем молодой Вяземский женился на М.А. Бек (урождённой Столыпиной), замечательной красавице своего времени.
…21 мая 1849 года Вяземские отправились из Москвы в Одессу, откуда морем – в Константинополь/Стамбул, к сыну Павлу. 15 июля они молились за Божественной литургией в посольской церкви в Буюкдере (пригороде Стамбула).
«<…> По старому календарю, – отмечает протоиерей Александр Шабанов. – тогда праздновалась память святого князя Владимира. У Петра Андреевича, как он сообщил, «на Литургии мелькнули мысли», которые он поспешил изложить в небольшом и довольно откровенном очерке. Ни «западник», ни «славянофил», но карамзинист Вяземский излагает точку зрения на Крещение Руси, которой шарахались первые и которая не устраивала вторых из-за её сугубо «русских оттенков». Князь писал:
«Приобщив себя и свой народ к Церкви Православной, Владимир указал путь России… положил незыблемое начало ея исторических судеб… всё истекает из светлой и святой купели, в которую Владимир погрузил с собою младенческую Россию… События нашей старины, события новейшей истории, явления настоящего времени и, без сомнения, будущего связаны и будут связаны союзом нашим с Восточною Церковью. Здесь и должно искать точку исхода нашего и цель, к которой направляет нас Провидение тёмными, но верными путями… <…> …призвание и судьба России преимущественно заключаются в святыни её Православия. В прошедшем – оно наш основной краеугольный камень; в настоящем – наша опора и сила; в будущем – наш светильник и двигатель»2.
В Иерусалиме Пётр Андреевич и Вера Фёдоровна Вяземские находились с 4 по 24 мая 1850 года. Они причащались в храме Гроба Господня, молились на панихиде об умерших родственниках и друзьях. Встречались со святителем Феофаном Затворником и архимандритом Порфирием (Успенским).
… Палестина произвела на Вяземского глубокое впечатление. До Вяземского из русских писателей Пушкинской эпохи «причастниками Иерусалима» стали только Андрей Муравьев и Авраам Норов, оставившие одни из самых известных паломнических книг «Путешествие ко Святым местам в 1830 году» и «Путешествие по Святой земле в 1835 году».
В эти же годы, уже будучи афонским иеромонахом Аникитой, паломничество совершил князь Сергей Ширинский-Шихматов, а в 1848 году – Николай Васильевич Гоголь.
Но первыми в русской поэзии стихами о Святой земле были «Палестина» (1850), «Иерусалим» (1850), «Одно сокровище» (1853), «Александру Андреевичу Иванову» (1858), «Памяти Авраама Сергеевича Норова» (1869) Петра Вяземского.
Образ библейской Ревекки нашёл отражение во многих произведениях мировой литературы и искусства.
Вот и в стихотворении Вяземского «Палестина», выразившем его духовное потрясение, праматерь Ревекка является олицетворением Палестины – ведь это её многочисленные потомки унаследовали палестинские земли:
…Голубой пеленою
Стан красивый сокрыт;
Взор восточной звездою
Под ресницей блестит.
Величаво-спокойно
Дева сходит к ключу,
Водонос держит стройно,
Прижимая к плечу...
…Только осенью 1850 года вернулись паломники в Москву и, не заезжая в Первопрестольную, отдыхали около месяца в Остафьеве, где их навещали друзья и знакомые. Под впечатлением паломничества Вяземский написал кроме стихов также серию заметок3.
* * *
С 1863 года, выйдя в отставку, Вяземский почти постоянно живёт заграницей. К сожалению, его здоровье подточила нервная болезнь, и он был вынужден проводить много времени на популярных в то время европейских курортах, в надежде выздороветь.
Медленными, но верными шагами подходила старость. И в письмах, и в стихах появляется нотка грусти, какой-то меланхолический мотив и частые воспоминания об утрате близких людей.
Особенно подкосила князя гибель Пушкина – ведь в этом была отчасти и его смерть как поэта, смерть целого литературного поколения.
Вяземский приводит в порядок свой огромный архив, готовит к печати свои «Записки». Ещё с 1813 года он вёл свой дневник (своеобразные записные книжки), их сохранилось 36. Интересные факты, меткие замечания, наблюдения – в них вся литературная жизнь Вяземского и «пушкинская эпоха» – «драгоценные указания по словесной, политической и общественной и бытовой истории нашей», – как охарактеризовал П.И. Бартенев (издатель «Русского архива») эти воспоминания Вяземского.
В 1878 году Вяземский принял участие в подготовке полного собрания своих сочинений, написал «Автобиографическое введение», но выхода первого тома не дождался. Первый том вышел в 1878 году, сразу после смерти автора.
…Умер Петр Андреевич Вяземский в Баден-Бадене 10 (22) ноября 1878 года в возрасте 86 лет. Похоронен в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге.
Фото из открытых источников
- Шереметев С.Д. Путешествие на Восток князя П.А. Вяземского. Спб., 1883
- Вяземский П.А. «15 июля 1849 г. в Буюкдере». ПСС. - Т. 2. - С. 397 - 399
- Вяземский П.А. Путешествие на Восток. СПб., 1883
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
