«…Я знаю: придёт срок – Россия меня примет!». Часть вторая
Николай Головкин
3 октября 2023 года – 150 лет со дня рождения Ивана Шмелёва
Окончание. См.: Начало
Крым – одно из самых важных в судьбе писателя мест. Здесь Шмелёв не только любил отдыхать и работать, но даже мечтал иметь свою собственную творческую мастерскую.
…Впервые Иван Сергеевич побывал в Алуште в 1907 году в Профессорском Уголке – на даче издателя детского журнала, своего редактора Д. И. Тихомирова. Крымская природа произвела на писателя большое впечатление. Позже это отразилось в рассказах «Под горами» и «Виноград». В письмах к сыну Шмелёв не раз пишет, что ему хотелось бы поселиться в Крыму.
Летом 1917 года он живёт месяц на даче у С. Н. Сергеева-Ценского. Иван Сергеевич намеревался строить дом, сажать виноград, наслаждаться чудесным Крымом… Осенью 1918 года Иван Сергеевич и Ольга Александровна переселились из Москвы в Крым. Шмелёвы бедствовали, голодали. В поисках заработка Иван Сергеевич часто ездил из Алушты в Симферополь. Там Шмелёв читал лекции по истории русской литературы студентам Таврического университета. Позднее Шмелёвы жили в Алуште в собственном маленьком домике. Этот домик сохранился. В нём теперь открыт музей писателя.
…Из писем, воспоминаний писателя известно, как несчастные родители пытались разузнать об участи сына-офицера, погибшего во время гражданской войны в Крыму, как пробирались они в Феодосию, как тщетно стучались во все двери. Сергей пропал, как пропали многие и многие в той круговерти коренного переустройства жизни в бывшей Российской империи. Иван Сергеевич тщетно искал его могилу. Сам чуть не погиб с Ольгой Александровной в 1921-м во время страшного крымского голода.
Шмелёвы зарегистрировались в коммунальной столовой, где выдавали 200 граммов хлеба в день. Но столовая уже была закрыта: хлеб кончился. Вдруг подошёл человек и, оглянувшись по сторонам, тихо спросил:
– Вы Шмелёв? Это Вы написали «Человек из ресторана»?
Шмелёв рассеянно кивнул. Незнакомец вложил ему в руку свёрток, завёрнутый в белый холст. Хлеб! Целая буханка! Шмелёв считал эту буханку лучшим своим гонораром. «Голод отошёл, мы остались живы. Спасибо человеку, давшему нам хлеб», – писал он в одном из писем.
* * *
Весной 1922 года Иван Сергеевич и Ольга Александровна возвратились в Москву. Вскоре Ивану Сергеевичу предоставили возможность поехать за границу для лечения. 22 ноября 1922 года он с женой выехал в Берлин. А из Берлина по приглашению Бунина перебираются в Париж. Шмелёв ещё не знал, что никогда не вернётся на Родину, ещё таил надежду, что его единственный сын Сергей жив, ещё не отошёл от пережитого в вымороженной и голодной Алуште. Правду о трагедии родители узнали только много времени спустя. Не было у Ивана Сергеевича, впавшего в состояние душевной депрессии, превратившегося в старика, более глубокой незаживающей раны, нежели эта.
Летом 1923 года Шмелёвы решают в Москву не возвращаться.
…Эмигрантская жизнь Шмелёвых в Париже по-прежнему напоминала жизнь старой России с годовым циклом православных праздников, с многими постами, обрядами, со всей красотой и гармонией уклада русской жизни. Православный быт, сохранявшийся в их семье, не только служил огромным утешением для самих Шмелёвых, но и радовал окружающих.
* * *
На чужбине писатель прожил около трёх десятков лет. Разочарованный в жизни, как чеховские сёстры, надломленный, он нашёл всё же в себе силы не просто жить – доживать свой век, но и активно заниматься творческой работой, сохраняя в своих произведениях память об особенном русском укладе жизни и быта. Шмелёв, по его собственному признанию, писал «… только о России, о русском человеке, о его душе и сердце…». Поэтому ему удалось создать в своём творчестве, вновь обрести утерянный в жизни образ Русского Дома. «Последний и единственный из русских писателей, – по слову А.И.Куприна, – у которого можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка».
…В эмиграции Шмелёв стал широко известным. Его выдвигали на Нобелевскую премию. Произведения Шмелёва, переведённые на двадцать языков, читали во многих странах Старого и Нового Света.
* * *
Шмелёв, постоянно окружённый заботой Ольги Александровны, даже и не подозревал, на какие жертвы шла его жена. Он понял это только после её смерти.
…Ольга Александровна скончалась внезапно, от сердечного приступа 22 июня 1936 года. Эта утрата окончательно подорвала силы и здоровье Ивана Сергеевича. Шмелёвы намеревались посетить Псково-Печерский монастырь, куда эмигранты в то время ездили не только в паломничество, но и чтобы ощутить русский дух. Монастырь находился на территории Эстонии, граничащей с бывшей Родиной. Поездка Ивана Сергеевича состоялась спустя полгода. Благодатная обстановка обители помогла ему пережить новое испытание, и Шмелёв с удвоенной энергией обратился к написанию «Лета Господня» и «Богомолья», которые на тот момент были ещё далеки от завершения. Окончены они были только в 1948 году – за два года до смерти писателя. «Доживаем дни свои в стране роскошной, чужой. Всё – чужое. Души-то родной нет, а вежливости много», – говорил он А.И. Куприну.
* * *
Чужбина подарила Ивану Сергеевичу удивительную, трогательную дружбу. Он подружился и тесно общался с великим русским философом и публицистом Иваном Александровичем Ильиным, которому Шмелёв был особенно близок духовно и который нашел собственный ключ к шмелёвскому творчеству как творчеству глубоко национальному. На протяжении долгого времени между ними велась переписка. Сохранились 233 письма Ильина и 385 писем Шмелёва. Это – важное свидетельство политического и литературного процесса времён русской эмиграции первой волны.
Как проникновенно и глубоко сказал Ильин о Шмелёве и его творчестве! «Шмелёв всегда стоял, – пишет он, – вне всяких литературных «течений», «направлений» и «школ». Он сам – и направление, и школа. Он творит не по программам, а по ночным голосам своего художественного видения, которые зовут его и указывают ему путь. Он может писать только тогда, когда в нём зреет, когда созревшее овладевает им, когда одержимость его творческих тайников требует развязки и разрешения. Не он «выбирает» свой художественный предмет или свои образы, а они берут его».
…Чехов подарил нам трёх сестёр, а жизнь, развенчавшая их мечты, как и круто изменившая судьбу русской интеллигенции, шедшей «в народ», – двух братьев во Христе, двух Иванов, Ивана Шмелёва и Ивана Ильина.
* * *
После выхода в свет «Лета Господня» Анри Труайя сказал о Шмелёве: «Он хотел быть только национальным писателем, а стал писателем мировым». Святая Русь, старая Москва с её раздольем, богатством, красочностью быта живут и дышат в прекрасных автобиографических повестях Шмелёва «Лето Господне» и «Богомолье», которые стали венцом его православного миросозерцания. В «Богомолье» он внимательно и тонко рассказывает о давней русской традиции паломничества в Троице-Сергиеву Лавру. «Лето Господне» посвящено Иву Жантийому-Кутырину. Название явилось из Евангелия: «И даша ему книгу Исаии пророка; и разгнув книгу, обрете место, идеже бе написано: «Дух Господень на Мне; Егоже ради помаза Мя благовестити нищим, посла Мя исцелити сокрушенныя сердцем, проповедати плененным отпущение и слепым прозрение, отпустити сокрушенныя во отраду, проповедати лето Господне приятно»» (Лк. 4, 17–19).
Повесть «Лето Господне» Шмелёва передаёт восприятие десятилетним мальчиком Ваней православных праздников, семейных радостей и скорбей. Сказ от лица маленького героя – великолепно найденное Шмелёвым художественное средство. Мир глазами ребенка – продолжение старой традиции Сергея Тимофеевича Аксакова, запечатленной им в его прославленной книге «Детские годы Багрова-внука». Пережитые скорби дали Шмелёву не отчаяние и озлобление, а почти апостольскую радость. Через показ размеренной, светлой жизни глубоко религиозной семьи писателя в «Лете Господнем» и «Богомолье» нам явлена ушедшая эпоха. Эти описания стали свидетельствами духовного и душевного здоровья нашего народа, его искренней веры, приверженности к правде и красоте. Неслучайно современники признавались, что «Лето Господне» и «Богомолье» хранятся в их доме рядом со Святым Евангелием.
* * *
Шмелёв, почётный гражданин Парижа, не покинул город во время Второй мировой войны. Однажды почти в самом конце войны фашисты бомбили французскую столицу. Недалеко от дома Ивана Сергеевича упали сразу четыре бомбы, превратив два здания напротив в руины. Обычно Иван Сергеевич вставал рано, но в то утро из-за недомогания залежался в постели. Это и спасло ему жизнь.Он вспомнил приснившийся ночью сон. Сын обнимал его и говорил:
– Не бойся, папочка, я с тобой побуду…
Проснулся Шмелёв от адского грохота: ещё одна бомба упала на его дом, разрушила часть квартиры. Стекла в окнах были разбиты вдребезги. Острые осколки изрешетили насквозь спинку рабочего кресла Шмелёва. Хлопали пустые рамы, ветер гулял из угла в угол. Вдруг маленький листок бумаги влетел в обезображенную комнату и, слегка покружив над письменным столом, опустился прямо под ноги Ивану Сергеевичу. Он поднял картинку. Это была репродукция «Богоматерь с Иисусом» итальянского художника Балдовинетти. Как залетела она сюда? Видимо, Царице Небесной было угодно сохранить жизнь больному и одинокому русскому писателю – эмигранту. На следующий день в Сергиевском подворье Шмелёв отслужил благодарственный молебен.
* * *
Шмелёв хотел полнее проникнуться атмосферой монастырской жизни, получить благословение на продолжение работы над книгой «Пути небесные». Это – его последний роман о спасении души человеческой, который писатель посвятил светлой памяти Ольги Александровны. Шмелёв называл роман историей, в которой «земное сливается с небесным».
…24 июня 1950 года Иван Сергеевич переехал из суетного Парижа в расположенную в 140 километрах от столицы тихую обитель – русский монастырь Покрова Пресвятой Богородицы в Бюсси-ан-Отт. В тот же день сердечный приступ оборвал его жизнь. По Промыслу Божиему Шмелёв скончался в день памяти апостола Варнавы, небесного покровителя старца Варнавы Гефсиманского, который когда-то благословил его «на путь». Монахиня матушка Феодосия, присутствовавшая при кончине писателя, рассказывала: «Мистика этой смерти поразила меня – человек приехал умереть у ног Царицы Небесной под её покровом».
Какое волнующее и торжественное слово – возвращение! Нередко люди возвращаются после долгого отсутствия домой – к семье, близким. Или в родные места – туда, где прошли их детство и юность, где покоятся их предки, где их помнят и любят. Шмелёв страстно мечтал вернуться в Россию, хотя бы посмертно. Уверенность, что он вернётся на Родину, не покидала его никогда.
«…Я знаю: придёт срок – Россия меня примет!», – писал Иван Сергеевич. За несколько лет до кончины он составил духовное завещание, в котором отдельным пунктом выразил свою последнюю волю: «Прошу душеприказчиков… когда это станет возможным, перевезти прах моей покойной жены и мой в Россию и похоронить в Москве, на кладбище Донского монастыря, по возможности возле могилы моего отца, Сергея Ивановича Шмелёва». И в «Лете Господнем» высказано тоже желание: «А потом и в Донской монастырь… Не надо бы отбиваться, Горкин говорит, – «что же разнобой-то делать, срок-то когда придёт: одни тама восстанут, другие тама поодаль… вместе-то бы складней…»».
А задолго до этого, в 1936 году, Шмелёв писал Ильину: «Где-то свидимся?»… – Если бы в Москве!… – Что Господь даст». И такой посмертной судьбы удостоились два Ивана, два брата во Христе! Сначала Иван Сергеевич Шмелёв. В 2000 году, спустя полвека после кончины во Франции, останки Шмелёва упокоились в родной московской земле. Во исполнение его последней воли в некрополе Донского монастыря, неподалеку от подлинных барельефов Храма Христа Спасителя, сохранившихся в обители, состоялось перезахоронение с кладбища в Сент-Женевьев-де-Буа праха Ивана Сергеевича и Ольги Александровны. В 2005 году в Донском монастыре обрёл вечный покой и Иван Александрович Ильин со своей супругой Наталией Николаевной. Господь по вере исполнил их заветное желание. Духовное наследие, сами судьбы Шмелёва и Ильина – прививка от «бездомовности».
Не пора ли выздоравливать, наводить порядок в Доме?! Из общества потребления возвращаться к истинным ценностям?!
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
