Принцы датские. Истории из девяностых. Часть первая

Владимир Малягин

1. Шесть процентов

Случилось всё абсолютно неожиданно. Как говорим мы, русские, нежданно-негаданно. Шло лето 93-го года. Я жил себе спокойно, никуда не собирался, как вдруг однажды ночью раздался телефонный звонок. Да не простой звонок, а из далекого Копенгагена. Звонил человек по имени Поль. Года за три до этого он был у нас в Москве, взял у меня несколько моих пьес. И вот теперь объявил, что одна из этих пьес поставлена в Дании, и он ждет меня в Копенгагене, чтобы вручить мне гонорар. Датская сторона оплачивает дорогу, проживание в гостинице, суточные. И естественно, сам гонорар.

Новость приятная, ничего не скажешь. Особенно для человека, не избалованного международными связями. Пошел, как мне велено было, в датское посольство, заполнил анкету, сдал чиновнику. Стали ждать приглашения от Поля. С датской визой на въезд к ним проблем не было, она выдавалась быстро и, к тому же, бесплатно. Попутно там же, в посольстве, справился про свой заграничный паспорт, старый он или новый. На новый выездной визы брать было не нужно, а вот на старый – обязательно. Меня успокоили: паспорт новый, можно ехать свободно.

(Кстати, в датском посольстве случилась интересная встреча. Со мной в очереди стояли два очень, ну очень молодых человека, парень и девушка. Но что-то с первого взгляда выдавало в них довольно бывалых людей. Время от времени они удивлялись: а зачем вообще люди в эту поганую Данию едут? Там же абсолютно нечего делать! Ух, как же меня подмывало вмешаться в их разговор и сообщить, этак между прочим, что я вот еду на премьеру своей пьесы и вообще собираюсь получить там гонорар! Гонорар, слышали вы, птенцы, такое слово?..

Как же я был счастлив, что удалось-таки удержать язык за зубами и не опозориться перед этими «птенцами». Потому что из их дальнейшего разговора я вдруг понял, что они, большой компанией, заняты перегонкой автомобилей из Дании в Россию. Не датских, конечно, автомобилей, а настоящих – из Германии, скорее всего. И когда зазвучали цифры в двадцать, тридцать, сорок тысяч долларов за машину, я понял: эти ребята знают, что такое гонорар, гораздо лучше меня. И лишний раз я убедился в том, что молчание – это абсолютное, чистопробное золото…)

А тем временем от Поля пришло приглашение, мне проставили въездную визу в Данию, и я поехал за билетами. Денег, естественно, занял – пятьсот долларов. У кого занял? У своей тогдашней начальницы. Но вот билет до Копенгагена куплен, и надо готовиться к отъезду.

Как нашего человека готовили в те времена в загранпоездки? Во-первых, приодеть его надо, чтобы там не очень отличался, во-вторых – запастись подарками. У приятеля позаимствовал плащик, у другого пиджак, собрал подарки для еще не известных, но уже горячо любимых заграничных друзей.

И вот – день отъезда. В руках – полные сумки, служебная машина привозит меня в Шереметьево. Прохожу досмотр, добираюсь до паспортного контроля. Девушка перелистывает мой паспорт… Еще раз перелистывает…

– А где же у вас выездная виза?
– Мне не нужна. У меня паспорт нового образца.
– Двадцать первая серия? Странно. Минутку, я проконсультируюсь у пограничников.

   Мне становится жарко. Очень жарко… Видать и пиджак, и плащ я взял явно не по погоде! Но вот девушка возвращается.

– Вынуждена вас огорчить. Вам необходимо получить выездную визу.
– Да не может быть!.. Да я же специально у них уточнял!.. Паспорт новый, а самолет сейчас улетит…

Самолет улетел по расписанию, но без меня. Премьера тоже состоялась без автора. Шок был для всех своих, но оправились достаточно быстро. Позвонили Полю, поделились горем, а сами – собрались в МИД, получать выездную визу, теперь уже через знакомых, как всё и всегда у нас делалось.

И тут оказалось, что это въездная виза в Данию бесплатна. А вот выездная из России для российских граждан – за деньги. Наконец даже я начинаю соображать подоплеку событий. Это чужое государство может меня к себе задаром впустить. А уж родное-то меня, любимого своего сына, безвозмездно никогда и никуда не выпустит!.. Но делать нечего, против рожна не попрешь, и вот паспорт сдан, деньги тоже.

Как вдруг грянули на нашу голову очередные политические потрясения со стрельбой из танков по парламенту, с человеческой кровью, с истериками «творческой интеллигенции», призывающей к этой крови. К зданию МИДа, где мне надо теперь получать паспорт, нельзя даже близко подойти. И пока всё утихомирилось слегка, пока рассосалось высокое напряжение, прошло еще недели две.

Но вот и паспорт с визами на руках, и новый билет куплен. Правда, к этому времени уже датская виза подходит к концу, но за это я не переживаю: помню, как год назад продлевал визу в Германии – никаких проблем, только 20 марок заплати.

Время от времени звонил Поль, интересовался делами, но на вопросы, сколько же все-таки денег меня ждет, отвечал всегда односложно тихим задушевным, каким-то ночным голосом: «Сикс просентс. Шесть процентов.»

И вот настал первый день моей поездки.

Со второй попытки (первая была почти месяц назад) прохожу паспортный контроль свободно. Зато теперь почему-то – долгое изучение моего паспорта пограничником. Сверяет фото  с лицом, еще раз сверяет, еще раз… Да неужели же я так похож на шпиона или на какого-нибудь невозвращенца? Но вот звучит строгий вопрос:

– С какой целью выезжаете?
– Там поставили мою пьесу, еду на премьеру.
– Где это «там»?
– В Копенгагене.

Наконец нехотя отдает мне паспорт, и я выхожу во «фри-шоп». Впрочем, что мне до этой свободной торговли, если в кошельке – последние (и единственные) 50 долларов?

Два часа полета – и мы в Копенгагене, столице королевства Дания. Начинается главная заграничная мука – немоты и безъязыкости. Кое-как нахожу выход, подхожу к их паспортному контролю. Подаю документ. И тут… Естественно, по-английски:

– Как долго будете в Дании?
– Дня три или четыре.
– Но у вас виза на два дня!
– Я помню, но я продлю.
– ???

Он меня явно не понимает.

Начинаю косноязычно объяснять и растолковывать, как «last summer» я был в Германии, и как легко мне там продлили визу… Он меня не понимает!..

Он уходит, возвращается, забирает мой паспорт, снова уходит, теперь уже очень надолго, опять возвращается, спрашивает, встречают ли меня в Копенгагене. Да, меня встречают (по крайней мере, я только на это и надеюсь!). Он ведет меня к выходу. (Только бы Поль был здесь! Без него мне проще сразу застрелиться! Но если стреляться, то из чего?..)

Выходим в зал – и вот он! Маленький, бородатый – самый нужный мне на всем свете человек! Ну, теперь у меня гора сваливается с плеч! Я всего лишь гость, а с документами пусть хозяева разбираются.

После наших приветствий пограничник начинает рассказывать проблему. Как-то очень долго. А вот и Поль посерьезнел… Да неужели для них это и вправду проблема?

Но вот они о чем-то, кажется, договорились, и мы наконец выходим из аэропорта. Первые шаги по неведомой датской земле, точнее – по датскому асфальту. Проходим на платную стоянку, подходим к… вот тебе и раз! Подходим к старенькому «вольво» годов семидесятых, местами крепко, чуть не до дыр, проржавевшему. Получается, мои датские друзья, говоря мягко, далеко не самые богатые люди?..

От аэропорта до города километров десять, не больше. Дороги – нечто среднее между нашими и немецкими: ям нет, но заплат много. И уж совсем умиляет количество наших «жигулей» - их встречаешь практически чуть ли не на каждом километре. Ну да, ведь своих легковых машин Дания не делает, во всяком случае, массово.

Продление визы – в отделе полиции. Приемные часы уже кончились, но нас принимают. Начинается долгое заполнение анкет и подробное выяснение, кто я, откуда, зачем и к кому. У Поля списывают все его данные, у меня – пересчитывают доллары в бумажнике (как выясняется, весьма немаловажная операция).

Но вот час спустя продлевают мою визу еще на два дня и отпускают нас с миром. Едем в офис, по дороге заходим в супермаркет, где мой хозяин покупает еды. Много еды, целую тележку. И вот наконец мы в маленькой театральной конторе в самом центре Копенгагена. Здесь еще один человек, молодой коллега Поля по имени Стив. Начинается мука еды (бутерброд надо резать ножом и есть вилкой), соединенная с мукой разговора без языка.

Но мне все же объясняют, что теперь я поступаю на попечение Стива до 9 вечера. Поль сейчас будет занят, он встретится со мной ровно в 9, и мы с ним поедем одиннадцатичасовым поездом… Стоп, а поездом-то куда?.. Начинает приоткрываться реальность: оказывается, пьеса моя поставлена вовсе не в Копенгагене, а в маленьком Ольборге  где-то на самом севере Дании. Этого мне не говорили!..

И вот я оставлен со Стивом и начинается мучительное «гуляние по Копенгагену», когда ты еще можешь вякнуть слово-другое, но из слов спутника понять не можешь практически ничего. Да еще и акцент английского, разный у русских и датчан, тоже сказывается. Остается кивать головой и улыбаться.

Спрашиваю, где русская церковь. Это одна из главных моих надежд. Когда я собирался в Данию, то моя кума не просто советовала, а прямо-таки требовала, чтобы я нашел в Копенгагене отца Александра БИрона (почему-то произносилось с ударением на первом слоге). А причина была такова: кто-то из знакомых московских хиппи моей кумы когда-то был в гостях у этого самого отца Александра и получил такой теплый, такой гостеприимный прием, что никогда уже не смог этого забыть.

Вот в этом и я сейчас нуждался больше всего: в теплом человеческом приеме среди этих чужих стен, чужих лиц, чужих глаз. Услышать родную речь, получить слово поддержки. Человеку ведь не так много надо для счастья – просто чтобы его поняли, чтобы не оттолкнули, как это делают наши московские духовники, всегда открытые душой для любого встречного…

Православная церковь в городе одна, юрисдикции зарубежной. Подходим к ней, но она еще закрыта. Впрочем, служба сегодня будет в пять. Ну вот, появилась хоть какая-то человеческая перспектива. Гуляем еще часа полтора. По площадям ходят странные толпы молодежи в полумаскарадных костюмах с разрисованными лицами – белый фон, пересеченный красными полосами - национальный датский флаг. Крики, шум, хлопушки – в общем, поведение вызывающее. Но я уже знаю по прошлым «выходам в свет», что вся эта вопящая и беснующаяся на улицах западная молодежь для прохожего обывателя не слишком опасна. Для них это всё – только театр.

…Уже позже, дома, оформились эти карнавальные картинки в простую и горькую мысль: да, для них это действительно игра и развлечение. Какой-нибудь чудовищный на вид Элис Купер (беру пример наугад) может в реальности быть добропорядочным гражданином, честным налогоплательщиком и даже патриотом своего государства. Не так у нас. Наши молодые дураки, в отличие от вопящих датских парней, существа сущностные. И, восприняв форму, они наполняют ее соответствующим ей (и жутким порой) содержанием. И что это, как ни очередная драма нашей национальной доверчивости?..

В половине пятого снова подходим к храму. Тут же появляется женщина, открывающая двери.

– Вы что-то хотели?

(Наконец-то, хоть с акцентом, но русский родной язык!)

– Да, поговорить с отцом Александром БИроном.
– БирОном, – поправляет она меня.

   (Сам знаю и всегда знал, что БирОном, да ведь куму послушал!)

   Входим внутрь, интерьер богат и покоен, иконы свои, знакомые до боли. А вот и батюшка появляется из алтаря. В предвкушении душевного общения по-русски перехватываю его, подхожу под благословение.

– Батюшка, можно на минутку?
– Пожалуйста…

(Оказывается, и у него акцент?)

– Я из Москвы, из журнала. Хотел бы с вами побеседовать.
– А что за тема в вашем журнале?
– История России, история Церкви, уклад старой жизни… Да вот, я и журналы для вас привез!
– Журналы?.. Нет, не нужно… Видите ли… Мы стараемся быть осторожными со всем, что приходит оттуда… Москва далеко. И не о чем нам с вами беседовать. Знаете, мы семьдесят лет терпели и еще потерпим…

К концу своего маленького монолога он даже начинает слегка раздражаться и чуть-чуть повышает голос. Совсем немного, но мне хватает. А еще его взгляд вдруг напоминает мне нашего пограничника в Шереметьеве, который подозревал меня в чем-то не очень хорошем. А потом священник уходит. Окончен разговор и вынесен приговор. Приговор окончательный, а потому и обжалованию не подлежит.

Я остаюсь, придавленный невыносимой тяжестью открытия: этот человек не любит меня. За что-то он меня невзлюбил. Именно меня! Но разве такое возможно? Не любить человека, увиденного впервые, только за то, что он приехал из России? И этот храм называется русским православным? Или человечное отношение вы можете проявить только к московским хиппи как к «борцам против тоталитарного режима»?..

И вторая мысль накатывает как волна, теперь уже возмущенная: так это вы терпели семьдесят лет? Вы – здесь – терпели? А наши миллионы мучеников за веру там – развлекались в это время?.. Развлекались, идя под пули и на плахи? Отдавая самое дорогое, единственное дорогое, что есть у человека! Да верующие ли вы вообще, если картина мира (вашего мира) так чудовищно искажена и напрочь лишена любви?..

(Я прекрасно знаю, что в Зарубежной Церкви было много настоящих подвижников и святых. Но мне попался вот такой именно пастырь, и я не хочу фальшивить…)

Слава Богу, мой милый провожатый ни слова не понимает по-русски. А потому Стив вполне уверен, что наша встреча со священником была очень сердечной. Теперь по установленной Полем программе – поездка к Стиву домой и ужин. На автобусе приехали на окраину, пришли в небольшой домик, где Стив снимает две маленьких комнатки. Он принялся готовить ужин, а я почувствовал такую тяжкую, такую нечеловеческую усталость после этого бесконечного дня, что вспомнил, как по-английски «спать». Мне показали место, я лег и тут же уснул.

Разбудили меня часа через два. Ужин был готов, а у Стива уже сидела его подруга. Ну вот, еще женщины за столом не хватает для полного счастья. Начался долгий ужин почти молчком. Вот и 9 вечера прошло, а Поля всё нет. Зато я узнал, где он! Оказывается, я приехал в Копенгаген в день огромного, решающего национального события: сегодня произошел футбольный матч между датчанами и ирландцами, старыми, да что там старыми – вечными соперниками. Так вот отчего этот патриотически-театрально-маскарадный подъем молодежи!

Наконец, часу в 11-м появился Поль. До этого я уже успел пролить красное вино на белоснежную скатерть, тут же вспомнив героев Достоевского, которые обязательно должны отметиться чем-то похожим, если уж не разбить драгоценную хозяйскую вазу. Оказалось, что наши жизненные планы резко поменялись: на сегодня поездка в Ольборг отменяется – нет билетов (о, да это совсем как у нас, порадовался я про себя). Отчего же билетов нет? Да ведь вся Дания разъезжается по домам после футбола. Мы поедем в Ольборг завтра с утра.

Ночевать отправились к Полю домой, он отвел меня в детскую, где было постелено. Я отдал ему свои презенты и лег. Господи, ведь это только первый день прожит, сокрушался я, засыпая тяжелым мертвым сном…

Продолжение следует