Светлое подольское будущее
А Россия тем временем, пока Свечкины осваивались в своем новом рогожинском житье, проходила свои страшные 90-е годы. Сейчас стало неким дикторским штампом называть их лихие девяностые. Но это название как-то стыдливо прикрывает и даже слегка облагораживает их настоящую сущность. А сущность их была – воровские девяностые, бандитские девяностые, предательские девяностые. Пока иуды на самом верху продавали и отдавали даром Россию ее злейшим врагам, всей остальной своре жулья было разрешено воровать и грабить собственный народ в чуть меньших размерах соответственно чину.
Уехав из Москвы, Свечкины чуть не каждый день как будто получали зримое подтверждение правильности своего поступка. Но жизнь, как бы ты ни пытался от нее убежать или хотя бы отвернуться, никогда не позволит тебе этого сделать. И надо же было случиться, что именно в Подольске (а Рогожино было в Подольском районе, если мы еще не говорили) развернулась одна из самых характерных историй всех 90-х годов!
Впрочем, дадим слово самому Петру Петровичу. Он про эту историю написал очерк (назвав его социально-психологическим этюдом) и опубликовал в том самом журнале, где тогда работал. Публикация была в 1995-м, а сама история происходила на год раньше. Поэтому читатель должен делать поправку на уровень цен того времени.
Итак, вот что написал тогда Петр Свечкин.
Кончилась эта история классически банально: тысячи людей легли спать, подсчитывая в уме свои миллионные барыши, а наутро их ожидало тяжкое и безысходное похмелье. Двери фирмы, делавшей их в одночасье богачами, оказались вдруг дверями в никуда и в переносном, и в самом прямом смысле. А по опустевшим коридорам обшарпанного и заплеванного здания гулял ветер да гудели многоголосые проклятья организаторам такого небывалого – и такого неверного счастья… И эта банальная история не заслуживала бы нашего внимания, если бы нечаянно не нарисовала коллективный портрет – нас самих и нашего времени.
Но и начало истории было классическим по внешней достоверности: при Подольском электромеханическом заводе в 1993 году возникла скромная конторка по продаже швейных машин. Название у нее было странноватое – «Властилина». Почему не властелинка или властелинша, а именно властилина, да еще и через И?
Да какая разница? Делом контора занималась понятным и простым: продавала подольские швейные машинки за полцены. Деньги сдаешь сегодня, товар выдают через месяц. Все довольны, ведь машинки-то те же самые! Это пусть дураки их в магазинах за полную стоимость покупают!
Желающих поучаствовать в бизнесе оказалось немало. И маховик счастья стал набирать обороты.
А весной 1994 года «Властилиной» был сделан принципиально важный шаг, а точнее, даже – скачок: от маленьких швейных машин к машинам большим. Легковым. Автомобиль за полцены – это уже было серьезно для всех и для каждого. Для тех, у кого машины нет, – реальная возможность ею, наконец, обзавестись. Для тех, кто ездит на старом авто, – забрезжила перспектива пересесть на новое за те же деньги. Еще для тысяч других – купить за полцены, чтобы продать за полную цену. Лови момент, делай из воздуха за два-три месяца тысячи и десятки тысяч долларов!
К лету 94-го подмосковный Подольск стал самым популярным городом в нашей стране. И это при том, что не было рекламы по ТВ, не печатались объявления в газетах. Зачем? Ведь еще Пушкин (ну как без него?) в «Борисе Годунове» говаривал, что мы сильны не войском и не польскою подмогой (насчет первого – бывает по-разному, насчет последнего – уж точно!), а мнением, да, мнением народным! А народное мнение уже вынесло непререкаемый вердикт: «Дело это верное!» И не нужна стала больше никому никакая реклама.
Но реклама (настоящая, жизненная, а не тошнотворно-телевизионная) все-таки была – сотни и тысячи потных, усталых, нервных людей, получающих вожделенные ключи от машины вместе с новенькими авто в придачу. Каждый день тех, чья очередь подошла, усаживали в автобусы и везли в Москву за машинами. Четыреста, шестьсот, восемьсот авто в день приобреталось через «Властилину». Подольское ГАИ стало местом паломничества покруче Мекки: люди ждали в очереди по две-три недели, чтобы поставить новенькую машину на учет.
А дело тем временем набирало обороты. Появился, как любили говаривать в дефицитные советские времена, новый вид услуг. Теперь человек мог сдать деньги, чтобы через месяц-полтора получить назад тоже деньги. Только, естественно, в двойном размере (доходность не 10% годовых, а 1000!). Людям, которые покупали машины в целях спекуляции, этот вид услуг пришелся по душе: процесс зарабатывания денег из воздуха упростился до предела (точнее – до беспредела).
Впрочем, для людей солидных тоже открылись новые горизонты: фирма начала собирать деньги на строительство квартир, домов и коттеджей. Путь от швейных машинок до недвижимости был пройден в рекордно короткий срок – за год с небольшим.
Дело росло. И вот уже сдающая деньги очередь, которая раньше входила в заветное здание и разбегалась по окошечкам («Жигули», «Москвич», «Волга», «Таврия»…), выстраивается в грязи перед домом, и кто-то с крыльца командует в мегафон-«матюгальник» порядок дальнейших действий. И вот уже рядом с очередью появляются в изобилии тихие люди, которые могут помочь сдать твои деньги, минуя эту самую очередь (естественно, за определенную мзду).
Словом, ситуация обрастала такими привычными (и такими знакомыми для нас!) аксессуарами, характерными для любой кормушки что советского, что постсоветского времени. И эта привычность и знакомость тоже придавала сей картине убедительность и достоверность. До тех пор, пока в одно прекрасное осеннее утро (прекрасное, правда, лишь для тех, кто не доверял своих денег «Властилине») из-за сверкающих дешевым золотом декораций вдруг не появилась рогатая, нагло хохочущая харя.
И тут-то все сразу поняли…
А что, собственно, поняли?
===========
У меня не возникает сомнений, что эта афера была организована на достаточно высоком уровне. Возможно, когда-нибудь, в какой-нибудь академии воровских наук по этой теме будут защищаться диссертации (а может, уже и защищаются). По слухам Валентина Соловьева, хозяйка «Властилины», увезла с собой куда-то в прекрасное далеко то ли семь, то ли десять, то ли семнадцать триллионов рублей (в ценах 1994 года).
Но дело даже не в величине суммы. Точнее, сама сумма – показатель масштаба этого бизнеса. И поверить, что заправляла всем одна женщина, что она спланировала, организовала, а потом направляла это мощное и мутное движение, не способен, кажется, даже школьник. Были, стояли за ней наверняка люди, которые просто не хотели такой всенародной славы, которая осенила главу Соловьевой. Эта слава просто была им не нужна.
Да и сама дерзость, с которой делалось дело, тоже о многом говорит. Воришки рангом поменьше уже где-нибудь на первых миллиардах посчитали бы себя обеспеченными до конца дней и не стали бы дальше искушать судьбу. А тут счет идет на триллионы, подольская милиция вовсю участвует в разработке неожиданного клондайка (о ее роли мы еще упомянем), город наводнен бандитами, слетевшимися как всегда на дурные деньги, огромные столичные заводы привозят миллиарды, чтобы заработать на выплату зарплаты для рабочих, лица кавказской национальности рвутся без очереди, чтобы поскорей сделать свои пачки денег вдвое толще – а мы поверим, что хозяйка, зная, чем обернется для нее разоблачение, обладает такой сверхчеловеческой выдержкой, что, не останавливаясь, играет на повышение?
Нет, не поверим. Мне, во всяком случае, в это не верится. Просто настоящие хозяева дела так от начала до конца и остались в тени. Но именно они-то и планировали, именно они и имели настоящую информацию. И когда наступил день-икс, кто-то кому-то просто сказал: «Все». И «Властилины» не стало. Так, как будто и не было никогда.
Но что-то мне кажется, что организаторы «подольского счастья» рано или поздно нам откроются. Ведь все-таки им есть чем гордиться, говорю это безо всякой иронии. Не тем, конечно, что смогли заранее смоделировать ситуацию, или сумели вовремя перевести деньги в безопасное место. А тем, что смогли понять психологию масс, что услышали и использовали в своих целях пусть невысказанную, но пламенную и непреодолимую мечту трудящихся…
===============
Мы разговариваем в начале лета 94-го года с моим соседом по Рогожину, крепким хозяином и настоящим работником, день у которого начинается в пять утра. Жена – школьная учительница, дети получают образование и становятся на ноги.
– Приехал я в Подольск, дай, думаю, гляну, что за контора такая хитрая. Из машины вышел, а навстречу – школьный товарищ Витька: «Славик, почему я тебя здесь впервые вижу?..» Оказывается, он давно уже тут крутится и внутрь без очереди вхож. «Давай немедленно тащи деньги хотя бы на "Москвич", а если напряжемся, я тебя потом на "Жигули" перепишу! А захочешь – деньги будешь растить, мы тут все уже прилично заработали!» Сели с ним, побалакали, поделился он, как и что делается. Завтра повезу ему деньги, глядишь, хоть машина будет новая, этой-то уже одиннадцатый год… Я, конечно, много времени потерял. Вон Леха занимал у меня три месяца назад два миллиона, а теперь уже четвертый «Москвич» получает. У нас тут в Рогожине кто по двадцать, а кто и по шестьдесят миллионов заработал…
Я поинтересовался, на чем все же основана такая потрясающая благотворительность?
– Во-первых, наша инфляция. За полтора месяца деньги твои и так вырастут, если их по-честному индексировать. А эти люди не просто индексируют – они их крутят в банковской системе, а это – сам понимаешь… Да и машины, конечно, они не за полную стоимость покупают, есть свои каналы…
(И так думали все, кроме тех, кто знал дело изнутри. Но оказалось, машины «Властилина» покупала именно за полную стоимость. Чтобы потом продать своим клиентам за полцены. Слухи об этом как-то глухо проскользнули в печати к концу лета 94-го и меня, следившего за этой историей, насторожили сильно. Но происходили ведь и совсем удивительные случаи: люди сдали по 4 миллиона на «Москвич», подошел срок получать, а «Москвичей» нет. Зато есть «Жигули», стоившие для клиентов фирмы 7 миллионов. Но путем каких-то странных перерасчетов оказывается, что за «Жигули» не только не надо ничего доплачивать, но еще каждому причитается «сдача» по миллиону с лишком! Ну разве не доказательство честности фирмы, торгующей аж себе в убыток, только чтобы нам было хорошо?..)
– Все это уже было в других странах, – увлеченно продолжает мой сосед. – В Польше таких контор много было, первые участники этих игр помногу наживали. Потом люди раскусили, массой хлынули, доходы упали, все само собой закончилось…
(Не знаю, как там было в Польше, но точно понятно, что принцип «пирамиды» мой собеседник тогда еще не понимал.)
– Надо успеть хоть что-то заработать. Денежки-то я люблю. Не то чтобы очень большие, у нас такие и деть некуда. А такие деньги, чтобы свободно жить и копейки не считать…
(Ну да, ведь деньги – это чеканная свобода, как сказал кто-то из основоположников. Не Маркс ли, живший на содержании у своего друга-богача Энгельса?)
И так, как мой сосед, рассуждали все. И об инфляции, и о прокрутке денег в банковской системе, и о машинах, доставаемых подольской конторой за полцены. И о том, что со временем доходы упадут сами собой и можно будет вовремя выйти из игры. И логика рассуждавших понятна: сдав в чужие руки свои кровные, надо успокоить себя, убедить в верности совершенного шага. Но и главная идея тоже была у всех одна: «Деньги я люблю. Они дают свободу».
Забегая вперед, скажу, что никакой свободы мой собеседник не преумножил. Не успел. Все его деньги – 10 миллионов, заработанные тяжелым трудом всей семьи за год или полтора, – сгорели. Пришлось туже затягивать пояс и заново достигать того, что уже было достигнуто.
(Когда он пришел в назначенный срок за положенными двадцатью миллионами, ему сказали, что деньги временно не выдаются – очень большую сумму взял в долг банк «Гермес». Деньги будут через две недели. Но можно прямо сейчас записаться на новый виток. Тогда через четыре недели он получит уже сорок миллионов! И он записался – ведь богатство само текло в руки…)
И все же сосед отделался сравнительно легко. Он не влезал в долги, не продавал машины, а еще, хуже того, – квартиры или дома. А ведь были и такие, и немало. Впрочем, почему были? Они и сейчас пытаются отдать долги, в которые влезли в надежде на будущую свободу…
Понятно, что деньги в той или иной степени любят все. Или, во всяком случае, желают иметь. Именно как воплощение свободы. Свободы жить на широкую ногу и плавать на собственной яхте и летать на своем самолете. Или свободы купить своим детям полкило колбасы и триста граммов масла. Но ведь не все же, чтобы преумножить свои сотни, тысячи и миллионы, станут играть в рулетку?
Увы, оказывается, почти все. Безбородые юнцы и убеленные сединами старцы, бездельники-алкаши и люди с трудовыми мозолями, представительницы всех видов и типов прекрасной половины человечества – и строгие стражи порядка…
(О стражах порядка я обещал упомянуть особо. Очень знающие люди рассказали такие подробности: когда «Властилина» перешла на раздачу автомобилей, ею заинтересовалась подольская милиция, навела какие-то справки. Было понятно, что налицо мошенничество в особо крупных. Что было делать? Прикрыть лавочку в самом начале, чтобы тысячи людей не понесли убытков, чтобы не было этих тысяч драм?
Но что бы с этого поимели стражи? То-то и оно… А потому был выбран компромиссный вариант: к даме в контору привели своего человека, посадили за отдельный стол и сказали, чтобы машины для них делала только через него. И все стали работать дальше, дальше и дальше, поскольку аппетит приходит во время еды. И все закончилось так, как закончилось…)
Да, много их было – тысячи, десятки тысяч людей. А возможно, и сотни тысяч – ведь в игре участвовали громадные предприятия, учреждения, организации. Когда-нибудь, наверное, узнаем и точное число участников этой аферы десятилетия.
Но вопрос-то в другом: на чем же нас все-таки ловят организаторы подобного счастья? Где лежат глубинные корни и причины подобной эпидемии сумасшествия?..
