Друг человека Гуля и ее подвиги
Пришла пора рассказать о том самом щенке, которого Петр Петрович купил перед отъездом из Москвы в Рогожино. И который (которая) потихоньку превращалась во взрослую овчарку-азиата (лет через десять их в России начали называть исключительно алабаями).
Отличительные их признаки – отсутствие хвоста и ушей, которые купируются в самом нежном возрасте, поскольку собака эта изначально – пастушья и сторожевая и встреча с волком или шакалом для нее – обыденная жизнь. Масти Гуля была песочной, на лбу – белое пятно, а по бокам по морде – две черные полоски, придающие ей виновато-кающееся выражение.
Гуля была собакой умной и даже благородной, что она доказала всей своей последующей жизнью. Но по молодости, как известно, даже людей тянет на подвиги, порой не очень уместные для окружающих. Собаки в этом смысле тоже не исключение.
Когда Свечкины переехали в Рогожино, забор вокруг их участка был весьма условным, как и многое другое в их доме. А сажать на цепь четырехмесячного щенка, да к тому же – благородных кровей, Свечкиным как-то в голову не приходило. Поэтому под охраной Гули оказался весь участок в 12 соток. Под охраной и в распоряжении. Но кто из нас в детско-подростковом возрасте может пребывать всегда в границах и не пытаться освоить окружающие просторы? Гуля не смогла.
Поэтому первым подвигом Гули была охота (и здесь врожденный инстинкт не подвел, что называется).
Как-то раз Свечкины вернулись из Москвы, куда они ездили на службу в свой храм каждое воскресенье. Вошли к себе на участок – и застыли изумленные: весь огород был запорошен снегом. И это в июле месяце? Поразило еще и то, с какой радостью и даже гордостью встречала их Гуля. Она как бы говорила: вы там молились, а я тоже не теряла времени.
Пригляделись – и поняли, что дело гораздо серьезнее атмосферной аномалии. То, что они приняли за снег, было куриными перьями ослепительно белого цвета. А поскольку своих кур у Свечкиных тогда еще не было, стало ясно: Гуля в их отсутствие решила выйти на охоту. Отгрызть пару штакетин для молодых собачьих зубов было делом нескольких минут, а дальше…
Свечкины собрали всех жертв собачьей охоты и сложили в корзину. Их было пятнадцать. Проулок, где охотилась Гуля, был местом выпаса кур соседки Раисы Григорьевны, значит, надо было идти к ней. Раиса Григорьевна, увидев своих задавленных кур, резонно заметила своим новым соседям, что ее куры были живыми, а в этих, да еще задушенных несколько часов назад, она как-то не очень нуждается и вообще их в лицо не узнает. И ее можно было понять.
Пришлось Свечкиным раскошеливаться, чтобы хоть как-то компенсировать соседкину потерю. Учитывая, что каждая копейка была у них на счету, Гулина удачная охота обернулась для них серьезным убытком.
Наказывали за это событие главную виновницу торжества или нет, Свечкины не помнят. Но помнят, что Гуля поначалу никак не могла взять в толк, за что ей так строго выговаривают ее хозяева. Так банально закончилась эта удивительная охота. Надо заметить ради справедливости, что она была первой и последней в славной собачьей биографии Гули. Видимо, хотя желание быть добытчицей для семьи всегда жило у нее в крови, в конце концов она все же все поняла…
Но, конечно, приключения на этом не закончились. И следующее было вполне драматичным.
В те годы Рогожино было буквально заполнено самой разной живностью (подробно об этом расскажем чуть позже). Многие его жители разводили на продажу овец (то есть баранину). Даже не то, чтобы разводили, а брали молодых животных на откорм, растили их, а потом резали и продавали. Занятие явно было выгодным, поскольку занимались этим весьма многие хозяйства.
Но мясо продавцам надо было сдавать, что называется, в чистом виде, без потрохов. А куда их девать? Потроха закапывали в землю. Иногда – глубоко, иногда – не очень.
Итак, следующим Гулиным приключением была охота за потрохами. Как-то раз она принесла на двор целую кучу этой дряни, только что откопанной из весьма условного могильника. Конечно, опять получила выговор, а может, и взбучку, но беда была не в этом. А в том, что она уже успела попробовать на зуб то, что откопала…
Короче говоря, Гуля заболела. По-настоящему. Ветеринар Михаил Николаевич, благо он жил через несколько домов от Свечкиных, пришел быстро, но ничем не смог обрадовать. Собака либо выживет (и тогда на всю оставшуюся жизнь получит иммунитет от любых кишечных инфекций), либо умрет (и тогда никакой иммунитет ей уже не будет нужен). А лекарства? Да нет никаких лекарств, организм сам должен справиться с этой заразой. Либо не справиться. Но что-то же надо делать, чем-то же можно помочь? Можно. Кормить ее только мелко нарезанными кусочками свежей говядины. Но это возможно тогда, когда она сможет хоть что-то съесть…
Говядина была тут же куплена, нарезана, предложена. Увы, Гуля на нее даже не посмотрела. Точнее, посмотрела, но с такой тоской, что стало ясно: все еще под большим вопросом.
Гуля лежала почти неживая. Она лежала не шевелясь, и даже глаза открывать ей было тяжело. Однажды, выйдя в огород, Петр Петрович увидел картину, которая, говоря высоким штилем, пронзила его сердце: на коврике лежит Гуля с закрытыми глазами, а напротив нее – свечкинский белый кот по кличке Котя. И не просто лежит напротив Гули, а положил свою лапку на ее мощную лапу и с состраданием смотрит на нее. Жалеет.
А ведь когда она была здоровой, Котя пулей пролетал мимо Гулиной будки, чтобы невзначай не получить трепку или колотушку! Вот как меняет нас болезнь. И не только тех, кто болеет, но и тех, кто находится рядом с ними…
Петр Петрович смахнул непрошеную слезу и пошел дальше по своим делам. А Котя остался лечить Гулю…
Но вот наконец произошло радостное событие, наполнившее семью надеждой: Гуля съела один кусочек мяса! А потом еще один. И еще… А потом встала и медленно, покачиваясь, прошлась по участку.
Молодой организм переборол недуг. Она поправлялась так же быстро, как и заболела. И вот, через три-четыре дня после кризиса, она уже снова смотрела на мир живыми глазами, снова подбегала к хозяевам и всем видом выражала свою преданность. И снова бросалась в погоню за Котей, как только он появлялся в поле ее зрения. А он, если не успевал убежать в дом, спасался от нее на яблоне или вишне.
Куда делись любовь, забота и примирение? Наверное, туда же, откуда они на время спустились, – на небо…
…Но главной жизненной задачей Гули была, конечно, охрана дома и участка.
Один из основных факторов способности собаки быть сторожем – ее голос. Голос природа Гуле подарила редкий. Будучи собакой вполне средних размеров (в масштабах овчарок, конечно), Гуля обладала таким низким и мощным голосом, что, когда она этот голос подавала, большинство окрестных собак (а собака была в каждом дворе, да порой и не одна) как-то стыдливо смолкали, как бы признавая ее первенство. Во всяком случае, первенство в деле подачи голоса.
С Гулиным голосом был связан еще один яркий эпизод. Как-то вечером, почти ночью, Петр Петрович вышел во двор подышать воздухом. Мимо их дома как раз в этот момент проходили в ночной темноте двое мужчин. Очевидно, мужчины эти были не очень честного склада. Зная, что их никто не слышит, один громко и не слишком цензурно рассуждал о том, что неплохо бы и вот этих (то есть Свечкиных) как-то попроведать (то есть обворовать). На что его напарник, тоже не очень цензурно, воскликнул в том смысле, что у них такая собака, что он лично туда никогда не полезет – ему жизнь дороже. Надо ли говорить, что после этого нечаянно подслушанного диалога Петр Петрович полюбил свою Гулю еще сильнее…
Впрочем, не только голосом охраняла Гуля дом. Спустя полгода или год, когда Гуля уже сидела на цепи (а на цепь ее пришлось-таки посадить из-за бесконечных претензий соседей, чью живность она время от времени пугала, вырвавшись в очередной раз со своего двора), произошел примечательный случай.
В Рогожино наведались цыгане по своим цыганским делам. Проходя по улице и заглядывая в каждый двор (а заборы были – обычный деревенский штакетник), они примечали, где что плохо, а где что хорошо лежит. Какой-то цыган помоложе и порезвее решил наведаться к Свечкиным. Было воскресенье, а значит, Свечкины были где? Правильно, в своем московском храме. За главного в доме была Гуля.
Увидев крадущегося в дом вора, Гуля не стала терпеть этой наглости. Она рванулась посильнее, даже очень сильно, оборвала цепь и бросилась на нарушителя. Только молодость и профессиональная воровская привычка уносить ноги спасли молодого цыгана от тяжелейших травм. Да еще, наверное, обрывок цепи, который несколько тормозил стремительное движение среднеазиатской овчарки. По рассказам очевидцев, через забор молодой вор не прыгал, а буквально летел, подобно горьковскому буревестнику или чеховской чайке.
С годами Гуля становилась спокойнее и мудрее. И если за молодым Котей она, сама будучи щенком, носилась во всю прыть, то с Мусей (о которой речь еще впереди) они попросту ночевали вместе в собачьей конуре, когда Муся припозднялась по своим кошачьим делам и не успевала вернуться в дом до того, как хозяева лягут спать и закроют дверь на ключ. С утра Свечкины могли наблюдать весьма выразительную картину, когда выходили во двор: из конуры появляется заспанная Гуля, стоит, покачиваясь и позевывая, а через полминуты оттуда же выходит не менее заспанная Муся и так же позевывает и покачивается. Идиллия…
Венцом жизни Гули было то, как она эту жизнь закончила. Последний год она болела, у нее развивалась опухоль. Призванный Михаил Николаевич, осмотрев собаку, определил, что опухоль резать нельзя, поскольку пожилое животное не вынесет тяжелой операции. Да и то сказать, Гуле исполнилось 12 лет; для собак этой породы – приличный возраст.
Этим летом (шел 2006 год) Свечкины с двумя младшими детьми поехали отдыхать за границу, оставив на хозяйстве родителей Петра Петровича.
А когда вернулись, сразу почувствовали: чего-то не хватает.
Не хватало Гули. Опечаленные родители рассказали, как было дело: несколько дней назад Гуля снова сорвалась с цепи и ушла. Ушла и пропала. Сколько дедушка ни разыскивал ее по улицам поселка и даже окрестным кустам и лужайкам – никаких следов не было обнаружено. Поиски более молодых Свечкиных тоже не принесли результата. Позже Петр Петрович прочитал об одной из особенностей таких собак: умирать они уходят подальше от дома, так, чтобы их смерти не видели их хозяева.
Почему? Может, потому, что не хотят приносить любимым людям лишних страданий? Может, потому, что слишком горды и не хотят, чтобы люди видели их в слабости и агонии? Может, потому, что чувствуют: смерть – это самое личное, что есть в этой жизни? Кто знает…
Так закончила свою честную собачью жизнь азиатская овчарка по имени Гуля. Которую все Свечкины очень любили и которую с удовольствием взяли бы с собой в другую жизнь, если бы это было возможно…
