«Драконов рубать» – не мужское дело?

Юлия Кулакова

Понятие «порча» стало в наши дни одним из самых одиозных. С одной стороны, колдуны и экстрасенсы всех мастей объявляют «порчу» причиной всех болезней, «находя» ее чуть ли не у каждого человека. С другой – о ней говорят лишь как о суеверии и предрассудке. Так есть ли «порча» на самом деле и кто ей подвержен? Кто и для чего ею занимается? На кого она может воздействовать? Надо ли порчи бояться и можно ли от нее защититься и как? Об этом сегодня рассказывают авторы «Прихожанина» Юлия Кулакова, игумен Ефрем (Виноградов) и Алла Добросоцких нашим читателям.

Нередко пишут о том, что, когда начинает строиться новый храм, первыми по-евангельски к воскресшему Христу спешат женщины. Мужчинам сложнее там, где нет дороги в церковь, протоптанной поколениями. Кто-то, как Никодим, придет тайно ночью вопрошать о спасении, кто-то заявит «не поверю, пока не вложу персты свои в раны», а часто и вовсе пройдет мимо, «покивав главой». Или решит с чего-то, что вера – «женское дело», как решили некогда те, кто поставил женщин укладывать шпалы. «А почему это мужчина должен быть в делах веры первым?» – как-то спросила меня одна женщина, держа за руку дочку-первоклассницу. Я не нашла ничего лучше, чем обратиться к дочке и сказать: «Потому что не дело принцессы драконов рубать! Жалко, что нередко приходится…»

Но в том поселении, о котором речь пойдет, дело было не в принцессах и драконах. Простояв всю свою историю без Церкви, оно собрало груз тяжелых поверий, определив, как бы сказали ученые, свой текст. В этом тексте было место разговорам про колдунов (причем обычно каждая хозяйка считала колдуньями ближайших соседок), «аномальным явлениям» (и даже на карте местных нефтяников был особо отмечен участок, о котором они охотно говорили только со священником, а с остальными – туманно), «домовым» (на навязчивое внимание которых жаловались не только, как водится, одинокие женщины, но даже пара молодых мужчин), у порога дома люди часто обнаруживали булавки и прочие предметы, прочно связанные в народном сознании с «порчей», боялись их трогать и связывали каждую болезнь со сглазом. Направленный в село священник предположил, что болезни все-таки связаны с неисправным водопроводом и канализацией – и со следующего дня начал периодически находить посторонние предметы у порога. Кто именно обиделся на него – сантехники, честно (хоть и с бутылкой) приходящие на работу, или работницы оккультного цеха, в чьих способностях усомнился приезжий батюшка, – было неизвестно, однако семья священника уже привычно держала в кладовке у двери веник, совок и пакет для мусора – выметать и выносить на помойку «всякую антисанитарию».

Одна из первых проповедей священника на молодом приходе в результате такого ажиотажа была как раз про колдовство. Хотя больше – про суеверия, которые отравляют ум как ядовитые испарения и не дают увидеть Солнце-Христа. Про вражду, которую сеет лукавый между людьми, заставляя видеть друг в друге «колдовок». Про то, что всё преодолимо в Господе, и про то, как нельзя пытаться «утащить благодать с черного хода», обращаясь к «бабкам», чья работа уж точно не от Бога. Кто-то после проповеди передумал нести ребенка к «бабке», кто-то подошел потом к первой в жизни исповеди. Но проповедь имела и непредусмотренный эффект: пара постоянных прихожанок… покинула приход. Оказалось, что именно они-то и были знаменитыми «целительницами», к которым ездили из соседних сел. В церковь их привлекла возможность кощунственно «подпитываться» Таинствами, как они это называли, успешно скрывая на исповеди свой род занятий, да и просто авторитет в глазах клиентов рос: теперь они «от Бога»! Но проповедь, объявившая колдунов «не Божиими», их настолько возмутила, что расхотелось даже лгать.

Но гораздо больше тревожило, что в храме, под который наконец оборудовали бывшее помещение для партсобраний (первое, что встретило будущих прихожан в этих стенах, – гигантский бюст Ленина), совершенно не было мужчин. Подойти на улице или отозваться на приглашение священника побеседовать, даже позадавать каверзные вопросы, как это у нас водится, и то решались лишь некоторые. Кое-кто, впрочем, заглядывал. Однако то, что происходило потом с некоторыми из них, заставляло серьезно задуматься.

Дословные краткие записи тех дней.

«Забежал к нам на этой неделе человек на службу. Улыбается старичок, стесняется: я, говорит, в первый раз. Всё, говорит, ждал, когда друзья мои пойдут, да не идут что-то, вот я решился. Женщины обрадовались: "Дядя Гриша, дядя Гриша!" Поисповедовался дядя Гриша. Очень этому радовался. Обещал причащаться прийти. Через день этого совершенно адекватного жизнелюбивого человека нашли в петле. Записали как самоубийство».

«Решил один человек 34 лет от роду изменить свою жизнь. С женой помириться, в семью вернуться, в храм, как мама просила, пойти. Поехал на родину, в наш поселок. А по пути навстречу колонна шла военная. Не сменил командир за сутки бедного мальчика-водителя 18-летнего, не сел за руль. И заснул мальчик за рулем, и вылетел на встречную полосу и прямо в нашего 34-летнего. Насмерть его... А мальчик 18-летний не сильно его пережил. В эту же ночь умер от разрыва сердца. Эта авария произошла на трассе напротив моих окон».

«Жил молодой парень. Жил как все. Вдруг внезапно уехал в другой город. Там крестился и приехал обратно. Никто ничего не понял. И уже не поймет. Поскольку в этот же вечер парня машина сбила. И не просто сбила, а... по нескольким километрам дороги...»

«Пришел в семь утра домой к священнику человек. Видно, что пьющий, но тут – трезвый. С двумя трезвыми друзьями. Криком кричит: "Батюшка, спасай! Тут приехал монах, вот он молится за стеной – а мне, ох, как плохо!" Что за "монах" приезжал – так и не успели узнать, а сам он, что странно, на службе не появился. Батюшка поговорил с человеком, договорились об исповеди. Пришел, поисповедовался. Потом пропал. До нас сначала дошли такие вести: пытался резать вены, положили в больницу – сбежал и все равно порезал. А потом выяснилось – причем уже от тех, кому по должности придумывать не положено, – вот что. Нашли его с пробитой головой и такими ранами, какие сам себе не нанесешь. Он к одной женщине стучал, кричал, что убивают. Отвезли в больницу. Мы стали узнавать, что с ним, чтобы поехать, – так сообщили, что он исчез. Нашли… /далее следует описание увечий, не совместимых с жизнью/. Так что на суицид на этот раз не спишешь. Нашедших в склонности к мистике не обвинишь, но они утверждают, что вокруг тела не было следов!»

Всего этого можно бы было сейчас не рассказывать, чтобы никого не пугать и не заслуживать кривотолков. Или завершить – и это будет правда – тем, что как началась в поселке постоянная Литургия, а потом выросли стены храма и засиял над поселком крест на церковном куполе, так и прекратились истории, о которых не принято в наши дни говорить. Но дело в том, что один постоянный прихожанин в храме все-таки появился. И какой! Дедушке Ивану, фронтовику и труженику, было уже за девяносто. Всегда опрятно одетый, подтянутый, раз в три недели он медленным-медленным шагом доходил до церкви, входил с неизменно теплой улыбкой, стоял на ногах всю службу, обязательно причащался Святых Христовых Таин и после этого, буквально светясь, дожидался отпуста и так же медленно-медленно, маленькими шажочками, не прибегая ни к чьей помощи, возвращался домой. Казалось, что его не касается никакая грязь – ни та, что на улице по слякоти, ни та, что бывает в наших душах. Пара прихожанок в остальное время навещала его по просьбе батюшки: хоть и с родней живет, а все-таки вдруг помощь нужна.
Однажды на праздник решили пройти крестным ходом. Служба, крестный ход, вечером всенощная – и все разошлись до утра, до Литургии следующего дня. А наутро у здания, где были службы, священника ожидали необычные прихожане. Целая семья: еще молодые дедушка и бабушка, их зять, смущенно улыбающийся молодой мужчина, утонченная красавица-дочь Анна, местная уроженка, и трое беленьких детишек, которые играли в догонялки и кричали друг другу по-немецки. Представившись и представив семью (дочь с зятем, православным немцем, и детьми приехали навестить родителей в Питере, а все вместе решили съездить и на родину к родне), Анна сказала:

– Скажите, Вы можете причастить моего дедушку? Вы же знаете дедушку Ивана, правда?

Выяснилось, что дедушка только что заболел, а из-за возраста есть опасения по поводу сердца. Вопреки всем просьбам батюшки, он сам постеснялся беспокоить священника, а родня и вовсе не сочла нужным позвать батюшку к дедушке: «Зачем?» Однако молодые родственники, подъехавшие к дому дедушки как раз в момент, когда по другую сторону дороги проходил крестный ход, рассудили иначе.
Болящий сам встретил священника со Святыми Дарами, очень переживал, что «побеспокоили». «Я обязательно сам приду!» – говорил он. И на следующий день…действительно, сам пришел в храм.

А нам, свидетелям этой истории, оставалось только поражаться вере нашего дедушки Ивана и милости Господа. Некому оказалось позвать священника к болящему, не смогли люди поднять телефонную трубку или дойти до соседней улицы, но так он верил и уповал, что люди из далекой страны приехали Божией волей вовремя, день в день. Немудрено, что никакая нечисть не могла его коснуться, – вспомнишь тут разве что святую Иустину, от произнесенного имени которой разбегались нечистые.

Кто-то тогда интересно так сказал: «Он же фронтовик. Воин-победитель. Говорят, в окопах атеистов не бывает. И помнят многие, прошедшие войну, что победить в любой брани можно лишь силой Божией. Как явил когда-то Господь Константину знамение на небе: "Сим Победиши"».

Комментирует статью редактор издательства Данилова монастыря Алла Добросоцких:

В статье подняты очень важные вопросы. Увы, боязнь «порчи» иногда процветает и среди вполне православных людей. Прихожанка одного из монастырей, будучи уверенной, что долгие изматывающие болезни ее дочери – следствие воздействия родственницы, занимающейся колдовством, читала книгу «целительницы» под названием «Акафисты и заговоры против нечистой силы». Удивительно, что женщина эта ходила в храм свыше 10 лет, на всякую мелочь брала благословение у священника, но «заговоры» стала читать без всякого благословения. Когда подруги этой женщины всё же потащили ее к батюшке, она долго упиралась, очевидно, интуитивно понимая, что дело, мягко говоря, не слишком хорошее.

С другим случаем мне довелось столкнуться в паломнической поездке на Святую землю. Женщина, только что причастившись Святых Христовых Таин, обложила голову липовыми чурочками, чтобы… «оттянуть негативную энергию», которая, как она считала, шла к ней от людей, устроивших ей «порчу».

В этих случаях налицо неверие Богу, сомнение в благодати, получаемой через Таинства Церкви. В языческом сознании таких людей «порча» оказывается чем-то мощным и неотвратимым, неподвластным даже Богу.

Понятие «порча» стало в наши дни одним из самых одиозных. С одной стороны, колдуны и экстрасенсы всех мастей объявляют «порчу» причиной всех болезней, «находя» ее чуть ли не у каждого человека. С другой стороны, о ней говорят лишь как о суеверии и предрассудке.

Так есть ли «порча» на самом деле и кто ей подвержен? Кто и для чего ею занимается? На кого она может воздействовать? Надо ли порчи бояться и можно ли от нее защититься и как?

Об этом писали многие современные православные авторы: Паисий Святогорец («С болью и любовью о современном человеке», «Духовная борьба»), игумен Марк («Злые духи и их влияние на людей»), а также игумен Анатолий (Берестов) и Алевтина Печерская («Под маской Православия»).

Но особо можно выделить книгу игумена N «ОБ ОДНОМ ДРЕВНЕМ СТРАХЕ. Кого и как “портят” колдуны» , где идет речь об истории общения человека с демонами, об их «агентах влияния» в человеческой среде, о демоногенной основе многих психических расстройств, о «сознательных» и «несознательных» колдунах и многих других аспектах так называемой «порчи», страх перед которой отравляет духовную жизнь даже некоторым православным людям.

«У многих людей, в том числе и православных, паническая боязнь магического воздействия в виде сглаза и порчи проявляется как болезненное явление, как следствие их духовного заболевания, – пишет автор, – у них страх колдовского воздействия (страх порчи) является следствием отнюдь не их маловерия или духовной неграмотности.

Этот страх внушают людям демоны… Он абсолютно иррационален и проявляется клинически в такой же форме, как и бред преследования или бред психотронного воздействия у неверующих больных. С подобными фобиями сам человек бороться практически не может, ему нужна посторонняя помощь. Во-первых, это мягкое и постоянное убеждение со стороны духовника, во-вторых, совместные молитвы родных и близких ему людей, в-третьих, конечно, благодатная помощь Божия через молитвенно-литургическую жизнь самого больного. В некоторых случаях необходима также и помощь православного психиатра и психотерапевта. Безусловно, необходима также и его собственная борьба с помыслами, которые внушают ему демоны. К сожалению, некоторые, даже из духовных лиц, не понимают, что гипертрофированные страхи сглаза и порчи у подобных людей не являются следствием их глупости, примитивности мышления и приверженности к суевериям. Это – болезненные явления, которые в психиатрии называют обсессиями, то есть навязчивыми, в частности, бредовыми идеями, мыслями, от которых человек не может самостоятельно избавиться».

Читатели книг игумена N, наверное, знают, что это псевдоним игумена Ефрема (Виноградова-Лакербая), скитоначальника одного из скитов Валаамского монастыря.

Мы связались с отцом Ефремом и попросили его прокомментировать описанные в статье несчастья, случившиеся с разными людьми после исповеди, после Крещения, что вызывает много вопросов у свидетелей происходящего.

Игумен Ефрем:
«Мы не можем говорить конкретно и определенно именно об этих случаях, не зная людей, не зная обстоятельств их жизни. Мы не можем также знать Промысла Божиего об этих людях. Но ясно одно: ничего случайного не бывает. И бывают ситуации, когда, покаявшись, человек иногда погибает после покаяния. Не исключено, что он спасается именно этим: ведь Господь мог забрать его в лучшие минуты его жизни. Ведь не исключено, что он в дальнейшем мог впасть в новые тяжкие грехи, которые бы его погубили.

Но повторяю: я не имею права судить об этих конкретных случаях. Однако расскажу ситуации из своего священнического опыта, которые, возможно, прояснят происходившее.

Попробуем понять, как человек после исповеди мог якобы повеситься. Для милиции проще констатировать самоубийство, чем разбираться в ситуации, когда вроде бы и нет признаков насильственной смерти.

Знаю несколько случаев, когда не было найдено следов людей, способных произвести насилие, да и сам повешенный никогда не говорил о самоубийстве… О том, что демоны могут расправиться с человеком в какой-то ситуации, известно давно. Вспомним историю, как демоны до крови избили Антония Великого.

Но как же может случиться, чтобы демоны спровоцировали смерть человека? Когда люди, серьезно повязанные контактами с демоническим миром, решают обратиться к Богу, у них чаще всего остаются нераскаянные грехи. Что-то они могут не считать за грех, что-то сознательно скрывают, о чем-то (например, о грехах в интимной сфере) не считают нужным говорить, считая, что это их личное дело. Это дает повод демонам мстить человеку.

– Ах, ты хочешь идти к спасению?! Ничего не выйдет! Ты – наш!

В моей духовнической практике был такой случай. Сына моей знакомой, выпивавшего молодого человека, нашли сидящим у туалета, подвешенным за ремень от брюк. Ремень был прикреплен к пластмассовой ручке двери (которая не выдержала бы веса человека) и не был натянут, висел свободно. Милиция не обнаружила никаких посторонних отпечатков пальцев ни на двери, ни на окне. Написали в протоколе: "самоубийство", хотя самоубийства явно не было. Человек лежал мертвый в свободно свисающей петле ремня. Я вникал в эту ситуацию потому, что родные писали в епархию прошение отпеть погибшего. Выводы делайте сами…

На основе анализа происходящего с выпивающими людьми могу сказать, что белая горячка начинается лишь тогда, когда алкоголик решает бросить пить. Тогда он видит демонов, угрожающих ему, запугивающих и заставляющих выпить…

Когда мы встречаемся с "необъяснимыми" случаями, происходящими после Крещения, надо учитывать, что Крещение – это не акт экзорцизма. Иногда человеку, живущему в тяжких грехах, становится так муторно, что он готов покреститься, лишь бы ему стало легче. И он формально принимает Крещение, ничего не понимая в христианстве, не зная даже толком, для чего он крестился. По сути ведь он не пришел к Богу, и бесы имеют над ним немалую власть. Ничего не стоит демонам устроить аварию – отключить сознание уставшего человека на 2–3 секунды, направить курируемого ими человека, так и не изменившего свою жизнь, по дороге, где они собираются его погубить.

В 90-е годы, когда в Церковь хлынуло множество людей, мне приходилось крестить одновременно от 70 до 100 человек. И я видел детей, одержимых бесом. Четверо мужчин не могли оторвать от матери месячного младенца, когда я должен был окунуть его в купель. Но после миропомазания взгляд деток в большинстве случаев менялся: из злобного становился теплым, младенческим, каким и должен быть в этом возрасте. Но некоторые дети не менялись даже после миропомазания: кричали и смотрели с недетской злобой.

Я спрашивал у своего духовника архимандрита Кирилла (Павлова), почему так происходит, почему бес не вышел из младенца после Крещения. Он ответил, что это не малыш "виновен", – такое происходит по грехам родителей, которые, судя по всему, совершили серьезные смертные грехи и далеки от покаяния. В них могут жить толпы бесов. И еще батюшка рассказал мне, что прежде в таких ситуациях некоторые священники велели приходить родителям несколько раз для чтения заклинательных молитв, пока бес не выходил, и только потом крестили младенца. Но сейчас попробуй скажи родителям о таком! Они пойдут в другой храм, лишь бы "побыстрее" покрестить чадо. И этот формализм может оставить крещаемого в тяжелом состоянии.

Когда народ отказывается от Бога, мы видим разгул бесовских сил, а люди становятся марионетками под дьявольским влиянием. Но когда в такой местности появляется храм и начинается Литургия, бесы ослабевают и не могут действовать, как прежде.

Случай жестокого убийства после исповеди мог быть связан с тем, что человек, например, имел дела с бандой или с наркоторговцами, мог быть должен денег. Припугнули его – он со страха и побежал исповедоваться. Да только исповедь – не оберег…

Но это только мое предположение. Я не сужу о конкретных случаях, описанных в статье, – я говорю о тенденциях».