Пандемия страха. COVID-19 глазами священника-врача

В последние полгода, наверное, нет более обсуждаемой темы, чем коронавирусная инфекция, пришедшая из Китая и получившая название COVID-19. О ней без устали говорят все средства массовой информации, политики, врачи, чиновники, друзья в соцсетях и… соседи по площадке. В результате охватившей весь мир пандемии в России экономика едва не остановилась из-за закрытия тысяч компаний; верующие впервые оказались отрезанными от храмов и богослужений, режим самоизоляции стал причиной почти двухмесячного пребывания в своих квартирах большинства наших сограждан.

За прошедшие месяцы борьбы с этой инфекцией накопилось немало вопросов. Поэтому «Прихожанин» попросил описать ситуацию вокруг коронавируса иеромонаха Феодорита (Сеньчукова), который не только является священнослужителем, но и работает врачом-реаниматологом на «Скорой помощи».

– Отец Феодорит, давайте начнем с происхождения COVID-19. По этому поводу ходит немало самых разноречивых слухов. Мне хотелось бы знать Ваше личное мнение о том, как появился этот коронавирус. Случайность? Летучие мыши? Военные разработки?

– Честно говоря, я не сторонник различных конспирологических теорий, и я к тому же не вирусолог и не могу сказать что-то стопроцентно достоверное о происхождении этого вируса. Но мое личное мнение: он был создан искусственно и, вероятнее всего, именно в той самой печально известной лаборатории в Ухане.

Почему я так думаю? На мой взгляд, об этом говорят три факта. Первый: еще в 2015 году американцы опубликовали в открытой печати информацию о создании коронавируса с генетическими фрагментами летучих мышей, передающегося воздушно-капельным путем. Я не берусь утверждать, что вирус, о котором они писали, это и есть COVID-19, с которым мы сейчас имеем дело, но то, что такой вирус можно создать, это точно.

Второй факт: на искусственное происхождение вируса указывает то, что эта эпидемия вспыхнула внезапно в ограниченном районе. Если бы это был обычный сезонный грипп, он не возник бы в одной конкретной местности.

И наконец третий факт: на искусственность разработки вируса указывает реакция китайских властей: начиная от запрета любых сообщений на эту тему до последующих беспрецедентных мер по остановке эпидемии, которые они начали принимать, когда осознали, с чем имеют дело. Писали и о том, как китайские власти очень быстро изолировали всех сотрудников Уханьского института вирусологии, которые как раз и занимались изучением коронавирусов у диких летучих мышей.

Вот эти моменты, на мой взгляд, и указывают на то, что этот вирус, возможно, «вырвался» в результате лабораторной аварии из Уханьского института вирусологии и разошелся по всему миру.

– Но почему человечество оказалось к нему не готовым? Ведь мы уже сталкивались и с атипичной пневмонией, и со «свиным» гриппом, и с «птичьим»… Ведь коронавирусы известны, если не ошибаюсь, еще с 2003 года. Но почему-то именно из-за COVID-19 мы из XXI века попали в Средневековье. И в какой мере этот вирус действительно угрожает людям? Немало врачей считает, что это всего лишь определенная форма гриппа. Что Вы по этому поводу думаете как врач?

– С точки зрения врача, это необъяснимо. Это можно пытаться объяснить с точки зрения различных теорий заговора, с позиции теории информационных полей. Но это не имеет никакого отношения к самой болезни.

Я не КОВИД-диссидент: я не отрицаю саму болезнь, не отрицаю, что она может протекать очень тяжело. Но даже обычный сезонный грипп, с которым мы сталкиваемся каждый год, протекает с большим количеством смертей. Врачи это знают, эпидемиологи это знают, но поскольку об этом никто не говорит, то об этом никто не помнит и не думает.

Ученые и врачи знают, что коронавирус существует, что он вызывает определенную инфекцию, и что эта инфекция, в первую очередь, респираторная. Но после того, как возникла эпидемия, которая довольно быстро охватила многие страны, после того как ВОЗ объявила о страшной пандемии, началось в буквальном смысле запугивание населения. Известно, что изначально ВОЗ призывала не вскрывать трупы умерших от коронавируса, а ставить диагноз по клинической картине. Но клиническая картина до определенного момента представляет собой обычное ОРЗ, которое потом сменяется пневмонией со всеми вытекающими последствиями. Поначалу больным коронавирусом даже не делали компьютерную томографию. Кстати сказать, компьютерная томография не показывает наличие COVIDа, а лишь указывает на саму вирусную пневмонию. Но у нас никогда не было скрининга всех вирусных пневмоний. Более того, сейчас на КТ везут любого человека, у которого есть хоть малейший намек на пневмонию. А раньше такого не делали даже тогда, когда по клинической картине видели тяжелый бронхит или затяжное течение ОРЗ… И никто не знает, какой вирус там скрывался.

– Там тоже мог быть подобный вирус?

– Вполне! Там мог быть похожий коронавирус только иной природы, с другим субстратом или иными морфологическими изменениями.

– Отец Феодорит, а как Вы оцениваете действия, которые предпринимались для остановки эпидемии? Какие меры, на Ваш взгляд, были правильными, а что было недостаточным или чрезмерным?

– Давайте прежде определимся, о каких мерах мы говорим. Есть вопросы медицины, эпидемиологии, общественного здравоохранения. А есть чисто полицейские меры. И медицина с полицейскими действиями никак не связана. Скажем, медицина констатирует, что вирусное состояние больного может быть тяжелым, и тяжесть может быть обусловлена разными факторами, например, тромбозом мелких сосудов. Медицина определяет, чем и как лечить, как бороться с осложнениями. Эпидемиология, со своей стороны, информирует нас о том, как коронавирус распространяется, какова смертность от него и т. д. На примере COVID-19 эпидемиология сообщает нам, что в целом по популяции смертность от этого коронавируса мало чем отличается от обычного сезонного гриппа и что летальность при этом заболевании вообще не очень высокая. Единственное, что не может объяснить эпидемиология, это почему у больных такие тяжелые поражения? Но, впрочем, это и не задача эпидемиологии.

А есть еще и такое понятие, как «общественное здравоохранение». Оно говорит нам о том, хватает ли мест в больницах, аппаратов ИВЛ, надо ли открывать холерные бараки... И могу вам сразу сказать, общественное здравоохранение в случае с распространением этого коронавируса во всех странах оказалось не на высоте… Медицина как область знания просто оказалась не готова к такого рода вспышкам. Но если бы вспышка этого вирусного заболевания не была бы так широко освещена в СМИ и других источниках, мы бы ее просто не заметили. Всё списали бы на обычный сезонный вирусный грипп, которым каждый год болеет множество людей. И врачи просто предупреждали бы: «Будьте осторожны! Идет новый штамм гриппа, он вызывает тяжелые легочные последствия»...

А что получилось, скажем, конкретно в нашей стране? Давайте прежде посмотрим на статистику. Возьмем хотя бы известную больницу в Коммунарке. Проценко, ее главный врач, каждый день публикует свои данные. Так вот, из всех больных, которые находятся в Коммунарке (а туда привозят только тяжелых больных), лишь 4–5% подключены к аппаратам ИВЛ. Допустим, из этих 4–5% умирает, условно говоря, 90%. Предположим, в больнице лежит 500 человек, из этих 500 – 25 находятся на ИВЛ, и умирают, как мы с вами подсчитали, 23 человека из 500 находящихся в больнице. Не такие большие цифры.

Несомненно, каждая человеческая жизнь бесценна. И для каждого человека смерть близкого – это личная и страшная трагедия. Но в целом цифры не выходят за рамки ежегодных смертей от гриппа. Если бы всё происходило в нормальном режиме, если бы СМИ, политики и чиновники не кричали бы так активно о страшной эпидемии, то в этом случае по «Скорой» госпитализировали только тех, кого надо. А что у нас получается? То госпитализируют всех подряд, то потом начинают это делать выборочно. В итоге медики говорят о том, что не хватает коек, и тогда начинают резко строить ковидарии – огромные центры для больных коронавирусом. А зачем? Ведь очень скоро в обычных больницах мест окажется предостаточно. У Проценко в Коммунарке поначалу лежало 600 больных с коронавирусным диагнозом, теперь – меньше 300. Другими словами, если бы мы с самого начала отнеслись к этому вирусу спокойно, без истерии, то уже сейчас многие койки в больницах не были бы заняты.

Это одна сторона медали. Есть и другая, касающаяся пропускной способности наших медицинских учреждений, рассчитанных на определенное количество больных. Для чего у нас вводился карантин? Он был нужен вовсе не для того, чтобы люди не болели, а чтобы снизить нагрузку на медицинские учреждения, которые попросту оказались не готовы к такому массовому наплыву больных. Отсюда вывод: либо следует оценивать вирусные заболевания по другим критериям, либо возникает вопрос «А почему у нас не хватило мест?» В частности, в Москве это произошло потому, что в результате активной оптимизации общественного здравоохранения количество коек было сокращено в два раза.

– Значит, теперь количество больниц будут увеличивать на случай будущих эпидемий?

– Сильно сомневаюсь. Вот недавно построили большой холерный барак в Новой Москве. А зачем? Сама по себе идея строить подобные заведения в корне неправильная. Инфекционные заведения должны быть боксированными – только в этом случае мы можем реально отгородиться от инфекции. Респираторную инфекцию надо держать только в боксах. А огромная клиника с большущими палатами на десятки больных совершенно не подходит для респираторных инфекций.

– А что делать? Ведь говорят, что количество заболевших стремительно растет…

– Как ни печально, но сегодня мы оказались в ситуации, когда любое ОРЗ, любая простуда однозначно трактуются как COVID-19. Но это же неправильно. Другие инфекции никуда не делись. Думаю, что наша статистика завышает реальное число КОВИД-инфицированных. А коль скоро мы не вскрываем трупы и не исследуем причины смерти, то можем смело все записывать в COVID. Помните, Интернет обошли кадры с дикими очередями из машин «Скорой помощи», которые выстроились перед больницами. В комментариях люди писали о том, что так много больных, что коек не хватает. Хотя на самом деле это было связано не с количеством коек, а с дурной логистикой. Просто, когда открывается новая клиника, там имеется много коек, которые надо заполнить. Но вот принять одновременно 30 машин никакая клиника не может. Так что на самом деле картина с пандемией коронавируса совсем не такая, какую нам пытаются показать...

– Отец Феодорит, хотел обсудить с Вами несколько иную сторону всей этой ситуации. Объясните, пожалуйста, почему из-за COVIDa покойников хоронят в закрытых гробах? Опасаются заражения как во времена чумы?

– Это никак не связано с коронавирусом. Это очередное запугивание людей.

– И кому это надо?

– Здесь каждый преследует какую-то свою цель. ВОЗ хочет увеличить для себя размер финансирования. Властные структуры демонстрируют, как они упорно борются со страшной инфекцией. В России есть все признаки того, что страну загоняют в цифровой концлагерь, убеждая при этом людей, что это делается для их же пользы. По той же причине, очевидно, закрывают парки и не пускают туда людей. На самом деле у нас не пандемия коронавируса, а пандемия страха. А вот с этим бороться очень трудно. Тут медицина бессильна.

Хоронить в закрытых гробах бессмысленно в принципе: покойник не заразен. Простите за такое вульгарное объяснение, но вирус не может жить на покойнике: ему надо чем-то питаться, трупами вирус не питается. И как у любого вируса, у COVID-19 очень короткий срок жизни на любой поверхности. Кроме того, нам говорят что надо обрабатывать все поверхности санитайзерами. Так что мешает обработать покойника? К слову сказать, в морге так и делают. Ну а если люди все равно боятся заразиться инфекцией от покойника, что мешает закрыть тело стеклом или пищевой пленкой? Пусть родные не смогут поцеловать умершего, но хотя бы посмотрят на него. Всё можно сделать – было бы желание.

Вообще все эти странности – закрытые парки, покойники, которых хоронят в закрытых гробах, – к медицине никакого отношения не имеет. Это такие же полицейские меры, как цифровые пропуска и штрафы, введенные в Москве. Они ровным счетом никак не могут повлиять на распространение вируса. Ну вы представьте: человек едет в своей машине. Он ни для кого неопасен. Почему надо требовать, чтобы он сделал себе цифровой пропуск и штрафовать его, если у него этого пропуска нет? Допустим, человек решил пойти погулять по Красной площади. Понятно, что его оштрафуют. На мой взгляд, это тоже неправильно, но, по крайней мере, логично. А за что штрафовать человека, который один едет в своей закрытой машине? Совершенно непонятно. Как ни покажется это смешным, но самым спокойным и уверенным в ситуации пандемии страха оказался Президент Белоруссии Лукашенко. В Белоруссии всё есть: и вирус, и больные, и карантин, – но только всё протекает иначе. Никто парки от людей не закрывал. Никто не закрывал храмы. У них нет таких пугающих похорон… В стране много зараженных, много больных, много смертей. Только нет этой полицейщины.

– Хочу еще раз уточнить, отец Феодорит. С Вашей точки зрения как врача, ситуация с этим коронавирусом не такая тяжелая, как нам ее пытаются представить?

– Да, но только с одной оговоркой: ситуация с тяжелобольными, заболевшими коронавирусом, действительно, очень тяжелая. Но тут надо разделять заболевание как эпидемию и заболевание у конкретных людей, которые тяжело переносят эту болезнь. А таких довольно много, и они нуждаются в конкретной помощи.

– Тогда почему так много смертей от этой инфекции?

– В моем ближнем круге, а это человек 150–200, – те, с кем я постоянно общаюсь, – никто не умер. Да, у меня сейчас двое друзей в тяжелом состоянии, но не умер никто. Все живы. Больных много в силу того, что я постоянно общаюсь с медиками, а медики заражаются в первую очередь, по сравнению с остальными группами.

– А как же священники? Я видел списки священников, которые заболели коронавирусом.

– А Вы знаете, сколько заболело курьеров? Их никто не считает. Никто не считает также почтовых работников, водителей такси, продавцов… А священники – они ведь всё время на виду. Про них много говорят и пишут, поэтому мы знаем, что многие из них сильно болеют. Но много ли из них умерло? Да, умерли два священника из Елоховского храма. Умер отец Александр, но у него была тяжелая форма диабета. И умер протодиакон отец Евгений – от инсульта, случившегося на фоне коронавируса. Еще умер отец Георгий Бреев, пожилой священник. Ему было 80 с лишним лет, он перенес несколько тяжелых пневмоний и инфаркты. Понятное дело, что инфекция сильно по нему ударила. А вот отец Владислав Свешников, который такого же возраста, что и отец Георгий, жив и выкарабкивается. Почему заболевают священники? Вовсе не потому, что они стоят рядом в алтаре, а потому, что они вместе трапезничают.

– Отец Феодорит, а как Вы оцениваете возможность заразиться через таинства Причастия и Соборования? Ведь именно под предлогом этой опасности священникам запретили посещать и причащать КОВИД-больных в стационарах...

– По поводу возможности заразиться через Причастие – это полнейшая глупость. Это я вам не только как священник, но и как врач говорю. Да, можно заразиться в храме, если стоять близко от инфицированного человека. Это правда. Воздух в храме бактерицидным действием не обладает. Любая воздушно-капельная инфекция остро заразная, и в церкви верующие могут заразиться при тесном общении. Это тоже правда. В такой ситуации можно рекомендовать во время богослужения не стоять близко друг к другу, не целоваться при встречах и прощаниях возле храма, носить в храме маски. Но через принятие Святых Даров заразиться нельзя. Это тот самый спор, который мы ведем с самого начала эпидемии. Почему-то никому не приходит в голову во время эпидемии обычного гриппа сказать: «Давайте закроем все храмы и не будем причащаться». Хотя, как я уже говорил, от обычного сезонного гриппа умирает ничуть не меньше людей, чем сейчас от коронавируса.

– Маски и перчатки действительно могут надежно защитить человека от инфекции? Какие еще меры действительно способны остановить распространение эпидемии?

– Что касается масок, то они имеют низкий класс защиты, и не надо рассчитывать на то, что обычная маска защитит вас от вируса. Стопроцентная защита возможна лишь в том случае, если у вас имеется специальный респиратор. Хотя, с другой стороны, если, допустим, мы с вами оба будем находиться в обычных масках, то возможность передать инфекцию друг другу снизится. Кроме того, маска помогает самому человеку. Ведь как бывает: человек перебирает овощи в магазине, а потом решит вдруг почесать нос или чихнуть. В этом случае маска будет очень даже на своем месте.

Перчатки не нужны в принципе. COVID-19 – это воздушно-капельная инфекция, а не кожная. Поэтому перчатки не нужны –проще в магазинах повесить спиртовые санитайзеры. Перед входом обработал руки и пошел выбирать продукты. Выходя из магазина, тоже обработал руки санитайзером, и этого вполне достаточно. И вообще во время любой эпидемии следует просто чаще и тщательнее мыть руки или протирать их дезинфицирующими растворами. На улице не надо тереть глаза, чесать нос, облизывать пальцы. Пришел с улицы – первым делом тщательно с мылом вымой руки. Я говорю сейчас прописные истины, но люди обычно про них забывают. Что касается самоизоляции, то, по моему врачебному мнению, она нужна лишь пожилым людям, больным и тем, кто с ними контактирует.

К сожалению, в последнее время в Москве введено много противозаконных мер. Все эти штрафы, цифровые пропуска, запрет на прогулки на свежем воздухе в парках, обязательное ношение масок и перчаток – это не поможет в борьбе с распространением коронавирусной инфекции. Надо было тогда уж объявлять режим ЧС с полным и обязательным карантином. Но в этом случае правительству пришлось бы обеспечивать население всем необходимым. И не было бы никаких пропусков и штрафов. Куда пойдешь, если в подъезде стоит солдат и никого не выпускает из дома? Но тогда государство должно подвозить людям воду и продовольствие, кормить и поить население. А так у нас получилась довольно странная ситуация: мне говорят, что я должен сидеть дома, никуда не выходить, жить на те средства, которые я имею, и ограничивать себя той едой, какую мне может предоставить служба доставки.

– И всё же, отец Феодорит, что делать человеку, который реально боится заразиться этим вирусом?

– К сожалению, ничего тут особенного не изобретешь. Думаю, что этой инфекцией большинство людей переболеет рано или поздно. У кого-то есть врожденный иммунитет к таким заболеваниям, у кого-то такой иммунитет постепенно выработается. Сейчас снимают или ослабляют режим самоизоляции, многие выходят на работу. И эти работающие могут запросто принести инфекцию в дом, даже не подозревая о ней. При этом сам человек может не заболеть или процесс у него будет проходить бессимптомно, а вирус домой он принесет. И здесь не помогут маски и перчатки, не помогут даже защитные комбинезоны. Если бы всё было так просто, то не заражались бы врачи, которые работают в ковидных отделениях.

– Отец Феодорит, давайте вернемся к вопросу о закрытии храмов. Если всё так известно о распространении коронавируса, значит, не имело смысла закрывать храмы, не пускать людей на Пасху? Что Вы об этом думаете как священник?

– Простите, но как священник я это оценивать не стану. Лично мне очень жаль Святейшего Патриарха, который оказался в очень непростых условиях, – ему невероятно сложно противостоять давлению государства. Проблема безопасности людей в храмах решается довольно просто. У каждого храма есть определенная площадь, своя внутренняя и прилегающая территория. Рассчитать, сколько людей могут находиться на безопасном друг от друга расстоянии, не так уж сложно. Можно было на Пасху впустить в храмы определенное количество людей, а остальных оставить снаружи. И священник мог выйти почитать на паперть. Найти решение можно – было бы желание. Но власти пошли на запрет. Так проще. Поверьте, то было не самостоятельное решение Святейшего Патриарха – его просто поставили в сложные условия. И это очень печально.

– Мне доводилось читать на разных православных форумах, как верующие пишут о том, что этот коронавирус – гнев Божий за людское маловерие…

– Никто не может сказать, почему к нам приходят эпидемии и страшные болезни. Мне кажется, что это не гнев Божий, а, скорее, некое испытание всем нам.

– Получается, что коронавирус сломал весь наш привычный уклад жизни. Из-за него даже священников не пускают в больницы, чтобы они причастили тяжелобольных…

– А вот это, действительно, очень грубое нарушение закона. Ничто не мешает пустить священника в защитном костюме причастить тяжелобольного или умирающего. Подобный запрет не оправдан никакими эпидемиологическими мероприятиями. Если в 1918 году верующих просто кололи штыками, в 1937 году их расстреливали или кидали в лагеря, то сейчас, поскольку время у нас гуманное, над верующими просто издеваются, пугают запретами и штрафами.

– В Интернете постоянно дают разные советы, что может помочь при вирусе. Одни предлагают лечиться парацетамолом, кагоцелом и тилороном; другие советуют различные народные средства от чеснока и имбиря до ингаляций с содой и йодом. Ваше мнение как врача – что действенно?

– Сложно пока сказать. Я говорю именно пока. Стопроцентного лекарства еще не придумали. Иммуномодуляторы? Да, они в чем-то помогают, но не в полной мере. Имбирь, чеснок, малина, мед – они по-своему будут действовать как жаропонижающие средства, но не спасут от вируса, могут лишь в некоторой степени ослабить его действие. Я, например, капаю себе гриппферон. А кому-то помогает кагоцел. Но панацеи пока еще не изобрели. И до реальной вакцины еще далеко, что бы ни писали про ее создание.

Поэтому, пока такая ситуация, могу посоветовать всем, кто стремится себя максимально защитить: продолжайте носить маски, соблюдайте социальную дистанцию, лишний раз не ходите в места скопления людей, чаще мойте руки... и побольше молитесь.

Петр Селинов