Прихожанин - «В Дивееве всем управляет Царица Небесная»

«В Дивееве всем управляет Царица Небесная»

Игумения Сергия (Конкова)

Для Дивеева 2016 год богат на юбилеи: монастырь отмечает 190 лет со дня основания Мельничной общины, 25-летие возрождения обители и второго обретения мощей преподобного Серафима Саровского. Также в нынешнем году исполняется 25 лет игуменства настоятельницы Дивеева матушки Сергии (Конковой)

Встретиться с игуменией монастыря такого масштаба как Дивеево и проговорить с ней более двух часов – настоящая удача для журналиста. Однако ждали мы этой встречи несколько недель – у матушки очень напряженный график. Даже сестры, чтобы задать ей вопрос, порой вынуждены писать записки и опускать их в игуменский почтовый ящик, установленный на двери, ведущей в покои настоятельницы.

К сожалению, у нас нет возможности опубликовать интервью в полном объеме, а рассказать есть о чем: жизнь и монашеская судьба игумении Сергии связана со многими выдающимися личностями Русской Церкви.

Наша беседа состоялась в радиостудии Серафимо-Дивеевского монастыря, где сестрами издательского послушания записываются интервью с гостями Дивеева – журналистами, писателями, режиссерами, музыкантами. А также с простыми паломниками, судьбы которых чудесным образом «соединяет» батюшка Серафим, и даже с детьми – к примеру, есть интервью с юным паломником о празднике Рождества Христова. Журналу МВ сестры подарили аудиодиск с избранными беседами – крайне познавательное слушание.

Матушка Сергия, Ваше детство и юность прошли в Сергиевом Посаде, Вы окормлялись у старцев Троице-Сергиевой лавры, духовным отцом у Вас был лаврский благочинный архимандрит Серафим (Шинкарев). Вы встречали в своей жизни настоящих подвижников. Как они учили, как наставляли желающих монашеского жития?

В 1946 году власти разрешили открыть Троице-Сергиеву лавру. В это время мой будущий духовник архимандрит Серафим (Шинкарев) вернулся из ссылки, в которой был вместе с архиепископом Лукой (Войно-Ясенецким). Он поступил в лавру и больше никогда не выходил за пределы обители. Даже родную сестру, монахиню Агнию, которая свои последние дни доживала возле лавры, он не пошел хоронить. Помнится, я его не раз просила: «Батюшка, ну хоть бы вы приехали, благословили наше жилище». Он сначала кивал-кивал, соглашался, а потом отвечал: «Деточка, я же за стены лавры не выходил никогда».

Примечательно, что он всех называл «деточками», даже моего папу, и часто повторял: «Деточка, слушайся своих родителей! Послушание всему научит». И, действительно, я убедилась, что за послушание и почитание родителей Господь дарует долголетие. Мой отец почитал своих родителей и в итоге прожил 83 года. Когда мы ходили с ним в лавру на службу, всегда делали крюк в сторону дома дедушки с бабушкой, родителей отца. Также и моя мама почитала родителей и тоже дожила до 83 лет. Вот как важна эта заповедь.

И хотя у архимандрита Серафима за плечами было только три класса церковно-приходской школы, и батюшка не имел богословского образования, он сам образовал себя согласно Евангелию. У него был дар рассуждения. Сила его духа была такова, что Господь открывал ему многие тайны. Бывали случаи, что придешь к нему, а батюшка молится, и пока ожидаешь, все твои вопросы разрешаются. Отец Серафим молился о своих духовных чадах, и все ему было открыто.

А когда монах оставляет отчий дом, несмотря на то, что родители противятся его решению, это не является нарушением пятой заповеди?

Ни в Священном Писании, ни в святоотеческих творениях не говорится о том, что для поступления в монастырь должно быть родительское благословение. Более того, в Евангелии от Матфея сказано: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10: 37). В некоторых случаях, когда родители, допустим, неверующие, нецерковные, они, конечно, и не дадут такого согласия. Но оказавшись в монастыре и приняв на себя обет послушания Богу, монахи не перестают почитать своих родителей. В этом случае выполнение заповеди будет заключаться в желании спасения своим родителям и молитве за них.

Именно так было в жизни основательниц Рижской пустыни (где я жила до Дивеева) сестер Мансуровых – схиигумении Сергии и схимонахини Иоанны. Когда они решили посвятить жизнь Богу и уйти в монастырь, отец вознегодовал и прервал с ними общение. Сестры молились за него, и свою жизнь он закончил в созданном дочерями монастыре. Его похоронили в усыпальнице Мансуровых, в Троицком соборе, который строился при его материальной поддержке.В библиотеке пустыньки сохранились старинные тетради с письмами основательниц и их родителей друг к другу. Это трогательные письма любящих детей и любящих родителей. Я даже зачитывала выборочные места из переписки рижским сестрам.

Если мы идем по жизни, как к причастию, сложив крестообразно руки и предав себя в волю Божию, то не бывает такого, чтобы ты был не услышан. Если мы, действительно, сердцем, понимаем, что без воли Бога волос на нашей голове не упадет, то мы не будем ни удивляться, ни возмущаться, ни ужасаться ничему, что бы с нами ни происходило.

Примером для подражания в этом служит преподобный Серафим. Он же был могучим, сильным и мог легко отразить напавших на него разбойников. Тем более что в тот момент, когда они подступили к нему, батюшка был с топором. Но он даже не стал обороняться, полностью предал себя в руки Божии. Когда современный человек в похожей ситуации пытается поступить, как старец Серафим, это не всегда удается. Один сотрудник УВД в Нижнем Новгороде хотел повторить подвиг преподобного, когда на него напали двое хулиганов, но, как он сам рассказывал, тут же не выдержал и применил прием самообороны.

Понимаете, этой закваски – предания себя в волю Божию – у нас нет. А отец Серафим после избиения, которого мог избежать, целый год пролежал в постели от полученных травм, да еще просил ни в коем случае не наказывать преступников. Так и мы в монастыре должны делать. Не предлагать Богу какую-то определенную программу насчет себя, а исполнять то, что нам скажут.

Когда Вы поняли, что монашество – это Ваш путь?

На службах в лавре мама ставила нас с сестрой у заборчика возле солеи. Обычно из алтаря выходил схиигумен Савва (Остапенко) и раздавал деткам медальончики. Однажды он погладил меня по голове и сказал: «Будущая монашка». Я была девочкой подвижной, шустрой и бойко ответила: «А я не собираюсь быть монашкой!» Мне было 6 лет. А когда исполнилось 23, я захотела в монастырь и скорбела, вспомнив свой дерзкий ответ. Но, слава Богу, преподобный Сергий взял меня в свой Троице-Сергиев женский монастырь в Риге.

Как Вы там оказались?

Поехала туда по просьбе архимандрита Серафима. Он попросил отвезти в Рижскую пустынь записки и пожертвования за его родственников и направил к духовнику монастыря архимандриту Тавриону (Батозскому). Мне очень понравилось там. Рижская пустынь произвела впечатление своей уединенностью, молитвенностью, особым пением «по-пустынному». Помню, я подошла к Распятию на монастырском некрополе, плакала возле него и думала: «Мне никогда не попасть в монастырь». Потом оказалось, что это была могила игумении Тавифы.

Вернувшись в храм, я услышала проповедь отца Тавриона, в которой были такие слова: «Кто положил на сердце работать Господу, да не отступит от этой мысли, и в оное время Бог совершит это». Было такое чувство, что через эту проповедь Сам Господь меня утешил. Перед отъездом отец Таврион благословил меня иконой Божией Матери «Знамение» иерусалимского письма. Точно такую же икону через несколько лет мне дала игумения Рижского монастыря матушка Магдалина во время моего иноческого пострига…

Я окончила Московский медицинский институт, отучилась в ординатуре, работала заведующей хирургического отделения стоматологической поликлиники. Но все это время ждала, когда же исполнятся слова из проповеди отца Тавриона: «В оное время Господь устроит это». И Господь так все устроил, что мама меня в монастырь сама направила. Ей не нравилось, что, работая в больнице, я постоянно была в разъездах, в суете, и она не выдержала: «Живи уже в монастыре, хоть на одном месте будешь!» А ведь более 10 лет не пускала.

Все мои детские мечты Господь исполнил сполна. Я говорила, к примеру, родителям: «Почему нас в семье только четверо? Как не интересно! Вон, у некоторых по 6-8 человек!» И теперь у меня семья не 4 человека, а в сто раз больше, сегодня уже более 500 сестер в Дивееве. И когда мне бывает порой тяжело, я напоминаю себе: «Ты ведь хотела большую семью?!»

В Рижском монастыре и Спасо-Преображенской пустыни я прожила 10 лет. Трудилась на разных послушаниях, в том числе на скотном дворе. Туда ко мне приезжал отец, и однажды мы с ним три недели вместе чистили вилами коровник после зимы (физически это очень тяжелое послушание). До сих пор помню, как мы мучились с примерзшим к полу навозом (смеется). В монастыре я продолжала лечить людей. У меня было стоматологическое кресло в келье, бормашина – все как положено.

Получается, Вы пришли в монастырь в 35 лет, через два года Вас постригли в иночество, а спустя еще два года в мантии нарекли в честь преподобного Сергия. Есть икона, где преподобные Сергий и Серафим изображены вместе. В Вашей жизни эти святые играют важную роль. Вы ощущаете их молитвенную помощь, поддержку, заступничество в несении теперь уже игуменского креста?

Очень даже! Понимаете, ничего случайного в жизни человека не бывает. Небесная и земная канцелярии тесно связаны. Важно только нащупать эту Божественную, Промыслительную нить, которая тебя ведет. И помнить, что не мы избрали Бога, а Он нас избрал. Вообще, мне Господь в жизни посылал прекрасных людей и в лице архиереев, и преподавателей, и знакомых.

Лавра и Дивеево духовно связаны. Я жила в Сергиевом Посаде под покровом Святой Троицы и преподобного Сергия, с детства молилась в его обители. Рижский монастырь тоже посвящен Святой Троице и преподобному. В период возрождения Дивеевского монастыря, когда Нижегородская кафедра овдовела, мы с сестрами усердно молились ‒ и Господь послал нам в качестве архиерея эконома из самой Троице-Сергиевой лавры! Владыка Георгий иногда шутит: «Меня в Дивееве вымолили».

С юных лет я очень любила батюшку Серафима. У моего духовника в келье была большая икона преподобного, перед ней хотелось молиться. И в Рижском монастыре у нас была икона молящегося на камне старца Серафима. Но я никогда и помыслить не могла, что буду жить в Дивееве и тем более настоятельствовать. Преподобный Серафим, как в свое время и преподобный Сергий Радонежский, сам привел меня в свою обитель.

Опираясь на Ваш многолетний опыт в управлении женской обителью, скажите, пожалуйста, чем, по Вашему мнению, современное игуменство отличается от прошлых времен?

Матушка Магдалина в Рижском монастыре нам говорила: «Если бы я использовала методы, которые применяла моя духовная мать игумения Тавифа, то из вас никто бы не выдержал». Игумения Магдалина была старшим регентом в обители, и даже в отношении нее матушка Тавифа отличалась строгостью: могла не поздравить с Днем Ангела, сделать выговор. В наше время, наоборот, приходящие в монастырь нуждаются в бережном отношении. Да и батюшка Серафим говорил, что ласково надо обращаться с насельниками. Это как с больным ребенком, его же не шлепают, а берут на руки, успокаивают. И в Священном Писании сказано: «Тяготы друг друга носите».

То есть мы должны с терпением относиться друг к другу, и тогда исполним закон Христов. Но и потакания страстям быть не должно. А опыт приходит с жизнью по уставу, и в управлении обителью в том числе. Если мы не придумываем себе какого-то особого статуса, а предаемся воле Божией, то создается правильная жизнь: что не ты управляешь, а Господь.

На Ваш взгляд, в чем главная проблема современного иночества? В монастырь ведь приходят из мира, а он накладывает свой отпечаток на привычки, характер. Что бы Вы хотели пожелать новоначальным, взирая на реалии современной жизни и ее особенности, которые неизбежно влияют и на монахов?

Самое главное в жизни монашеской – это отсечение своей воли. Если человек не настроен отсекать свое «я», то ему будет трудно везде, на какое бы послушание его ни поставили, даже на самое любимое. Не будет отсечения своеволия – не будет монашества. Вся жизнь наша состоит в искании воли Божией. А воля Божия подается через старших. Что нам благословляется, то мы должны делать, и должны стремиться к исполнению заповеди о любви к Богу и к ближним, к непрестанной молитве и благодарению.

Пусть мы пока не можем любить, но немощи друг друга должны покрывать терпением. И недостатки с моей стороны как игумении тоже стараться терпеливо переносить. Конечно, это не просто, ведь теория – это одно, а практика – другое (улыбается).

Преуспеть в духовной жизни можно, если ничего не требовать от других, а требовать, в первую очередь, только от себя. Монах должен уметь слушать и слушаться. Каждому из нас нужно стремиться стяжать дух мирен. А если не удается, то почему у нас претензии к другим? Но если в нас не поселяется мирный дух, то не могут около нас соединяться, консолидироваться, спасаться. Игумении и каждой сестре нужно все свои действия строить с упованием на Бога, просить у Бога помощи, чтобы страсти, которые имеются у человека, пришедшего в обитель, отсекались. Да, это болезненно. И необходимо, чтобы сам человек понимал, на каком духовном уровне он находится и над чем еще нужно трудиться. Если он этого не поймет, то не приживется в монастырской среде.

И в этом важную роль играет духовное руководство?

Безусловно. В Дивееве в этом плане главные помощники – Матерь Божия и батюшка Серафим. Кто неотступно просит их, тот будет услышан. Люди со стороны приезжают и помощь получают, что уж говорить о насельницах. Как поют дети в нашей монастырской православной школе, «помощь небесную дает нам батюшка Серафим». Поэтому если человек истово желает монашеской жизни, просит, молится, ищет Божьего, а не своего, то у него есть шанс стать монахом.

Одна из дивеевских монахинь отметила, что в монашестве важно быть искренним, честным пред Господом.

Верно. А мы зачастую хотим себя приукрасить.

При столь колоссальной загруженности, как Вы успеваете уделять время молитвенному деланию? Откуда черпать силы на молитву, особенно в крупных обителях, где большие хозяйства, сады, огороды? В дивеевских скитах у сестер в основном именно такие послушания. Один коровник требует массу времени и сил, а еще надо столько всего успеть. Как организовать свою жизнь, чтобы главное место в ней занимала молитва, чтобы хватало именно физических сил на монашеское правило или все-таки послушание превыше всего?

Как сказано в Священном Писании, «помощь моя от Господа, сотворшаго небо и землю». И воистину это так. Силы я черпаю так же, как и сестры, в молитвенном обращении к Богу, к Пресвятой Богородице. Молитва – самое главное в жизни монашествующих, а тем более – игумении. Если монах не будет молиться, то он не сможет ничего сделать.

В нашем монастыре день расписан у каждой сестры, в том числе и у игумении, я тоже живу уставной жизнью. Когда в определенные дни у нас не служится полунощница, то, как и сестры, я читаю ее келейно. А обычно вместе со всеми в 5.30 утра иду на утреннее правило, стараюсь не пропускать литургию, поскольку литургия – это большая духовная подпитка. В 11.00 у нас совместная трапеза.

Еще стараюсь ходить на молитвенное правило для инокинь и монахинь, которое совершается в Казанской церкви за час до вечерней службы (в 16.00). На этом правиле читаются малое повечерие и каноны. В 17.00 начинается вечернее богослужение. Затем – ужин, и идем по Богородичной Канавке. После вечернего правила возвращаюсь в келью около 22.30-23.00. И так каждый день.

Когда человек живет уставной жизнью, то есть согласно уставу, не уклоняясь, Господь дает силы. Как только сделаешь сбой, уклонишься от устава, тогда становится тяжело. Конечно, когда я нахожусь в поездках, привычный график немного сбивается, но пребывая в Дивееве, стараюсь всегда быть на сестринском правиле, держать себя в молитвенном тонусе, так сказать.

Что касается послушания, которое, как говорил батюшка Серафим, превыше всего, то мы всегда можем придумать себе уйму работы, лишь бы не молиться. У меня, к примеру, масса долгов по работе, незавершенных дел. Но если не помолиться, то это означает, что мы сами, только лишь своими силами, думаем устроить дело, а ведь устрояется оно только в том случае, если мы все свои силы, все свое время отдаем Богу. А уже Господь Сам управляет и в нужный момент нужных людей посылает. Даже видите, нам с вами удалось-таки встретиться. И это не из-за того, что я такая хорошая и все успела, а потому, что Господь помогает.

Игуменский крест при управлении одним из крупнейших православных монастырей со стороны кажется неподъемным, Вы же несете его уже 25 лет. Какое из наставлений преподобного Серафима помогает Вам в попечении о душах сестер? Ведь бывши в миру врачом телесным, в обители Вы являетесь врачом духовным для душ вверенных Вам монахинь.

Как говорил батюшка Серафим, Верховной Игуменией в Дивееве является Царица Небесная, а мы только находимся на послушании. Поэтому управление в монастыре совершается Самой Божией Матерью и преподобным Серафимом – нашими главными попечителями. Ну, а мы… Бумаги же кто-то должен подписывать (улыбается). Поэтому бумаги подписываю, на правило и на трапезу вместе с сестрами хожу, чтобы они видели живую игумению. Другими словами, разделяю с ними жизнь монастырскую.

Во многих наших скитах сейчас восстановлены храмы, я приезжаю туда на престольные праздники. Бывая в скитах, включаюсь вместе с сестрами в молитвенное правило, выкраиваю время, чтобы вникнуть в проблемы. Часто я вызываю скитоначальниц в Дивеево или они сами приезжают, если нужно какие-то вопросы решить. Так что у нас очень напряженный график, как вы уже успели заметить (улыбается).

А, вообще, управление всей обителью, все, что здесь делается, воистину совершает Сама Пресвятая Богородица. Не могу похвалиться, что я что-то в монастыре сама сделала. Сознаю свое недостоинство и свою немощь. Преподобный Серафим говорил о себе, что он здесь камешка по собственной воле не положил. И когда задуманное не получается, то понимаешь: значит, нет воли Божией. А если Матери Божией угодно твое начинание, оно исполнится. Поэтому мы в Дивееве – лишь простые послушницы, «солдаты», «служки» Царицы Небесной.

Игуменский крест – это, действительно, крест, в прямом смысле слова. При назначении настоятельницей Дивеева на меня надели крест предыдущей игумении Александры, которая управляла монастырем 38 лет. Крест, который, как сказал мне владыка Николай, «согнет твои колени». Поэтому я уповаю на то, что не сама сюда напросилась, а Бог меня привел.

Нужно просить у Господа терпения нести свои немощи и немощи других – это главное. Чтобы, как и любая другая, монастырская семья не разрушилась. В семье отношения должны быть такими, чтобы дети, видя благополучное отношение родителей, могли бы сами благоуспешно создать собственную семью. Когда такие отношения между правящим архиереем, руководством монастыря и насельницами есть и сестры видят это, то они сами преуспевают. И постепенно отпочковываются те из них, которые теперь сами возглавляют монастыри. Уже более 10 дивеевских сестер стали настоятельницами и игумениями. Даже на Камчатке игумения поставлена из нашего монастыря.

Матушка, а у сестер есть возможность напрямую обратиться к Вам в случае необходимости?

Конечно. Если кто-то не может быть принят сразу, есть возможность оставить записку или письмо в почтовом ящике игумении, ключ от которого хранится только у меня. Важно, чтобы между настоятельницей и сестрами было доверие, как у детей к родителям. Когда в семье удается установить доверительные отношения, когда дети верят своим родителям, то у них потом все в жизни складывается хорошо, жизнь идет в правильном русле. В монастырской семье происходит так же.

Женский монастырь – духовно более сложный организм, чем мужской. Встречаются и зависть, и ревность к матушке, и в целом женское устроение иное, женщины более эмоциональны. Как с этим справляться, особенно в большой монастырской семье?

«Монашествующие – это ни женский, ни мужеский пол». Если человек живет уставной жизнью и по послушанию, то никаких проблем не возникает. Когда монах принимает постриг, он от своего «я» отказывается. Отложением волос, когда крестообразно постригают волосы на голове монаха, он должен отсечь свою волю, поэтому эмоций быть не должно. Хотя, бесспорно, бывает и раздражение, и недовольство.

Почему это происходит? К каждому из нас справа приставлен ангел-хранитель, а слева – ангел сатанин, который научает различным капризам, недовольству, унынию и так далее. К примеру, дает позыв возмутиться, негодовать. Если мы все упование возлагаем на Бога и призываем Его, то можем победить эту страсть или грех. Но не своими силами, а силой Божией. «Бей ратников силой Иисусовой, ибо нет сильнее оружия ни на небе, ни на земле», – говорит преподобный Иоанн Лествичник. Поэтому если человек работает над своей душой, духовно внимателен к себе, не ищет причин в других, то, как правило, все удачно получается. Человек закаляется и понимает, что не свою волю он должен творить.

Игумения ведь тоже не может своевольничать. В монастыре есть Духовный собор, на котором обсуждаются общемонастырские вопросы со старшими сестрами. Есть управляющий митрополией, без ведома которого многие вопросы не решаются. Даже чтобы в лечебный отпуск, к примеру, отпустить сестру, пишется рапорт на имя митрополита, и он либо благословляет, либо нет. Все в монастыре делается с благословения. И это не человекоугодие, просто такая вертикаль существует.

Святейший Патриарх Кирилл на одном из монашеских форумов отметил, что у монашествующих не может быть никаких отпусков в принципе. Это связано с тем, что вне монастыря монах может растерять пульс монастырской жизни, духовно расслабиться? В чем тут опасность?

Раньше это было не принято, даже отпуск по состоянию здоровья не предоставлялся. Но бывают исключительные случаи: болезнь родителей, к примеру. При этом, как указано в уставе нашего монастыря, который Сама Царица Небесная дала через батюшку Серафима, нигде – ни в келье, ни в дороге – сестра не должна находиться одна. Поэтому в кельях у нас проживают по двое. Так же и в дороге: куда бы ни отправилась сестра по послушанию, надо ехать вдвоем.

Во время пострига за каждую из сестер Вы кладете руку на Евангелие, тем самым становясь их восприемницей. Насколько важно в наше время наличие у монахов воспреемника/восприемницы, и какова их духовная роль в жизни монашествующих?

В Дивееве митрополит Георгий совершает постриги по лаврскому обычаю – во время Великого поста. Я воспринимаю каждую сестру, потому что таково благословение владыки. Но перед постригом обычно спрашиваю, с кем из старших она могла бы откровенно общаться, открывать душу, и поручаю новопостриженную выбранной ею сестре. Тем не менее, ответ за каждую нужно держать мне. Я предаю и себя, и своих духовных чад в руки Божии, потому что понимаю свою немощь, но верю, что в немощи совершается сила Божия. Надо только слушаться Бога и обращаться к Нему за помощью.

В своем докладе «Опыт духовного окормления у старцев Свято-Троицкой Сергиевой лавры» Вы рассказывали историю из Вашего детства, когда Ваша мама беседовала со старцем, предсказавшем Вам монашеский путь. На недоуменные возражения Вашей матушки, что в монастыре скучно и одиноко, старец отвечал: «Мне не скучно и ей не будет скучно, мне не одиноко и ей не будет одиноко». Спустя годы, уже будучи игуменией Четвертого удела Пресвятой Богородицы, Вы можете подтвердить, что старец был прав?

При этом он указал на иконы, которые висели в его келье, и сказал: «Разве с такими собеседниками может быть скучно?!» Мне в монастыре не скучно.

Мы беседуем для спецвыпуска про Дивеево, хочется верить, что батюшка Серафим благословил нас на это богоугодное дело. Сердечно благодарим Вас, матушка Сергия, за интересное интервью. И последний вопрос: людской поток в Дивеево не прекращается ни на один день, даже в темное время суток до закрытия обители на Канавке можно увидеть силуэты молящихся. К преподобному Серафиму верующие спешат в самых разных нуждах, но едут чаще всего, чтобы просить. А как правильно это делать и как научиться благодарить? Ваши пожелания паломникам, постоянным богомольцам Дивеева и тем, кто еще на пути в монастырь.

Сейчас Дивеево благоукрашается. Все здесь поистине дивно. А почему? Потому что у нас есть предстатели небесные: наши первоначальницы, преподобные жены, блаженные, священномученики, преподобномученицы и исповедницы – целый собор Дивеевских святых. Все они нам споспешествуют. Только бы мы сами не уклонялись и, прежде всего, боролись с самими собой.

А просить о чем-то нужно молитвой «Отче наш»: «Да будет воля Твоя и на земле, как на Небе», а не как мы хотим. И если нет воли Божией на наше прошение, то говорить так: «Дай, Господи, терпения», «Слава Богу за все». Ведь, как правило, напрошенное – это выброшенное, как говорят святые отцы. А благодарение – это ладони, раскрытые для новых щедрот. Просить надо о главном – чтобы душа наша очистилась, чтобы мы узрели Бога в вечности и пребывали бы не только в земном, хоть и дивном, Дивееве, но и в Небесном.