«И пошел я искать праведных...»

Николай Головкин

5 марта исполняется 130 лет со дня кончины классика русской литературы, знатока духовной и бытовой жизни народа  Николая Лескова (1831-1895)

«Великий Фёдор Михайлович Достоевский, – отмечает председатель епархиального миссионерского отдела Тверской епархии, священник Антоний Русакевич, – уважительно называл своего коллегу по писательскому ремеслу Лескова «экспертом в Православии». И в этом не было преувеличения. С одной лишь существенной поправкой: Николай Семёнович не просто хорошо знал богослужебные тексты, устройство и обычаи Церкви, наследие святых отцов, но и пропустил это знание через свою душу».

Перепробовав множество занятий и казенных служб, Николай Лесков увлекся литературой, его первые произведения были написаны, когда автору исполнилось уже 28 лет. Знакомство с чиновничьим бытом и поездки по России, связанные с его работой в торговой компании, дали Николаю Семёновичу богатый материал для будущих сочинений. Лесков,  автор «Соборян», «Леди Макбет Мценского уезда», «Тупейного художника», «Очарованного странника», «Запечатленного ангела» и других произведений, многосторонне описал русский национальный характер, вошел в русскую литературу как знаток духовной и бытовой жизни народа.  В своих произведениях он создал обширную галерею праведников из народа.

Лесков нашел новую форму повествования – сказ. Его средства выразительности опирались на речевую характерность и стилизацию народного говора. Свою творческую манеру он охарактеризовал так: «Язык, которым написаны многие страницы моих работ, сочинен не мною, а подслушан у мужика, у полуинтеллигента, у краснобаев, у юродивых и святош. Ведь я собирал его много лет по словечкам, по пословицам и отдельным выражениям, схваченным  на лету в толпе, на барках, в рекрутских присутствиях и монастырях… Я внимательно и много лет прислушивался к выговору и произношению русских людей на разных ступенях их социального положения. Они все говорят у меня по-своему, а не по-литературному».

* * *

Николай Семёнович Лесков родился 16 февраля (4 февраля по старому стилю) 1831 года в сельце Горохово, Орловского уезда, Орловской губернии. Маленький Коля вместе с бабушкой не раз совершал поездки по ближайшим монастырям. По словам будущего писателя, «она на память знала не только историю каждого из… уединенных монастырей, но знала все монастырские легенды, историю икон, чудотворения, какие там сказывали, знала монастырские средства, ризницу и всё прочее. Это был ветхий, но живой указатель к святыням нашего края». «Путешествия с елейной старушкой, – пишет Лесков, – и с ее добродушнейшим старичком кучером Ильею Васильевичем составляли для меня во все годы моего детства наивысочайшее наслаждение. Я был адъютантом старушки с самого раннего возраста. Еще шести лет я с ней отправился в первый раз в Л-скую пустынь, на рыжих ее кобылках, и с тех пор сопровождал ее каждый раз, пока меня десяти лет отвезли в губернскую гимназию. Поездка по монастырям имела для меня очень много привлекательного…».

Из воспоминаний писателя: «Мой дед, священник Димитрий Лесков, и его отец, дед и прадед все были священниками в селе Лесках, которое находится в Карачевском или Трубчевском уезде Орловской губернии. От этого села «Лески» и вышла наша родовая фамилия – Лесковы». Николай Семёнович всегда подчеркивал свою родовую связь с сословием, изображение которого считал своей «специальностью» в литературе.

* * *

Отец писателя, Семён Дмитриевич Лесков (1789-1848), выходец из духовной среды, поступил на службу в Орловскую уголовную палату, где дослужился до чинов, дававших право на потомственное дворянство. Мать, Марья Петровна Лескова (урожденная Алферьева, 1813-1886), была дочерью обедневшего московского дворянина. Одна из ее сестер, Наталья Петровна Константинова (Алферьева), была замужем за состоятельным орловским помещиком, другая, Александра Петровна Шкотт (Алферьева) – за богатым англичанином; брат Сергей Петрович Алферьев был известным медиком, профессором Киевского университета.

* * *

В 1839 Семён Дмитриевич Лесков вышел в отставку, купил хутор в Кромском уезде и уехал из Орла со всей семьей (из пятерых его детей Коля был старшим). В деревне Коля Лесков сошелся с крестьянскими детьми, до «мельчайших подробностей» узнал «простонародный быт».

* * *

Первоначальное образование Коля Лесков получил в доме богатых родственников. В 1841 году он поступил в Орловскую губернскую гимназию. Высокими оценками во время учебы в гимназии Лесков не блистал, несмотря на явные врожденные способности, любознательность и живой ум. Причина – абсолютная непереносимость зубрежки и рутины, которые определяли атмосферу провинциальной школы той эпохи. В 1846, не выдержав переводных экзаменов, он покинул гимназию. В 1847 году начал службу писцом в Орловской палате уголовного суда. В те годы он много читал, вращался в кругу орловской интеллигенции. В июле 1848 года в селе Панине от холеры умер отец Лескова. Его внезапная смерть и «бедственное разорение» семьи изменили судьбу Лескова.

* * *

7 сентября 1849 года Лесков получает двухмесячный отпуск и уезжает в Киев, где уже 28 сентября подает прошение о переводе на службу в штат Киевской казенной палаты. В Киеве он жил у своего дяди С. П. Алферьева, брата матери, ординарного профессора и декана медицинского факультета Императорского университета св. Владимира. В Киеве (в 1850-1857 годах) Лесков посещал вольнослушателем лекции в университете, общался с молодыми профессорами, что, безусловно, расширило его духовный и умственный кругозор,  принимал участие в религиозно-философском студенческом кружке, общался с паломниками.

Лесков всерьез вовлекается в изучение и реставрацию древних фресок. О Киево-Печерской Лавре он писал так: «Киево-Печерская вершина – это русская ступень на небо. Здесь, у подножия этих гор, изрытых древнерусскими христианскими подвижниками, всякий человек, как у подножья Сиона, становится хоть на минуту верующим; необходимость глядеть вдаль и вверх на эти уносящиеся под небо красоты будит душу – и у нее, как у отогревающегося на подъеме орла, обновляются крылья».

* * *

В 1857 году Лесков уволился со службы и начал работать в компании мужа своей тетки А. Я. Шкотта (Скотта) «Шкотт и Вилькенс». Он приобрел огромный практический опыт и знания в многочисленных областях промышленности и сельского хозяйства. Коммерческая служба требовала беспрестанных разъездов, жизни «в самых глухих захолустьях», что давало «обилие впечатлений и запас бытовых сведений», способствовало его знакомству с языком и бытом разных областей страны. Об этих поездках писатель вспоминал так: «Я… думаю, что я знаю русского человека в самую его глубь, и не ставлю себе этого ни в какую заслугу. Я не изучал народа по разговорам с петербургскими извозчиками, а я вырос в народе, на гостомельском выгоне, с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного, под теплым овчинным тулупом, да на замашной панинской толчее за кругами пыльных замашек…».

* * *

С переездом в Петербург в 1861 году началась интенсивная работа Николая Семеновича Лескова в периодике. Он быстро стал заметным публицистом. Вскоре в печати появились и его первые беллетристические опыты –  жанровые картинки, путевые заметки, нравоописательные очерки. Начиная с 1860-х годов и до последних дней Николай Лесков много писал о религиозной жизни русского общества.

* * *

Доктор филологических наук, профессор Орловского государственного университета  Алла Анатольевна Новикова-Строганова отмечает: «О пастырском служении – «учить, вразумлять, отклонять от всякого <…> вздора и суеверий» – размышлял Лесков уже в своем дебютном художественном произведении «Погасшее дело («Засуха»)» (1862). Знаменательно, что первым героем лесковской беллетристики стал сельский священник, отец Илиодор. В подзаголовке помечено: «Из записок моего деда». Дед Лескова умер еще до рождения внука, но будущий писатель знал о нем от родных: «всегда упоминалось о бедности и честности деда моего, священника Димитрия Лескова».

В характере героя «Засухи» многое предвещает центральную фигуру романа-хроники «Соборяне» (1872) – Савелия Туберозова. Болея душой за судьбу Родины, этот «мятежный протопоп» и бесстрашный проповедник убежден, что нельзя жить «без идеала, без веры, без почтения к деяниям предков великих… это сгубит Россию».

* * *

Его лучшие произведения 1860-х –  «Леди Макбет Мценского уезда» (1864) и «Воительница» (1866) – повести трагического колорита, в которых автор вывел яркие женские образы разных сословий. Современной для писателя критикой практически оставленные без внимания, впоследствии они получили высочайшие оценки специалистов. Именно в первых повестях проявился индивидуальный юмор Лескова, начал складываться его уникальный стиль, разновидность сказа, родоначальником которого, наряду с Гоголем, он впоследствии стал считаться. Лесков выступал в те годы как последовательный противник революционных преобразований и этих взглядов придерживался до конца жизни.

* * *

Лесков с помощью своего писательского дара сумел создать целую «галерею» русских праведников (рассказы «Однодум», «Несмертельный Голован» и другие) –  простодушных и бесстрашных, непримиримых в борьбе со злом и невероятно совестливых. Николай Семёнович утверждал, что его рассказы о праведниках носят большей частью характер воспоминаний. «Ужасно и несносно… видеть одну «дрянь» в русской душе, ставшую главным предметом новой литературы – признавался писатель, –  и… пошёл я искать праведных, <…> но куда я ни обращался, <…> все отвечали мне в том роде, что праведных людей не видывали, потому что все люди грешные, а так, кое-каких хороших людей <…>  знавали. Я и стал это записывать…».

* * *

Поворотным событием в судьбе Николая Лескова стала хроника «Соборяне» (1872), продемонстрировавшая масштаб его художественного дарования. Как отмечал Максим Горький, «…после злого романа «На ножах» литературное творчество Лескова сразу становится яркой живописью или, скорее, иконописью, –  он начинает создавать для России иконостас ее святых и праведников». Основными героями произведений Лескова стали представители русского духовенства, отчасти – поместного дворянства. Разрозненные отрывки и очерки стали постепенно складываться в большой роман, в конечном итоге получивший название «Соборяне» и напечатанный в 1872 году в «Русском вестнике». Борьба главного героя хроники священника Туберозова с «вредителями русского развития» (как нигилистами, так и равнодушными администраторами) – внутренняя пружина и смысловой центр повествования. Духовенство, вопреки инерции общественного мнения, трактуется в хронике и как сословие, хранящее традиционные ценности, и как социальная среда, откуда можно ожидать спасения для раздираемой противоречиями пореформенной России.

* * *

Снискавшие широкий читательский успех рассказ «Запечатленный Ангел» (1872) и повесть «Очарованный странник» (1873) примыкают к «Соборянам» масштабом обобщения: на ограниченном сюжетном пространстве писатель создал художественную модель всей России. В повести «Запечатленный ангел» о чуде, приведшем раскольничью общину к единению с Православием, есть отзвуки древнерусских «хождений» и сказаний о чудотворных иконах. Лесковский «сказ» получил здесь наиболее сильное и выразительное воплощение.

Повесть «Очарованный странник» – произведение свободных форм, не имевшее законченного сюжета, оно построено на сплетении разрозненных сюжетных линий. Впоследствии отмечалось, что образ героя Ивана Флягина напоминает былинного Илью Муромца и символизирует «физическую и нравственную стойкость русского народа среди выпадающих на его долю страданий». В дальнейшем сказовая форма стала самой продуктивной у Лескова, давшей характерные образцы его стиля («Левша», 1881; «Тупейный художник», 1883 и др.).

* * *

Одним из самых ярких образов в галерее лесковских «праведников» стал Левша («Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе», 1881). Критики отмечали здесь виртуозность воплощения лесковского «сказа», насыщенного игрой слов и оригинальными неологизмами (нередко с насмешливым, сатирическим подтекстом). При публикации в первом отдельном издании повесть сопровождалась предисловием: «Я не могу сказать, где именно родилась первая заводка баснословия о стальной блохе, то есть завелась ли она в Туле, на Ижме или в Сестрорецке, но, очевидно, она пошла из одного из этих мест. Во всяком случае сказ о стальной блохе есть специально оружейничья легенда, и она выражает собою гордость русских мастеров ружейного дела. В ней изображается борьба наших мастеров с английскими мастерами, из которой наши вышли победоносно и англичан совершенно посрамили и унизили. Здесь же выясняется некоторая секретная причина военных неудач в Крыму. Я записал эту легенду в Сестрорецке по тамошнему сказу от старого оружейника, тульского выходца, переселившегося на Сестру-реку еще в царствование императора Александра Первого».

* * *

На материале сюжетов, извлеченных из «Пролога» (древнерусского сборника житий и сказаний), Николай Лесков написал серию «легенд» из жизни первохристиан («Повесть о богоугодном дровоколе», 1886; «Скоморох Памфалон», 1887; «Зенон-златокузнец», 1890), превратив их в художественную проповедь «хорошо прочитанного Евангелия». Эти произведения, наряду со множеством поздних повестей и рассказов, упрочили за Лесковым репутацию писателя широких гуманистических взглядов.

* * *

До конца своих дней Лесков трепетно следовал завету своего отца: «Никогда ни для чего в свете не изменяй вере отцов твоих». Николай Семёнович скончался 5 марта (21 февраля по старому стилю) 1895 года в Петербурге от очередного приступа астмы. Его похоронили 7 марта (23 февраля по старому стилю) на Литераторских мостках Волковского кладбища. Когда в 2015 году я был в Петербурге, мне довелось поклониться любимому писателю. На его могиле установлен памятник – чугунный крест на гранитном постаменте.

* * *

Лесков прошел большой, сложный жизненный и литературный путь.  Известно, что Чехов и Тургенев называли Николая Семёновича своим учителем. Гончаров писал о своем искреннем уважении к его «симпатичному русскому таланту», а Лев Толстой отличал Лескова, как «самого русского из наших писателей». И все же, недооцененный большинством современников, Лесков получил полное признание только в ХХ веке, когда появились статьи Максима Горького о его новаторстве и драматичной творческой судьбе, работы Бориса Михайловича Эйхенбаума о сказовой манере Лескова, иллюстрации Бориса Михайловича Кустодиева, опера Дмитрия Дмитриевича Шостаковича «Катерина Измайлова» (по «Леди Макбет Мценского уезда»), многочисленные спектакли и фильмы по его произведениям.

«Достоевскому равный, он – прозёванный гений...» –  строка из стихотворения «На закате» Игоря Северянина.

Максим Горький: «Как художник слова Н. С. Лесков вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров. Талант Лескова силою и красотой своей немногим уступает таланту любого из названных творцов, а широтою охвата явлений жизни, глубиною понимания бытовых загадок ее, тонким знанием великорусского языка  он нередко превышает названных предшественников и соратников своих».

Литературовед П. Г. Пустовойт в предисловии к тому «Избранных сочинений» Лескова (1979, серия «Библиотека классики. Русская литература»)  назвал писателя «летописцем Руси многоликой».

Юрий Нагибин писал: «Если читатель сумеет побороть внутреннюю суету, сосредоточиться в душевной тишине и по глотку осушить пряный кубок лесковской прозы, он откроет для себя целый мир невиданной красоты, неповторимых образов, сверкающей фантазии, расписной, причудливый мир, где русский дух, безмерный и в радости, и в печали, где Русью пахнет –  и сладко, и горько, и нежно, и дымно».

Лесков оставил значительный след в русской литературе. Его произведения продолжают вдохновлять читателей не только в России, но и в разных странах мира.

 

---

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!

---