Как военные наградили батюшку двумя медалями
Елена Кучеренко
– «Задавака ты, Женька», – говорила моя бабушка. Правильно говорила. Похвастался тебе, а теперь стыдно…
Отца Евгения, священника с новых территорий и моего большого друга, российские военные недавно наградили медалями. Не одной, а двумя.
Позвонил он мне, поделился. А когда стала подробности расспрашивать, смутился:
– Задавака, да... Но я пока особо никому не говорил.
– Но ведь радостно, согласитесь? – спросила я.
– Да... До слез было...
* * *
В тот день домой к батюшке приехали наши военные – «красивые – здоровенные» (в прямом смысле) и зачитали бумагу: «Приказом командира того-то и того-то... За укрепление взаимодействия... Оказание практической помощи в зоне проведения... и духовное воспитание приказываю наградить общественной медалью... И тем же приказом наградить медалью министерства обороны... за укрепление боевого содружества...»
Ну и так далее...
– И на подрясник прикололи мне медали, – говорил отец Евгений. – А я и улыбаюсь, и чуть не плачу. И приказ мну. Это, правда, было для меня удивительно и неожиданно. И очень подкрепило...
– А за что конкретно? – допытывалась я.
– Ой, да ладно, – отмахивался батюшка.
Но я настаивала.
– На самом деле ничего такого не было, – говорил отец Евгений. – После начала СВО у нас пошли проблемы и с медикаментами, и с продуктами, и с разными житейскими вопросами. Ты знаешь.
Я знаю, да. Тогда старые украинские «коридоры» закрылись, а новые – наши – еще только организовывались. И со многим были перебои. Одну таблетку но-шпы люди на четыре части делили.
– Но у нас получилось с Божией помощью мобилизоваться, – продолжал отец Евгений. – И лекарства мы добывали через вас, и другие люди нам помогали. Кто в Крыму был. И на позиции мы ездили, потому что это все через военных передавалось. Те же ваши медикаменты с «большой земли». И тут на месте организовывали помощь.
Военные наши там, на новых территориях всё это видели и тоже старались людям помочь. Только это было для них тогда целой проблемой.
– Они привозили эту помощь, но раздать ее не могли. Потому что многие приходили, снимали на телефон тех, кто брал, выкладывали в сеть: «Коллаборанты! Мы вам отомстим, мы вас уроем! Наши вернутся – мы всех вас убьем!» Стучали, доносили. Люди перепуганы были, шарахались друг от друга и от своей тени. Поэтому приезжает машина гуманитарки, отчаянные идут – берут. А другие нуждаются, но боятся.
И не только обычные мирские люди, но священники по-разному на все происходящее реагировали:
Кто-то: «Посижу, посмотрю, что из этого всего выйдет. Без лишних телодвижений».
Кто-то вертеп, как мне говорили, желто-голубой мишурой украсил – в знак протеста против «оккупантов». А потом в Польшу уехал. Кто-то демонстративно «кровавую гуманитарку» брать отказался. А потом на Западную Украину отбыл. Причем, прихожане тогда удивлялись: «Матушка, ну вам не надо, а нам есть хочется...»
В том храме матушка даже больше баламутила, чем батюшка.
Один священник вроде как согласился участвовать в распространении гуманитарной помощи, но потом отказался. И социальные службы там отказались. Боялись, что если вернется Украина, за это – уголовная статья...
А у отца Евгения с военными как-то сразу стало складываться.
* * *
– Однажды встреча была. Не с этими, кто награждал, другими еще, – рассказывал батюшка. – Они узнали, что я священник. Спросили: какие проблемы, чем помочь. Ну, я и сказал, как сам это видел. Продукты, еще там... Они меня услышали и привезли...
Батюшка с ближайшими прихожанами (Виктор такой есть, например, я его тоже знаю) подумали-подумали и придумали с этих банок с продуктами этикетки убирать.
– Не потому, что нам, типа, зазорно было, что это от русских. Наоборот. Просто когда человек принимал помощь вроде как от России, но на ней не было написано, что это Россия, то соседи, снимая на телефон, не могли обвинить или запугать. А в чем обвинять? Откуда люди знают, что им батюшка привез? Может, это его припасы.
Отец Евгений говорит, что такое взаимодействие для обеих сторон было очень важным.
– Они приезжают в село. Готовы оказать помощь, но они же не знают, кому там это надо. И один священник выходит под плакатами: «Русский корабль... плыви дальше». А другой помогает организовать помощь. Без риска, что туда прилетит – раз. Там, где она дойдет до адресата, ее точно возьмут – два. И три – останутся довольны МИРНЫЕ жители. Это такое начало дружбы. Потому что с населением нужно налаживать взаимоотношения, чтобы мирно сосуществовать. Показать, что приехали не обижать, что помогут, чем смогут. Ребятам военным это очень важно! И местных «отпускает»...
Ну, и дальше другие военные услышали, что есть такой поп. Приезжают: «Батюшка у нас есть то-то и то-то. А у вас – те-то и те-то. Давайте?»... – «А, давайте...» Ты приносишь, люди знают, что это помощь военных. Тебя как священника они знают, уважают. Значит – всё нормально. И как-то дело делается, и что-то получается.
* * *
В связи с этой гуманитаркой отец Евгений историю одну вспомнил. Но про другое. Просто в доме у человека, о котором речь, он гуманитарную помощь часто оставлял. А история такая.
Одной батюшкиной прихожанке, вдове, были нужны домашние яйца. У нее проблемы со здоровьем и большие ограничения в питании. Яйца заходят, но домашние. А магазинные – нет. Организм такой тонкий, что чувствует любую химию и не принимает.
– А мне, бывает, на панихиду яйца приносят, я их ей отдаю, – рассказывал отец Евгений. – Но однажды не принесли. А ей как раз было нужно. Ну, думаю, куплю по пути, в селе же продают. И вспомнил, что в одном доме я видел у ворот банку с яйцом: мол, продается. А я этим людям еще лекарство привозил, которое ты в Москве доставала. Редкое какое-то, помнишь? Которое только по строгому бумажному рецепту, но которого еще и у вас не было.
…Я помню. Там целая история была. В доме инвалид. Болезнь тяжелая, и без того лекарства он просто не выживет. А медикаменты исчезли все, я писала.
Ну, и отец Евгений там молился, а я здесь у одного знакомого такой рецепт попросила. Он прислал – электронный, но сказал, что в аптеках требуют бумажный. Хотя это, в принципе, не важно: такого лекарства все равно нет даже в Москве.
Лекарства, правда, не было. В одной аптеке, в другой... В очередную приезжаю – есть. И рецепт бумажный не понадобился...
– Ты тогда три раза передавала, и три раза оно спасало человеку жизнь, –вспоминал батюшка. – И они все удивлялись, что мы его где-то находим. И гуманитарку я им привозил – не только для них: они знали бабушек местных, которые нуждаются... Ну и поехал в тот дом за яйцами. Смотрю – банка стоит. Ну, думаю, и женщине той помогу, куплю, и этим выручка. Копеечка тоже не лишняя... «Мне надо два десятка», – говорю. Хозяин выходит, тащит пакет – точно не двадцать, а гораздо больше. «Сколько денег?», – спрашиваю. «Батюшка, иди отсюда со своими деньгами и не нервируй меня»... Смотрю, такой он счастливый, что у него хоть как-то получилось ответить за прошлое добро.
Еду – на душе тепло, оттого что люди так помнят и готовы откликнуться.
* * *
У отца Евгения в храме какое-то время находился «Спас Нерукотворный» – икона, которую Владимир Владимирович Путин передал нашим войскам в зону боевых действий. Икона эта считается защитницей русских воинов, символом веры и чуда. У многих на шевронах именно этот образ.
(Правда, есть и других шевроны. Однажды на вокзале в Москве я видела группу отъезжающих военных, у которых на шевронах было написано: «Осторожно, орудуют дебилы». Но это так, отступление...)
– Была нужда, чтобы эта икона побывала в храмах в зоне СВО, – говорил батюшка. – Чтобы военные могли к ней подойти, помолиться. Она была у меня, еще здесь в одном храме. А в остальных не была. Не только потому, что священник против. Могут быть, например, риски, что туда прилетит. Но бывает, что и люди, население местное, не так настроены. Здесь – нормально, там – нет. А у ребят военных тоже проблемы. И духовные, и психологические. Всё же очень сложно. Это только говорят, что военные – такие грубые мужланы... Душа у них за всё болит. Они тянутся к священнику. Время сейчас такое. Кто-то не крещеный, его покрестить надо. У кого-то вопросов духовных море. Ну, и сказал им командир: «Есть батюшка, которому можно доверять». Объявили, что я приеду, назначили время... Крестим, причащаем... Беседы были, поддержать пытался. Кто-то потом перезванивал, встречались, человек исповедовался. На Пасху выезжали на позиции – ребята же их оставить не могут...
* * *
В тот день, когда военные приезжали к отцу Евгению, чтобы его наградить, они немного поговорили.
– Они, конечно, ребята немногословные, много не болтают. Да и времени у них нет. Но чуть-чуть пообщались. Я кофе с бутербродами сделал...
И слово за слово, командир рассказал, что в Чечне воевал. Был до этого неверующим человеком. Потом всё изменилось. Перед самой отправкой бабушка настояла, чтобы он крестился, учила молитве. И на войне всё это обрело для него смысл.
– Была у них там, в 2000-х, история, как они раненого батюшку на вертолете спасали, – рассказывал отец Евгений. – Спасли... Прошло время, началась СВО, военных отправили сюда. И этот командир, который ко мне приехал, здесь уже встретил военного священника... Ну и рассказал ему: «А вот когда-то я эвакуировал одного... Отбили его вместе с ребятами...» – «Так это я был»... Так что земля круглая. Это как Вадик твой дядю Толю видел...
Недавно мой муж ехал по Москве на машине и увидел, как дорогу переходит человек... из села, где отец Евгений служит. Мы же там многих знаем. Теперь, когда эти земли стали Россией стало проще туда-обратно ездить. Не надо горы документов собирать. И он был на каком-то семинаре …Так что круглая, да.
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
