Литература в школе

Светлана Зайцева

Преподавать литературу в школе я начала на втором курсе института. Я училась в МПГИ им. Ленина, по специальности преподаватель русского языка и литературы. Аспирантуру закончила в МГЛУ имени Мориса Тореза. Там я преподавала испанскую литературу студентам, которые учили испанский язык.

У меня восемь детей, и я изучала литературу с ними, как родитель, то есть я изучила проблему с обеих сторон баррикады. Сейчас я подрабатываю репетитором, пишу рассказы и очерки. Именно потому, что я очень люблю литературу, мне захотелось поделиться кое-какими своими соображениями.

Некоторое время назад папа супердевочки Алисы Тепляковой, закончившей школу в 9 лет, сказал ключевое слово о преподавании литературы в школе. Это слово профанация.

Можно спорить о том, счастлива ли Алиса, штудирующая курс психологии в МГУ, но относительно профанации литературы, как предмета, спорить сложно.

С профанацией я лично сталкивалась многократно, занимаясь со своими детьми. Мы с ними читали произведения школьной программы целиком.  Они все мне говорили о том, что в классе только они читают оригинальные тексты. Нормальные дети довольствуются кратким содержанием. Более того, дети жаловались, что их осведомленность об истинном содержании изучаемых произведений им только мешает. «Мама! — говорили они мне — зачем мы все это обсуждаем? Нам надо просто ответить по шаблону. Все эти рассуждения вширь и вглубь не нужны, нам снижают за них оценки».

Дети мои совсем не дерзкие, и о положении дел с чтением классики они говорили мне безо всякого вызова. Несколько раз я сталкивалась с тем, что учащиеся старших классов с огромным трудом прочитывают и понимают стихотворение Пушкина «Пророк». Мне очень обидно, что наша классика, наша великая литература, воспринимается детьми, как рутина.

Ещё случай.  Я еду на машине, меня останавливает сотрудник ГИБДД, смотрит мои документы. Отдавать их медлит почему-то. Я жду, а он все стоит и стоит возле моего транспортного средства.

— Можно мне ехать? — спросила я.
— А что вы такое слушаете, Светлана Владимировна?  — ошарашил меня вопросом постовой — очень интересно! Неужели его убьют?
— То Достоевский. «Бесы» — ответила я. Да, убьют.
— Не может быть?
— В смысле?
— Не может быть, что это Достоевский, вы меня разводите!
— Почему?
— Достоевский же это тоска зеленая — его в школе проходят.

И снова мне стало обидно за нашу литературу. Как так получается, что школа превращает все эти шедевры в рутину? И что с этим делать.

Для того, чтобы понять, почему классическая литература представляется скучной, надо задать себе вопрос, а зачем дети ее учат?

Например, изучая химию, они могут провести лабораторную работу, увидеть химическую реакцию. На математике дети решают задачи и примеры, а каковы плоды их обучения литературе? Сочинение? Но в настоящий момент сочинение –это простой отчет о том, что ты прочитал.

Обратимся к программе по литературе Царскосельского лицея. Учащиеся получали задания следующего типа: описать красоту заката. Да, они читали и разбирали оды Ломоносова, но плодом их занятий литературой был навык писать художественные произведения. То есть, результатом обучения литературы должно стать писательское мастерство. Сейчас дети изучают не литературу, а историю литературы. При этом они не имеют собственного читательского опыта, они не экспериментируют со словом. То есть, это, как если бы в музыкальной школе ребенок вообще не играл на инструменте, а изучал бы только музлитературу.

Язык — тоже инструмент, тем более русский. Он по-прежнему велик, могуч, правдив и свободен. Для чего можно его использовать в смысле творческих заданий в школе? Да хоть вот для писания постов в соцсетях или создания сценариев к видеороликам.

Не знаю, знаком ли вам такой пласт словесной культуры, как фанфики. Да, дети пишут вовсю и помногу, только не о Чацком и Фамусове. Они дописывают новые сюжетные линии к понравившимся сериалам и сагам в жанре фэнтези. Литературный процесс никуда не делся, просто его выгнали из класса, как какого-то двоечника-хулигана. 

Конечно, способности у всех разные. Кто-то играет простые пьесы, кто-то более сложные произведения. В школе дети изучают стихотворения Ломоносова, которые частично были предназначены именно для выразительной декламации.  Понятие декламации, как особого мастерства довольно просто проиллюстрировать на примере современных рэп-исполнителей. Ода, также как и рэп, устный жанр.

С литературой ведь вот ещё какая проблема. Она, уж простите меня за высокий штиль, прежде всего и перво-наперво должна пройти через сердце.
Текст должен быть человеку близок, он должен как бы сам прожить его, врасти в авторское настроение, и вот тогда смыслы будут открываться сами, их не надо будет вдалбливать.

В одной финской библиотеке провели эксперимент. К детям, которые туда приходили, подсаживались педагоги, и предлагали рассказать какую-нибудь интересную историю. Раскручивали на разговор. Историю они записывали и тут же делали из неё самую настоящую книжку, на титульном листе которой стояло имя рассказавшего ее ребенка. Это простое действо оказалось мощнейшим стимулом к чтению. Детей потрясала эта история до глубины души. Они начинали понимать на собственном опыте, что такое писательство.

Но это — с малышами. Старшие дети что-то свое читают. Теорию литературы я объясняла на примере именно этих книг. «Коты-воители» — пусть. «Гарри Поттер» — тоже годится. Почему этот подход кажется мне эффективным? Ну смотрите: мне надо объяснить, что такое протагонист, кольцевая композиция, лейтмотив и сюжет. И мне приходится растолковывать новые понятия на материале, который детям не близок и местами вообще не понятен. Как говорят китайцы — двойная неприятность, удар палкой по чирью. Намного проще объяснять теорию литературы на примере произведений, в которых дети легко ориентируются. А такие литературные методы создания образности, как анафора, метафора, олицетворение, оксюморон я могу объяснить на примере текстов рэперов. Среди оных есть несколько талантливых поэтов. 

И, кстати, о плохой памяти школьников на стихи. Недавно мы с детьми были на концерте одного рэпера. И я оказалась в толпе подростков, которые наизусть, на огромной скорости, декламировали без запинки длиннющий стихотворный текст. Потому что он через сердце прошел. И в свое время Пушкин так же пронзал своей поэзией сердца современников. Наша задача реконструировать эту ситуацию хотя бы частично. Потому что не может, не должно это быть скукой и мертвечиной для наших детей. 

И только когда связь сердца с текстом налажена, и дети включились в чтение, получили от него удовольствие, можно двигаться дальше. Нет, не все станут поэтами и писателями. После музыкальной школы тоже не все становятся музыкантами. Но зато все умеют понимать музыку, получать удовольствие от музицирования.  Изучение литературы позволяет детям отличать скверные литературные произведения от талантливых, анализировать тексты любого объема, понимать их интенции, находить аналогии с другими текстами.

Конечно, будут у читателей ко мне вопросы, даже не вопросы, а восклицания, в духе Фрекен Бок, о том, что современные тексты — это фу, как некультурно. Что тут скажешь? Литература такова. Виктор Гюго представлял себе писательство, как прогулку с зеркалом. Он считал, что жизнь надо отображать точно и честно. А жизнь разная. Если мы обратимся к творчеству Достоевского, к произведению «Преступление и наказание», то должны будем признать, что для анализа этого романа нам придется говорить со школьниками о проституции, о блуде, о самом грязном разврате и даже о педофилии. Иначе мы не сможем дать характеристику Свидригайлову, например.

Я когда напомнила все это моим читателям в своем блоге, многие написали: «А может, и слава Богу, что школьники не читают?» Тут надо понять одну ключевую вещь. Писатель Достоевский говорил обо всех этих грехах не потому, что он был до них падок. Писатель в данном случае выполняет ту же функцию, что и фильтр в аквариуме: он собирает грязь, чтобы члены аквариумного сообщества от неё не задохнулись.

В заключении я скажу только для своих. Усвоение материала по предмету русская литература значительно упрощается для детей из верующих семей. Если они умеют читать по-церковнославянски, тема церковнославянизмов у Пушкина их врасплох не застанет. Я даже не ожидала, что воцерковление моих детей в детстве сыграет такую положительную роль в учебном процессе, не только в литературе, но и в языкознании. Представление об изменениях в языке они получали самое наглядное.

И уж совсем для своих, для самых родных, я добавлю, что изучение русской литературы, любовь к ней, прорастает через занятия фольклором. Детям, которые знают, что такое фольклор, не надо долго объяснять, что так ценил Пушкин в сказках и песнях Арины Родионовны.

С чем и заканчиваю я свои заметки о сокровищах наших — о наших детях, о нашем языке, и о классической русской литературе. Да сохранит их всех Господь!

Фото: Владимир Ходаков