Молчит ли Церковь?
Существует принцип, стоящий преградой на пути любой информации, являющийся
защитой от любых аргументов, неустанно поддерживающий в человеке вековечное
невежество; этот принцип – заведомое пренебрежение, предшествующее познанию.
Герберт Спенсер
Это ведь было совсем недавно. Каких-нибудь тридцать лет назад. Мы все видели, как рушились общественные институты и моральные устои нашего общества. Общества людей. Как умывалась кровью наша страна, состоящая из людей. Стариков, женщин, детей… в том числе. Как вчерашние комсорги и демагоги из наших советских школ и институтов сели на наши умы и души. Скажете, не на ваши?
Ничего не изменилось с того времени, кроме мировоззрения некоторых из нас и, пожалуй, методов, которыми ведется война. Война. «Организованные действия враждебных сил, направленные на нанесение максимального ущерба друг другу». По Декарту. Но сегодня мы уже не так беззащитно слепы. Поэтому и не молчим.
Напомню несколько примеров начала информационных атак в современном медийном пространстве:
«Наши источники сообщили… что силовые структуры получили карт-бланш на глобальное прослушивание лидеров либеральной общественности».
«Всем уже понятно, что государство будет поддерживать Церковь как институт влияния на умы общества, несмотря на бедственное положение дел в самой Церкви».
«Члены многих религиозных православных общин возмущены потерей нравственности у некоторых священнослужителей».
Продолжать? Древнее правило: чем кощунственнее ложь, тем громче она звучит. И в это время никто уже не слышит аргументы, предлагаемые в качестве ее опровержения, даже если они подкреплены документально. Информации о том, что Госдепом США в 2019 году выделены 1,5 млрд долларов на создание в российском обществе негативного мнения о внешней и внутренней политике властей, или о том, что ежемесячно фондами Сороса финансируются попытки дискредитировать институты Церкви, уже почти совсем не слышно. Верно?
Много лет назад при известных обстоятельствах я общался с руководителем группировки, ставившей своей целью свержение власти олигархов путем террористических актов, политических убийств и организации массовых выступлений. Называлась эта организация «Реввоенсовет». Они тогда взорвали памятник российскому императору Николаю II, заминировали памятник Петру I, пытались взорвать газораспределительную станцию в Люберцах (кстати, минер то ли намеренно, то ли нет перепутал батарейки в таймере, и взрыв не унес несколько десятков жизней) и еще пару объектов хозяйственного назначения.
Руководитель «Реввоенсовета» был огромным парнем, 120 килограммов весу. Веселый, общительный, начитанный... Любил жизнь, людей и правду. Он легко и красиво оперировал цитатами и мыслями из «Капитала» и «Диалектики природы», Евангелия и Книги Притчей Соломоновых. Логика его убеждений казалась простой и привлекательной. Только была одна деталь – от него пахло смертью. Его взгляд вместе со всей его логикой говорили: они убьют всех, кто встанет у них на пути. Деньги на свои акции «Реввоенсовет» собирал преступным и обманным путем – сотрудникам ЗИЛа, например, обещали дармовые квартиры. «Всё проглотят», – говорили эти революционеры.
Помнится, я сказал ему при нашей встрече: «Тебя просто убьют, или ты сгниешь в лагерях». Он не поверил. И зря. Это было с самого начала понятно всем, кто занимался делом «Реввоенсовета». Это было очевидно и самой будущей жизни. Это не было понятно только ему.
А ведь отпустили их тогда. Повторно его арестовали за убийство предпринимателя, который отказался давать деньги на революцию. Убивал он неумело: нарвался на дочь, которую, убегая, оглушил обрезом. Редкий экземпляр... Жизнь его продолжилась где-то в лагере на Дальнем Востоке. Отбывая немалый срок, он потерял значительную часть здоровья и, мне думается, социальных перспектив.
Про них тогда писали разное. Но недолго и не всерьез. Я не помню ни одного церковного деятеля, который бы выразил хоть какое-то мнение по поводу ареста этой группы, пыток и избиений – о них в своих показаниях на суде говорили члены «Реввоенсовета». Как правило, те, которые сразу и во всем признались. Их лидер тоже, кстати, утверждал, что его пытали током. Но он не признался. Но и током его не пытали.
И никто не упрекал Церковь в молчании. Просто не нужно это было тогда. Другие задачи стояли перед силами, которым удалось развернуть наше общество в сторону потери идентификации. Координировать. Поддерживать распад. Наполнять его иллюзией объективности. И многое ведь удалось. Галлюцинации общества живы и поныне.
Сейчас другое время. И немного другие мы. Но та же Церковь. Вот только молчит ли она? Молчала ли тогда? Молчит ли Церковь, когда одни люди обманывают, убивают, предают других? Нет, не молчит. Не молчала. И не будет молчать. Просто язык у нее другой.
Что слышит внутри себя человек, когда готовит первое преступление, второе, третье?.. Что слышит менеджер, когда проводит махинации со счетами? Банкир, выводящий деньги вкладчиков? Чиновник, ожидая взятку? Убийца, сидящий в засаде? Ну что? Первый и пятый раз, помимо хладнокровного спокойствия у опытных и лихорадки страха у начинающих, в душе всегда возникают некие мысленные и чувственные образы. Хоть на секунду, но возникают – ответ придет. Другой вопрос, что при известной тренировке можно достичь полного нечувствия. Ну, или почти полного. И если вдруг случится чудо и человек захочет повернуть всё вспять, этот голос становится громче. Ведь так? Так.
И если предвзятое отношение к Церкви вызвано тем, что она является совестью общества, то ответ очевиден. А если Церковь не совесть нации, а просто общественная организация, так зачем копья ломать? Вот она и вроде как молчит.
То, что под видеозапись один из самооговоренных из новой группы пустоголовых наносит себе увечья в одиночной камере, не понимая, что его снимают, и то, что в присутствии двух адвокатов подследственный утверждает, что его никто не пытал и показания признательные он дал в здравом уме и трезвой памяти, и подтверждает их сейчас, и то, что Комиссия из Общественного наблюдательного совета, сразу по приезду осмотрев испытуемых и побеседовав с ними, не нашла никаких подтверждений жалобам и теперь открыто говорит об этом, никому это уже неинтересно. Главное, булькнуть.
Но общество уже не болото, где там шлепнул, а здесь забулькало. И, слава Богу, Церковь та же. Она молчит. Громко так. И чем здоровее общество, тем громче и целебнее ее голос. Она просто показывает, как вернуться к себе. С Божией помощью. Иногда анонимно, иногда тихо и незаметно. Но иногда и громко да с распятием – берет винтовку и идет в окопы 41-го или на горящую броню Чеченской. И право свое говорить тихо или громко заслужила, отдав за всю свою древнюю и новейшую историю крови мучеников и исповедников столько, что даже в наш век человеконенавистнических тенденций представить сложно.
А современным работникам «пера и топора» должно знать, что в годину всевластья беззакония к ним первым придут как к обладателям дорогих ботинок. И часть общества уже подумывает, не пора ли очистить «многострадальное тело нашей Родины от змеиных укусов иноземных выкормышей». Знакомая и неприятная риторика? Но это ведь не что иное, как проявление инстинкта самосохранения. Или, если угодно, стремление применить лекарственную терапию к участку гниющей от инфекции плоти. Так что нести вредную чепуху в виртуальном пространстве лучше все-таки с оглядкой на возможные последствия. Ну, а Церковь по-прежнему принимает в свое лоно кающихся грешников и молится о них.
Саша Македонский, прихожанин Данилова монастыря
Источник фото: patriarchia.ru
