Пробный брак
Мзия, хоть и считала себя духовно грамотным человеком и знала, что зависть происходит от темных сил, но поделать с собой ничего не могла. Да и как тут не завидовать, когда у всех твоих подруг разнокалиберные дети, а у самой, как в домино, пусто-пусто.
Кто-то выскочил замуж в 17–18 лет и уже был по уши в проблемах своих рослых всезнающих акселератов. Кто-то родил два-три года назад и теперь наслаждался прелестями памперсов и первого детского лепета: «Ма-ма». А Мзии на этом фоне только и оставалось, что утешать себя: «Все от Бога. У людей еще хуже бывает», – и плестись после работы в вымерший дом слушать надоевшую тишину.
В Тбилиси всегда было много старых дев. Развал Союза, гражданская война и пируэты новорожденной демократии только увеличили их число. Нет постоянной работы, некуда пойти, нет денег. По той же самой причине многие холостяки, втайне вздыхающие о семейном уюте, не дерзали пускаться в опасные эксперименты. Семью надо содержать. А что делать, если в наличии только сезонная работа маляра, сапожника или сантехника на побегушках? Словом, не жизнь, а тоска зеленая.
Несмотря на такую ситуацию, Мзия время от времени подходила к иконе Божией Матери «Споручница грешных» и мысленно просила: «Управь мою жизнь, Царице Небесная!» Но ничего особо чудесного не происходило, а скорее, наоборот, – одна трагикомедия. Судите сами.
…Шла как-то Мзия по Авчальскому шоссе, пыля дорогу длиннющей джинсовой юбкой. Торопилась к духовной сестре на чтение акафиста «Неупиваемая чаша». Глядь! Навстречу вдоль помойки мужик стадо облезлых баранов гонит и трехметровым кнутом щелкает. Мелькнуло по старой памяти осуждающее.
– У-у, рожа просит кирпича. – И тут же сама себя укорила: – Прости, Господи...
Лик у раба Божиего был свекольно-красного цвета, нос слегка кренился в сторону, а во рту торчало три пожелтевших зуба. Пастух цепким взглядом оглядел Мзиино оставляющее желать лучшего одеяние и рванулся наперехват:
– Э-э, девушка...
Мзия автоматически отметила про себя: «Значит, еще не все потеряно, когда к тебе в 35 обращаются именно так, невзирая на пробивающуюся то тут, то там седину».
– Стой, говорю, – не унимался краснорожий. – Меня Шота зовут. У меня недавно жена умерла. Слышь, три сына у меня. Мне нужно, чтоб кто-то мацони делал. Я пасти буду, а ты – дома возиться.
Шота уверенно ухватился за Мзиину руку.
– Заживем! – и в темпе стал излагать свои требования. – Мне и национальность твоя неважна. Лишь бы порядочная была. Нет, ты посмотри, какие у меня бараны!
Мзия вырвала руку из мертвой хватки и ускорила шаг.
– А ты часто здесь? – кричал ей в спину искатель семейных уз. Мзия с облегчением юркнула в знакомый подъезд, слыша за спиной дружный топот отары.
Через неделю Мзия, задумавшись, шла той же дорогой. Вдруг слышит, сзади кто-то свистит и кнутом яростно хлопает. Оглянулась на свою голову, полюбопытствовала. Тогдашний пастух ей рукой машет и кричит на всю улицу:
– Эй! Не узнаешь меня?! Я ответ хочу!
Мзия от изумления затормозила.
– Какой ответ?
Пастух тем временем отару поближе подогнал и с легким перегарным запахом объяснил.
– Забыла, что ли? Жена мне нужна! Мацони делать. Без жены совсем зарал1. Я прошлый раз забыл сказать. У меня 2 коровы, 30 баранов и бензопила «Дружба». Проблем не будет! Согласна? Э-э, стой! Куда бежишь?!
Мзия прибавила ходу. Вот и молись после этого. Что просишь, то и что посылают. Но все-таки продолжала упрямо канючить у иконы: «Дай мне верующего мужа!..»
Следом другой случай вышел. Еще круче прежнего. Позвала как-то Мзию толстушка Вероника: «Приходи ко мне окна мыть. Я в запарке». Мзия тогда опять без работы куковала. Вот и поехала – все же благое дело. Пили кофе, когда – хлоп! – звонок в дверь. Очередной Вероникин приятель завернул на огонек. Сел и давай в упор Мзию рассматривать… На другой день позвонил и назначил свидание на проспекте Руставели под часами. Еще и внушение сделал:
– Смотри, не опаздывай! У меня к тебе важное дело.
Мзия – человек обязательный. Вот и пошла. Зарзан ее сразу цап за руку и с места в карьер:
– Короче, так. Нам надо обсудить, когда ты за меня замуж выйдешь.
– С какой это радости? – не поняла Мзия.
– Ты в свой паспорт посмотри. Я человек серьезный. Во! – и тычет ей под нос средней мозолистости руки. – Я сантехник. Про тебя мне все известно. Ты меня устраиваешь. И мама моя уже согласна.
Мзия глубоко вздохнула. Сердце-вещун уныло тикало: «Не то это все, не то». Зарзан пригладил черные с проседью волосы, важно извлек из кармана рваный целлофан с черно-белыми фотками и начал показывать поштучно, объясняя:
– Это моя мама, это папа Зарзан. Это мы с первой женой у гроба нашего сына... А эта стерва – моя вторая жена. А вот сын мой – Зарзан... А че? Ты же должна знать, в какую семью входишь.
– У вас других имен в роду нет? – съехидничала Мзия, чтобы разрядить обстановку. Но «фотогид» юмора не понял и насупился.
– А что тут такого? У меня и внук будет Зарзан. Ты слушай, не перебивай. Так вот. Меня вторая жена два раза на срок посылала. Я неделю как из Ортачальской тюрьмы вышел. Срочно хочу жениться, чтобы снова не сесть.
– А за что сел? – полюбопытствовала Мзия.
– Мне скрывать нечего! – Зарзан вскинул карие глаза и выпятил намечающийся животик. – Первый раз за хранение оружия, второй – за наркотики. А так я в жизни чужой копейки не взял!
Мзия решила закруглить исповедь-биографию.
– Я очень польщена оказанной мне честью. Но не сможешь ты, Зарзан-джан, со мной жить.
– Почему это? – насторожился он. – Мне сказали, ты посты держишь. Мол, надо лобио и бадриджаны есть. Я подписываюсь на это дело!
– Кроме лобио, это еще и 180 дней воздержания в году, – Мзия сделала ход конем, наблюдая за реакцией.
– Сколько-сколько? – не сразу вник Зарзан. Потом помолчал, что-то прикидывая в уме, затем вздохнул и встал.
– Да, извини, не знал. Ну, ладно, счастливо, – и бодро зашагал к метро.
Вероника потом, узнав о фиаско, ругала Мзию на чем свет стоит.
– ...Чего ты выпендриваешься?! У меня за тебя душа болит! Человек ведь серьезно хотел, без туфты. А ты все принца на белом коне ждешь! Ну-ну, надежда – бог фраера. Посмотрим, кого ты высидишь...
…Но вышло у Мзии точь-в-точь как в грузинской пословице: «Где судьба твоя, туда тебя ноги сами приведут». Застряла как-то Мзия у Марины, бывшей одноклассницы. Хотела было звонить куда-то по делу, но тут выяснилось, что телефон за неуплату отключен. Недолго думая, решили обойти соседей.
Марина, угловатая очкастая девица без возраста, уверенно повела ее по этажам, комментируя:
– ...Здесь тоже телефон отключен... А к этим лучше не заходить. Крыжаны. Снега зимой не выпросишь... Зура в деревне 40 дней отмечает двоюродной тетки... Во, давай сюда, – и кивнула на плохо прикрытую дверь в трещинах.
– Может, не надо, – отпрянула Мзия, вслушиваясь в разговор, рвущийся наружу.
– ...Ах ты, скотина недоделанная!... Чтоб я твой гроб завтра вот здесь поставила!.. – лаял старушечий хриплый голос.
– Помалкивай! Разблатовалась тут! – перекрывал ее молодой уверенный тон.
Но Марина уже толкнула дверь, поясняя через плечо: «Не пугайся, у них это обычное дело». И, громко поздоровавшись, объявила: «Нам позвонить надо». Бабка в лыжной шапке, сидящая на ободранном диване, на минуту прервалась от полета мысли и ласково осклабилась: «Проходите, деточки!»
Зеленоглазая лохматая девица, в три круга обмотанная пестрым шарфом, извлекла из-под дивана телефон с рубцами изоленты и шмякнула его об стол: «Вот! Звоните». Пока Мзия крутила искривленный диск, краем глаза заметила на столе среди тарелок книгу «Люди и демоны». И робко поинтересовалась:
– Извините, можно просмотреть?
– Да хоть совсем забери, – отозвалась бабка, внимательно осматривая гостью, – у моего сыночка этого добра хватает. Все деньги в эту чепуху вбухивает, придурошный.
«Придурошный» при ближайшем знакомстве оказался верующим из соседней церкви. В просторечии звался Рудиком, в святом Крещении числился Родионом, а на улице его знали как неплохого сапожника.
…И пошло-поехало. Разговоры на духовные темы, обмен книжками, а по прочтении – мнениями и восторгами. Словом, зачастила Мзия в квартиру на первом этаже. Стала заходить без стука, как и все соседи. Сперва странновато было, но Рима, Рудикина мать, растолковала:
– А чего нам запираться? Тут воровать нечего. Все золото давно в ломбарде лежит. В холодильнике у нас мышь повесилась. А битую посуду даже на Сухом мосту2 не продашь. – И обрадовала: – Ты, давай, почаще заходи. В невестки хочу тебя взять. Мой сынок на церкви певернут. И ты такая же. Значит, споетесь....
Спевка шла вначале с большим скрипом. Рудик говорил о чем угодно, только не о женитьбе. С жаром рассказывал об армии как о самом светлом воспоминании в своей жизни, о проблемах доставки ереванского клея и нужных колодок и прочее, прочее... Мзия терпеливо выслушивала из вежливости все мемуары, старательно подавляя зевоту. И Рудик наконец-то признался:
– Мне очень хорошо с тобой. Так внимательно меня никто не слушал. Я ведь для всех белая ворона.
– А я – акула капитализма. Все о деньгах, грешница, помышляю, – Мзия запустила пробный шар, наблюдая за реакцией.
Рудик улыбнулся во весь свой щербатый рот.
– Что ж, все мы люди грешные. А я раньше, до того как Бога узнал, блудил много. Теперь вот грехи замаливаю. Своим ближним служу. Хотелось бы жениться, да кому я такой нужен...
…Дальнейшие события показали, что Рудик заблуждался. Мзия сбегала к своему духовнику за советом.
– Бог благословит, – тут же откликнулся священник, сразу вникнув в суть дела. – Тебе же нужен кто-то на старости лет. И ему. Тем более он за больной матерью смотрит. Так что приходите венчаться.
Мзия поспешила откланяться, избегая встречаться с советчиком взглядом. Венчание не входило в ее планы. Пока и пробный брак сгодится. Вон у всех подруг не семейная жизнь, а сплошные разводы. Кое-кто и в церковь сбегал, а толк нулевой. Мужики от этого надежней не становятся. И Рудик этот больно блаженный на вид. Кто его знает, на что он в семейных буднях способен. Нет уж, пусть время все по местам расставит.
Просчитала Мзия по привычке и запасной вариант, если придется уйти от Рудика беременной. Что ж, тоже не проблема – родня поможет, сжалится. И смело приступила к брачному эксперименту, воодушевляя себя: «Мое дело чистое. Благословение все покроет».
Свекровь – бабка в неизменной шапке – встретила невестку хорошо.
– Мы люди простые, Мзия, без хвостов. Надо будет – погавкаемся, потом помиримся. Живем мы из долга в долг. Но, главное, нос не вешаем, – потом по-петушиному вскинула голову и притворно-грозно прикрикнула: – Ну, что смотришь,.. иди суп сготовь. Там в ящике немного картошки завалялось...
Чужой быт закружил Мзию со страшной силой: стирка, уборка, готовка плюс постоянные скандалы между бабкой и внучкой – новообретенной племянницей. Каждое утро четко начиналось дежурной перебранкой, щедро сдобренной ненормативной лексикой. Мзия по привычке пыталась читать утреннее правило под этот аккомпанемент. Рудик с кособокой кровати вторил ей мирным храпом. У него начался очередной мертвый сезон, и он отсыпался и за прошлые, и будущие труды одновременно.
...Беременность, хоть и была желанной, все же явилась неожиданностью.
– Как! Так быстро? – опешила Мзия, недоуменно рассматривая две красные полоски на блиц-тесте. Рудик со всеми домашними воспринял новость на «ура».
– Ух, какую жену Господь мне послал! И за что мне такое, грешнику? Кому я кусок хлеба подал? Нет, надо срочно венчаться. Итак в грехе живем.
– Делать мне нечего – с тобой венчаться! – испепелила его взглядом Мзия. – Зла на тебя не хватает! Хронически безработный. Не сегодня-завтра уйду от тебя!
Рудик поднял сросшиеся брови домиком: «Не понял…»
– Как это – «уйду»? Нас Бог соединил. Я другой жены не хочу. Надо просто терпеть друг друга и прощать слабости. Недаром на любой иконе написано: «Да любите друг друга». А все остальное приложится...
Мзия вместо ответа хлопнула дверью и понеслась разъяренной фурией на работу, бурча себе под нос: «Женщины кровь из носа работу находят, а мужики, видите ли, сезона ждут».
…Придя с работы, Мзия обнаружила идеальный порядок на кухне и светящуюся от самодовольства свекровь.
– Ну, как там мой сыночек убрал? Цени его. Не у всех такой муж! Не бьет, не пьет, не гуляет. Мой покойник меня так гонял, что я пятый угол на потолке искала.
– Лучше бы он работу искал, – огрызнулась Мзия, не тормозя перед сверкающим великолепием кухни.
Свекровь поджала губы, возвела глаза к закопченному потолку и прошептала: «Господи, дай мне терпение. А что делать? Моего внука или внучку носит». Мзия и это пропустила мимо ушей. Ведь бабка эта – лишь переходный этап в ее жизни. Завтра уйдет отсюда – и все, до свидания. Еще не хватает, чтобы ее, Мзиин, ребенок рос среди этих птеродактилей.
…Ночью как-то подслушала разговор матери с сыном.
– Ну, ты и влип, Рудик. Она на деньгах зацикленная... Умру я – сгрызет тебя, беднягу, – вздыхала старуха-матерщинница.
Рудик, пуская кольца дыма, не сразу отозвался:
– Мы все несвятые. Все равно я не жалею, что женился. Потерплю ее...
Мзия фыркнула и пошла досматривать прерванный сон.
3 месяца пролетело как один день. «Скоро он начнет двигаться», – предвкушала Мзия… И вдруг выкидыш. Свекровь, узнав об этом, заплакала навзрыд в самодельный платок и прижала к себе невестку трясущейся рукой.
– Доченька, доченька, как я твою боль понимаю. И у меня такое было, – и пустилась в подробные воспоминания. Мзия слушала вполуха про чужие аборты и плакала о своем, несбывшемся.
– Ты, доченька, не унывай, – не замолкала надоедливая старуха. – Я, хоть и великая грешница, и в церковь не хожу, как вы оба, а за тебя молиться буду. Жизнь на этом не кончается.
Рудик со своей стороны, как мог, тоже пытался успокоить жену.
– Это нам испытание. Я же говорил – надо венчаться. Господь – Само Милосердие. Кто знает, может, из-за моих старых грехов. Тут главное – не роптать...
Мзия слушала это все и с удивлением обнаружила, что люди эти, которые еще вчера воспринимались ею как что-то временное и нереальное, на самом деле и есть самое что ни на есть постоянное и настоящее. Ее семья.
…Примерно через месяц Мзия, стараясь не встречаться с Рудиком глазами, выдавила из себя:
– Ты это... хотел венчаться... Я согласна... Теперь, думаю, смогу прожить с тобой всю жизнь.
Рудик просиял:
– Я знал, что ты согласишься... Я где-то читал, что в браке супруги не должны насиловать волю друг друга... Я понимал, что ты не любишь меня и ждал, когда к тебе это придет... И вот, я вознагражден. Постараюсь быть тебе хорошим мужем....
2. Сухой мост в Тбилиси – место, где продают принесенные из дома вещи.
Фото: masterotvetov.com
