Не переупрямила
Юлия Кулакова
– Сашенька, – окликнул муж, когда она уже стояла у порога. Александра беззвучно шевельнула губами и остановилась, не оборачиваясь. Что-то в таком обращении ей каждый раз мерещилось старомодное. «Еще бы Шурочкой называл».
– Сашенька, ты уж не напирай на нее. Не надо. Мы же для нее хотим, как лучше, а не для себя. Если не хочет – ну не мучай ты человека.
Александра решительно кивнула и переступила порог.
Ей предстоял очередной непростой разговор с матерью.
Маму свою она считала совершенно к жизни неприспособленной. Наивной, как ребенок. «Мама, ну что ты надела, так носили, когда я родилась! Мама, нет, никаких рабочих клеить обои, еще наймешь мошенников, я сама тебе найду. Мама, не ходи никуда, я закажу тебе все продукты!» – только и слышалось, когда они встречались. Супруг был недоволен. «Сашенька, она взрослый человек, тебя вырастила, большую жизнь прожила, однако совсем еще не старая. Может, не надо командовать?» Ну как же не надо-то? Александра никогда бы не призналась, что за ее придирками в подростковом духе «да что эти родители понимают» скрывается, среди прочего, и тяжкое волнение: а вдруг мама, как и свекор со свекровью, заболеет и умрет? Тем, конечно, было гораздо больше лет, чем ее матери. Ее Сергей – поздний ребенок в семье, даже очень поздний. А Александра – ранняя. Ее мама, по нынешним-то меркам, совсем девчонкой вышла замуж – по большой любви. И это был ее первый наивный поступок во взрослой жизни: отец Александры очень быстро решил, что не готов к семейной жизни, и скрылся из их судьбы навсегда. Мама не унывала, растила дочь, работала, пока не начало давать о себе знать подорванное в молодости здоровье.
Сейчас Александра хотела уговорить маму переехать к ним поближе. Район у них прекрасный, чистый, в криминальной хронике не фигурирует, про ДТП и то почти не слышно. Никаких старых домов, раздражающих криков за окном. Новостройки, газоны. «Все четко, ясно и прямоугольно», как шутит ее муж.
Мама пока что отказывалась. Обычно готовая для дочери хоть луну с неба достать – тут вдруг воспротивилась. Не хочу – и все. И что с ней такое?..
Александра вышла из машины. К стенам пятиэтажки с газона тянулись ветки сирени, источая нежный, с детства любимый аромат. Высокие тополя осторожно шевелили крупными свежими листьями. На клумбах расположились отцветающие нарциссы, набравшие силу тюльпаны. Из-за бордюра им махали одуванчики. Захотелось сорвать одуванчик и подуть, чтобы облачко разлетелось во все стороны. Внутри почудился мамин голос: «Не рви, дочка. Дунь так!» Мама не любила, когда рвут цветы.
Второй этаж. Сейчас она поднимется по лестнице – к маме.
* * *
– Ну как? – спросил по телефону муж.
– Миссия опять провалена, – вздохнула Александра. – Ну, что ж... надо будет еще раз поговорить. Я тут пройдусь по району, не волнуйся. Скоро буду.
Она отключила звонок и постояла еще с телефоном в руке. Нет, ее мама – это какая-то загадка. Казалось бы: ну зачем цепляться за старую квартиру? «Красиво, зелено» – так и у них все зелено. «Церковь» – ну так и у них есть церковь, целый собор вон выстроили, год назад освящали – ух и шумиха была! Надо сказать, что с тех пор, как мама начала ходить молиться Богу, она и выглядеть получше стала, покрепче как-то. И новые платья тогда же появились, для храма. Александра могла только порадоваться за маму. Хотя и некоторые новшества появились тоже. Вот, скажем, прислала ей Александра недавно ссылку на один фильм, про женщину с интересной судьбой: муж изменил – а она все равно выстояла, хотя в то время для женщины, да еще и ее положения, это было совсем непросто сделать. А мама, вместо того чтобы оценить яркие костюмы и теплые пейзажи, огорчилась. «Она молодец, – сказала мать со вздохом. – Но зачем же она сама ему пошла изменять? Такой грех, себя же предала.»
– Ну вот, мама, – сказала Александра тогда, – теперь тебе и фильмов не пришлешь, все разберешь по полочкам, где какой грех!
Сейчас дочь, впрочем, уже не так видела тот разговор. Тогда ее покоробило единственный раз за год сказанное матерью слово «грех». А теперь думала: уж не наступила ли она на рану? Изменял ее отец или нет – об этом никто уже не скажет, да и не дело детей – как говорилось в одной православной передаче, которую Александра все-таки посмотрела пару раз, думая понять маму лучше, – знать грехи родителей. Может, маме стало больно, что она не стала ничего «добиваться», а просто растила дочь? А может – и правда просто пожалела героиню. Кто знает, сегодня они не об этом говорили. «Мама, ты упрямая, как ослик».
Александра решила сходить в храм. Хоть раз увидеть, куда теперь ходит мама, кроме магазина и тихих тропок в сквере.
Бревенчатое строение оказалось весьма милым. Тополя, цветы вокруг – все то же, что и по всему району. У дорожки, мощеной плиткой, старательно набирали бутоны нежные ирисы. Александра перекрестилась и вошла. Подумала, что надо бы купить крестик, крестильный-то давно куда-то задевала с переездами.
В храме вовсю шла дружная уборка. Александра улыбнулась и подошла к лавочке. Женщина за прилавком как-то слишком пристально вгляделась в нее и спросила вдруг:
– А вы не дочь ли...?
– Дочь, – кивнула Александра, услышав родное имя. Ее это даже не удивило: все, кто знал ее маму, признавали поразительное сходство.
– Она говорила, что вы невероятно похожи! – женщина очень обрадовалась. – Знаете, нам очень надо с вами поговорить!
Она вышла и поманила ее к двери. А потом позвала:
– Девочки! Идите сюда! Смотрите, кого нам Господь послал!
Александра даже немного испугалась. Ну... совсем на минуточку.
* * *
Растеряешься тут. Когда ты знаешь только домашнюю маму, которой выговариваешь, что мало себе продуктов покупает, – а тут такое.
– Да, да! Да мы так и знали, что вы можете быть не в курсе, она ж такая скромница! А на этой скромнице, считай, весь приход держится. Детский праздник – она, найти что-то купить для храма – она, что-то переделать в трапезной или воскресной школе – даже батюшка за ее советом идет. А какое платье она себе сшила на Пасху! И еще и для девочек Анны пошила, как только угадала с размером. Анна? Это многодетная наша, муж погиб, авария за городом, упокой Господи, мы все стараемся помогать... девчонки прыгали от радости! Впервые, наверное, с того горестного дня порадовались, бедняжки. А какие пироги она нас печь научила! Это ж с ума сойти, мы уж на что хозяйки – а так не умели! Владыка на престольный праздник если соберется к нам – будет чем угостить! – наперебой докладывали ей женщины в цветных платочках.
– И помогать убираться всегда приходит, – добавила та, что из лавки. – Сегодня только не пришла: ко мне, говорит, дочь приедет. Вот я и сложила два и два! А теперь главное...
У Александры голова кружилась от новостей. Вот вам и неприспособленная к жизни пожилая мама.
– Мы к именинам вашей мамы хотим ей праздник устроить. И для всего прихода, и для нее, батюшка благословил сразу, как услышал, – она же столько для нас делает, всем родная! И приготовим, и украсим. Вы не приедете?
Александра густо покраснела. Она совершенно не знала, когда у ее матери именины. Сейчас-то как раз начало вспоминаться, что-то такое было в разговорах... мама крестилась в такое же весеннее теплое время и потом рассказывала, что ей «выбрали святую» по дню крещения, кого-то из ново... новопрославленных, так это, кажется, она назвала. Но дочь тогда больше интересовало, почему на маминой кухне стал громче работать холодильник и где взять хорошего мастера. Да, точно: она перебила ее тогда разговорами про холодильник. И как она сейчас скажет чужим незнакомым тетенькам, что не знает про именины матери ровным счетом ничего?
– А что ваша мама кушать любит? – спросила одна из женщин, темненькая, повыше других. – А то она всегда всех угощает – а саму даже не знаем, чем порадовать!
К счастью, и этот вопрос быстро сменился – обсуждением блюд, которые были на Пасху. Александра поняла, что краснеет. Она никогда не задумывалась про любимые блюда матери. Пару раз ей удалось свозить маму в ресторан, но при разговоре о меню было слышно только Сашу: «Мама, ты должна попробовать вот это! И вот это!» Мать смиренно соглашалась. И улыбалась дочке.
И только когда ее спросили, какие цветы у мамы любимые, она обрадовалась, как студентка, вытащившая единственный выученный билет, и сказала:
– Ирисы. Но вы их не срезайте, пусть растут: мама не любит сорванные цветы!
* * *
На сиденье машины Александра положила новенький, купленный в лавке церковный календарь. Она уже успела найти число, когда мама будет праздновать именины. Поздравить ее? Может – и приехать к ней в храм на праздник? Договориться на работе всего-то на один день. А то как работать в выходные – так Александра всегда первая, сколько бы муж ни говорил, что всех денег не заработаешь. А тут один такой день, особенный. День Ангела, как это женщины называли. Та, что из лавки, сказала, что ее мама для прихода сама как Ангел. Светлана Романовна звать работницу в лавке, Александра записала ее телефон, после того как подошла к иконам свечи поставить. Столько святых есть, оказывается, а она знает только тех, чьи образа у мамы в иконостасе домашнем, и то лишь по именам. Надо будет почитать в календаре. Когда она в последний раз что-то читала не с экрана телефона или компьютера?
– Спасибо, что заботитесь о моей маме, – только и нашла что сказать на прощание Александра. И поняла, что эту фразу она слышала в каком-то фильме.
– Это она о нас обо всех заботится! – засмеялись прихожанки.
Мимо машины пробежали девочки в ярких платьицах. Может, дети той самой Анны? У одной в руках была баночка для мыльных пузырей. И Александра, которая еще утром думала только о новом, только что приобретенном деловом костюме для работы и туфлях к нему, очень захотела вдруг пробежаться по тропинкам, окружающим храм, и посмотреть, как летят к небу прозрачные легкие шарики, переливаясь в солнечном свете.
Наверное, и ее мама здесь впервые увидела настоящий свет в своей жизни. И он придал ей силы. Это, конечно, просто так говорят... а может, и не просто? Разве не чувствует себя сама Александра сейчас и чуточку сильнее, и отдохнувшей от суеты? Похоже – в ближайшее время придется много о чем подумать. И много о чем – спросить у мамы. Как в детстве. Как раньше.
«Не переупрямила?» – пришло сообщение от мужа.
Хорошее слово. Целый день, год за годом жизни уходит, чтобы кого-то или что-то переупрямить. А тут люди живут себе, просто живут и друг другу радуются. И ее мама рядом с ними тоже совсем изменилась. Перестала тревожиться. А Александра-то принимала это за беспечность. За «невстроенность» бедной мамы в ее величество Современную Жизнь.
«Нет», – ответила она мужу и отложила телефон.
Потом объяснит.
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
