Кто в любви помогает

Юлия Кулакова

– Ай! – Аня запнулась о ножку стула. Тяжелый старый стул – откуда только такой принесли? – почти и не сдвинулся. Осторожнее нужно, еще не хватало растянуться у двери храма.

Дверь была не по погоде открыта: только что они втроем заносили небольшие коробки с разной утварью и книгами. Ане побегать по ступеням с легкой ношей очень даже хотелось: как в детстве! А потом раскрывать, раскладывать... Две женщины возрастом как Анина мама, которым она помогала, тоже двигались бодро. Римма, работающая в лавке, не удивлялась этой бодрости: «Господь же помогает!» И пока Ольга, прихожанка и ее соседка, вызвавшаяся поработать в последний момент, остановилась прямо с коробкой и начала вслух развивать мысль о нашей греховности, вызывающей усталость, Римма шепнула, проходя мимо Ани: «А еще ибупрофен-гель на поясницу помогает, но его тоже Господь создал». Аня хохотнула и прикрыла рот рукой. Ольга прекратила ораторствовать, строго взглянула на девушку и потащила коробку к стулу.

Аня раскрыла новенькую книжку и поднесла к лицу. Запах новых книг всегда был для нее лучшим в мире ароматом. В детстве покупка книжки всегда была праздником, а так как мать старалась почаще баловать дочь хорошим чтением, то выросшая Аня совершенно искренне говорила, что чувствует свое детство как один большой праздник. Были, конечно, и какие-то проблемы... но Аня знала из словаря, что слово «проблема» происходит от греческого «задача». А задачи она всегда любила решать – и решала на отлично.

– Тетя Оля на меня обиделась? – спросила она Римму. Аня очень переживала. Тем более что она недавно начала ходить в этот храм – ведь только что состоялся их с родителями переезд. Те пока никак не могли выбрать между большой церковью чуть ближе к дому и этим, так полюбившимся Ане уютным храмом.

Крупная, плечистая Римма подмигнула:

– Я ей скажу, что ее ангелы слушали... слушай, какой сегодня воздух! Будто не поздняя осень, а весна!

Аня обернулась к двери. С улицы дул ветерок – не сравнить с тем, ураганным ветром, который пару дней назад ломал ветки деревьев и принес снеговые черные тучи. Аня сфотографировала небо и выложила в своем аккаунте, подписав про цвета: «Мрамор и жемчуг!» Но красота этого неба была немного пугающая.

Снег растаял. И сегодня, действительно, казалось, что осень забыла про зиму и позвала в гости весну. Время от времени выходило из-за облаков солнце, ветер почти утих. Даже голые ветви выглядели почему-то не так уныло. И в воздухе было нечто такое, что приходит в апреле, а не после первого снега. Свежее, тонкое.

– Так, держите, – притащила еще одну коробку из притвора Ольга. – Вы разбирайте, а я пойду этих прогоню. Еще не хватало!
– Кого – этих? – Римма поспешила к двери. Аня тоже подошла и осторожно высунула голову. Смешно, наверное, выглядело снаружи: как две кукушки из часов.
– Вон тех, видите? Парень с девкой.
– Подожди-ка, подожди, – Римма помахала рукой. Аня тоже удивилась и даже испугалась. Вокруг храма для того и создавали прекрасный, аккуратный скверик, чтоб люди не шарахались от церкви, а приходили хотя бы побыть около нее. Бабушки, матери с детьми – кого только не бывает в погожие дни. И даже по ночам никто тут не безобразничает, район у них, слава Богу, спокойный.
– Зачем прогонять? – спросила Аня.
– Как зачем? А чего они тут разврат устраивают, у храма-то?
– Какой же разврат? Они просто сидят, даже за руки не держатся!
– Что ж они – просто так сидят?! – ответила Ольга.

В ее усмешке, в тоне голоса Аня уловила нехорошее, неизвестное ей что-то. Но тут подала голос из-за резной стойки Римма:

– Оль, ты давай это... Не вешай грехи на молодежь, в общем. А то все у тебя развратники. Сидят – и пусть сидят, пусть Божьим теплом греются.

Ольга хотела что-то сказать – но отвернулась. А попозже, разобрав содержимое коробки, взяла тряпку для пыли и со словами «опять, наверное, плохо убрались» отправилась куда-то к иконостасу.

Римма покачала головой:

– Вот я б в храм позвала, если на то пошло. Я ж сама когда-то... эх, ладно.
– Что сама? – спросила Аня.
– Ну ладно... ой, подхвати вот с того края полки, падает, – не ударься, лавка у нас тесная... Ладно.

* * *

– Я в детстве книжки читала просто подряд. Да, как ты, вижу-вижу, что ты любительница. И вот однажды прочитала, – книга такая была, про годы перед революцией, – как девочка пришла в церковь ставить свечки вместе с подружкой и спрашивает:

 – А в любви кто помогает?

Девочка там в одного мальчика влюблена была. И подружка ей отвечает:

– В любви? Наверное, Богородица!

И я что-то так обрадовалась! Родители у меня были неверующие, но лик Богородицы тогда уже много где можно было увидеть, и я всегда к нему тянулась. Вот родное и всё тут. А тут такие слова встречаю. Все подружки уже про мальчиков говорят, а я что-то запоздала и грустила из-за этого. И в тот момент решила: обо мне Богородица позаботится, кого-нибудь пошлет! Вот откуда, спрашивается, у обычной школьницы такие мысли? Я же и на школьные дискотеки ходила, и телевизор смотрела, и всё как у всех было... Девочка в книжке, кстати, вроде как не стала Божию Матерь просить. Еще и такую чушь сказала: «А вдруг Она всё испортит?» Я аж возмутилась. Этот как это Она – и «испортит»? Она хорошая. Она всем Мама.

Время шло, а «принц» все не появлялся. А я всё верю в то, что тогда для себя решила. И думаю: а может – надо как-то правильнее сказать, кого я хочу встретить? Да и как я его, посланного-то мне, иначе узнаю, мало ли кто придет. Вот, думаю, у него будут такие вот светлые волосы, роста вот такого... сейчас смешно, а тогда вот такое придумала, да.

Потом уже выпускные классы были, не до принцев было, потом в институт поступила. И вот однажды иду домой с остановки... А мы все друг друга знали в нашем маленьком районе, две школы, никаких «стенка на стенку», как в газетах про другие места писали, ничего такого не было совсем. И вот я иду. Вечереет, но не темно еще, фонари пока не светят. И вдруг сзади голос: «Подождите, вы уронили!»

Оборачиваюсь. Ко мне идет парень – я его знала, он в другой школе был, но как-то вместе в драмкружок ходили. Не совсем вместе, он в старшей группе, но по имени друг друга, конечно, знали. И вот я оборачиваюсь и его вижу. У него в руках мой шарфик. Я ж вечно «жаркая», куртку расстегнула, а шарфик сняла и в карман затолкала. Не вышло бы из меня принцессы, да. И вот и выпал, видимо. Хорошо, хоть дождей тогда не было, не испачкался.

И вот смотрим друг на друга, узнали, он мне протягивает этот шарфик. И тут я понимаю, что он-то как раз такой, как я тогда загадывала. И роста такого, и волосы такие. И понимаю, что краснею, представляешь? Руки к щекам, а он спрашивает: «Замерзла?» Нет, – говорю, – жарко же... Еще больше запуталась. И как скажу: «А пошли погуляем!» Вот так, не спрашивая, ни откуда он идет, ни что делает, не торопится ли.

И мы пошли! У нас аллеи такие широкие были, благоустроенные, газоны там, деревья росли. Район вообще был хороший, не хуже этого. Храм уже построили, новый. Вот мы походили-походили по аллеям – и около этого храма лавочка, и мы на нее сели.

И из дверей храма бабушка выходит. Крестится и оборачивается к нам. Мы думали – прогонит. А она улыбнулась! Тихо так, будто чему-то своему. И взяла и перекрестила нас. И мы тоже улыбались сидели. Не смеялись, а именно – вот как от тепла. Спасибо ей. В храм я гораздо позже ходить начала, но эту бабушку всегда вспоминала. Может – благодаря такому воспоминанию и решилась ходить однажды, кто ж знает.

Римма замолчала, словно задумавшись.

– А тот парень, – решилась Аня, – где он сейчас?

Отстраненное выражение на лице Риммы сменилось её  обычным, не по возрасту бойким:

 – Ну где, где. Вон (она достала телефон), пока таскали коробки – было три пропущенных звонка и куча сообщений, Ольга меня все, ты ж слышала, ругала, что я в притворе храма в телефон смотрю. О! Теперь он пишет, что они с дочками совсем соскучились, жить без меня не могут и уже выходят мне навстречу. А мы с тобой как раз почти закончили все разбирать! Сейчас я им отвечу, чтобы тогда уж до храма дошли, чего просто так ходить. Пусть зайдут лоб перекрестят, а то только по воскресеньям тут появляются, занятые мои... И знаешь – и день нашей росписи, и потом день венчания пришлись на такие дни, когда по нескольку образов Божией Матери празднуется. Я если кому говорю об этом – обычно отвечают, что много в календаре таких дней. А вот для меня это важно.

Римма приблизилась к Ане, понизила голос:

– А когда говорят, что все парни с девушками «не просто так сидят», а «для разврата» – не верь. Я молодая была – многие тогда рано отношения заводили. Но мы, хоть и нецерковными были, до свадьбы так себя и сохранили. И до сих пор вспоминаем те дни, когда просто гуляли и за руку держались, – такая нежность была, такая... бережность друг к другу! Не было б этого времени – обокрали бы мы себя. Нас как будто ангелы-хранители вели. Вели и привели.

«Ну почему же «как будто?»» – подумалось Ане.

– Ой, сообщение пришло, почти уже подошли. Пойду встречу, – Римма потянулась за курткой.

Они обе вышли из храма, осторожно спустились. Двое так и сидели на скамейке, как будто и холодно не было: она, рыженькая, маленькая, в широких «дырявых» джинсах, и он, с волосами по плечи.

– Мы сейчас уйдем! – сказал парень.
– Нет-нет! – поспешно ответила Аня. – Не уходите!

И зачем-то уверенно добавила:

– Ни за что не уходите.

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!