«Женщина! Снимите хиджаб!», или Православные будни
Елена Кучеренко
Недавно муж отпустил меня погулять одну в Козельск (мы сейчас недалеко – в нашей деревне), написать какую-нибудь свою статью, отдохнуть. Ну как отдохнуть... До этого я машину свою гоняла в сервис за тридцать километров. Впервые в жизни. Что-то барахлить начало.
Оказалось, колесо у меня не то, что стерлось, а протерлось – нити торчат. Ну, и масло я залила какое-то не то.
– Я на «W» заказывала, – объясняю мастеру.
– Вы что, там нельзя! Там паленка одна. Льют, что хотят.
– Как же так? Написано ведь: «Масло машинное такое-то». И номер, какой полагается. Хотя... Я крем для лица там свой заказала. В магазине не было. Дорогой – корейский. Вроде такой же, а оказалось, непонятно что.
– Да-да. Как крем для лица. Только масло. Так понятно?
– Понятно.
В общем, как с дурочкой, со мной разговаривал.
Ну, а на обратном пути уже в Козельске побродила.
* * *
Кстати, я для такого случая еще и нарядилась. «У меня четыре платья вечерних, а надеть их некуда». Но платье-то ладно. Главное
– бандану новую надела, хлопковую. Сзади – с цветком! Я первую такую купила год назад в Анапе на рынке. Увидела на продавщице (она их так рекламировала) и окаменела. Мечта православной модницы. Ну я всех цветов и сгребла. Чтобы спасаться было наряднее.
Кстати, они не только мне, они всем нравятся. Меня в столовой анапского санатория каждая третья тетушка, наверное, спросила, где я чудо такое нашла. А они явно не все православные были. Тетушки – в смысле. Одна даже порывалась распороть мою прекрасную банданочку, чтобы посмотреть, как она сшита, и себе таких наделать. Но я не дала, само собой.
И в нашем храме, и в Оптиной, и в Шамордино, и везде все спрашивают. А когда я в этом году в Алуште была, в санатории опять же, одна мама девочки с инвалидностью так прониклась, что эти и похожие банданы на том же злосчастном «W» нашла. И ссылку мне прислала. Удивительно даже. Я думала, они только на рынке в Анапе есть. Ну я себе и заказала еще всяких разных. Даже в полосочку. В тот день полосатую и надела. И еще бусики, такие, из монеток. Я их тоже в Анапе купила.
Ну, и сижу в Козельске в кафе на веранде – никого не трогаю. В бандане и бусах. В четках еще молитвенных. На обеих руках, причем. В Оптиной брала. Такие – как браслетики. В тон наряду, естественно. А как молиться, если не в тон? Статью пишу. На православную, кстати, тему. Более того, на монастырский сайт. Что может быть душеспасительнее? Чуть ли ангелы вокруг меня не парят. Вдруг подходит ко мне какой-то дед и требует... снять хиджаб! Так и сказал:
– Женщина! Снимите хиджаб! У нас православная страна!
Это моя банданочка – хиджаб, что ли?! А я – не православная?!
– Дедушка, идите своей дорогой – от греха! – только и ответила я.
После этой фразы, сказанной, если честно, не очень мягко, грубо даже, он, наконец, признал во мне православную, потому что послушно удалился. Но обидно было – не передать словами. Вот и наряжайся после этого. Доборолись с никабами! Заставь дурака Богу молиться, как говорится.
* * *
Насчет заставить дурака Богу молиться... Историю рассказали.
Где-то в районе Кавказских минеральных вод мужчина написал в прокуратуру заявление на детский садик. Мол, пропаганда ЛГБТ*, все дела. Потому что детские лавочки там выкрасили в радугу. Чтобы веселее было. Семь цветов, как положено. Как у настоящей – небесной. Но у кого что болит, как говорится.
Еще вспомнила, как в Волгограде какой-то деятель написал в разные инстанции жалобы на... памятник Родине-Матери. С требованием подпилить ей грудь. Мол, рельефная и развращает мужское население города и туристов.
А одна моя знакомая после моего поста ВКонтакте о деде с хиджабом, поделилась, как к ней на детской площадке пристал мужчина:
– Нерусская вы!
Она – натуральная блондинка с пшеничным цветом волос, бровей и ресниц. Серыми или голубыми глазами. Многодетная мать, и то ли работает в храме в лавке, то ли поет в хоре, то ли пишет иконы. Короче говоря, делает что-то очень душеспасительное. Самая яркая представительница русского православия, самодержавия и народности! Но нет!
– Нерусская! По форме носа вижу! – не отступал мужик.
– Я его успокоила обещанием вызвать мужа, у которого выходной, – рассказывала она.
После этого я пожалела, что не догадалась сказать дедуле, что сейчас братьев позову! Страшных, черных и волосатых. Раз уж он меня за мусульманскую нарушительницу Козельского православного спокойствия принял. Чего добру-то пропадать.
* * *
Но у меня с моей внешностью и стилем, на самом деле, нередко проблемы возникают. Начиная с того, что когда я в домашних беседах вдруг по какому-нибудь поводу говорю, что я – русская, муж-украинец ехидно посмеивается:
– Ты свое лицо и фамилию видела?
А заканчивая тем, что я однажды в московском нашем храме решила дворнику помочь осеннюю листву подмести. Все равно кто-то из дочек в коляске спал. Мету, спасаюсь, довольная вся. Проходит мимо пара – мужчина и женщина средних лет. Видно, что не постоянные прихожане. Так, по случаю зашли.
Я еще сильнее мету, стараюсь. Чтобы видели всякие там захожане, что такое – настоящая христианская жизнь. Симпатичная, стильная женщина, жена и мать вот так запросто хватает метлу и трудится.
– Господи! И здесь гастарбайтеры! – вздохнула, глядя на меня, женщина.
В одном из санаториев за мной активно ухаживал пожилой охранник. Даже нагло, я бы сказала. В итоге выяснилось, что он принял меня за какую-то таджичку, которая устроилась к ним посудомойкой.
На паперти мне иногда подают. Даже не знаю, плохо это или хорошо. Когда я к бездомным нашим поболтать прихожу и на корточки рядом с ними сажусь. А как-то между службами я чай себе налила и стою на подворье рядом с коляской, пью. Свежим воздухом и всем другим наслаждаюсь. Какой-то мужчина, проходя, мне в чашку эту горсть мелочи насыпал.
С другой стороны, меня часто называют матушкой. Что, конечно, не правда, но хоть немного утешает.
* * *
Вообще, попадать в нелепые ситуации – мой конёк. Начиная опять же, с того, как я нашу старшую собаку Муху (сейчас у нас две собаки) учила на улице в туалет, простите, ходить.
Это, действительно, была проблема. Потому что гуляла я с ней, в ее бытность щенком, по шесть-семь раз в день, а все дела она все равно упорно делала дома.
Наконец, настал счастливый долгожданный миг, когда она сходила по большому (простите еще раз) на улице.
– Умница! Хорошая моя! Иди скорее к мамочке! – радостно заверещала я.
– Лучше бы детей рожала, дура! – сказал мне проходящий мимо суровый мужчина.
Дома меня ждали пять дочек.
Ну, и заканчивая историей, как меня в трапезной одного монастыря угощали. Я там встречалась со знакомыми батюшкой и матушкой, и они меня позвали поесть. Не в обычную столовку для каких-то там мирян, а туда, где монахи едят. Они их всех там знали.
Сидим, едим. Приходит какой-то инок. И начинает меня угощать. И то ко мне поближе подвигает, и это. Приветливый такой, хороший. Простенький, в полинялом подрясничке. Скромный. В трапезной, наверное, спасается.
Тут батюшка с матушкой, с которыми я пришла, сказали, что я – писатель. И начали меня про книжки мои расспрашивать, про истории разные. Я, естественно, рассказываю. А монах тот внимательнее всех слушает. И вопросы еще какие-то задает. Благодарнее слушателя у меня, наверное, и не было.
– Ну, – думаю, – удивился человек. – Не каждый же день православного писателя видит. Да он вообще ничего не видит в этой своей трапезной и кастрюлях.
Ногу на ногу, локоть на стол, и давай я – шпарить. Про веру нашу православную, про Промысл Божий, про спасение. Про чудеса всякие, про святых... Слушает...
Рассказала все, что знала, поела и поехала домой. А на следующий день у нас уже в храме встретила знакомого священника.
– Ой, а я вчера в таком-то монастыре была. В трапезной. Там такой монашек хороший, добрый. Отец N. Угощал меня.
Батюшка в телефон полез, ткнул мне фотографию в лицо:
– Этот?
– Да!
– Это не монашек, это – наместник!
И ушел. А я осталась дрожать. И сгорать со стыда!
Вот такие православные будни.
____________________________________________
* Организация признана экстремистской, запрещена в РФ.
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
