Там сыт будешь…
Максим Терехов
У многих жителей нашей страны остались самые теплые воспоминания от кулинарной телепередачи «Кухня батюшки Гермогена». В начале XXI века насельник Данилова ставропигиального мужского монастыря Москвы, иеромонах Гермоген (Ананьев) вел такую программу. Его обаяние и простота тронули сердца многих телезрителей. Батюшка рассказывал, как приготовить постные и скоромные блюда из доступных по цене продуктов, давал, простые и вкусные рецепты. В то время отец Гермоген исполнял послушание келаря в трапезной Данилова монастыря. Он отвечал за организацию питания братии.
Его передачи в свое время подвигли моего шестилетнего сына начать готовить, а, годы спустя, он стал поваром и за пять лет «дослужился» до шеф-повара элитного ресторана. К сожалению, сейчас он оставил тему, связанную с приготовлением пищи.
Однажды мне довелось оказаться за одним столом с отцом Гермогеном и испробовать сваренную им уху. Сейчас батюшка уже не выступает по телевидению и не несет послушания келаря, но готовит по-прежнему замечательно! За праздничным столом я решил попросить его лично рассказать историю про «пищёвку». Я уже знал ее из уст других рассказчиков, но мне хотелось узнать поточнее, как происходили события. Отец Гермоген с удовольствием воспроизвел этот рассказ и разрешил его опубликовать.
– В седьмом классе я выиграл олимпиаду по французскому языку и попросил родителей отправить меня на платные курсы по изучению иностранного языка для подготовки в институт по этой специальности. Отец мой был простым инженером, а мама работала фармацевтом в аптеке. Мы были вполне сыты и обеспечены, но особых излишеств в семье не было, а вот муж маминой сестры занимал должность директора столовой в ОКБ им. А.Н. Туполева, и у него была машина, кооперативная квартира и очень вкусная еда. Простому советскому человеку деликатесы тогда были почти недоступны, а в их семье всего было вдоволь. Дядя был очень доволен своей жизнью, но жизнь его не была долгой. И мама, выслушав мои доводы, сказала знаковую для меня фразу:
– Иди «в пищёвку», там сыт будешь и хорошо обеспечен! – Впрочем, видя мою непреклонность в выборе профессии, занятия по иностранному языку для меня организовали.
В иняз я не поступил, а вот в педагогический меня приняли с распростертыми объятьями, и я там был отличником, проучившись до четвертого курса. Тогда же стал заниматься народным пением и решил поступать в Гнесинку. Когда я сказал об этом маме, она обреченно вздохнула и повторила уже знакомую мне фразу:
– Да иди ты «в пищёвку»! Там сыт будешь и обеспечен!
В педагогическом все очень расстроились, узнав, что я собрался уходить. Ко мне хорошо относились и декан, и ректор, и я убедил их дать мне академический отпуск. Я говорил, что поступлю в Гнесинку, отучусь год и там тоже возьму академический отпуск, чтобы закончить педагогический университет. Нехотя меня все же отпустили.
В музыкальное училище брали только после окончания музыкальной школы, где я не учился. Предполагалась, что окончившие школу абитуриенты должны сдавать экзамен по фортепиано и писать диктант по сольфеджио, но в тот единственный «экспериментальный» год было решено взять без испытаний вокально одаренных людей и подтянуть их до общего уровня, а дальше, со второго курса, учить всех по обычной программе. Так я поступил в музыкальное училище имени Гнесиных, которое потом получило статус академии.
Там преподавала дочь протоиерея Николая Тарасова, с которой мы очень подружились. Когда батюшка стал настоятелем храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыково, то позвал ее туда регентом. Я тоже пришел в этот храм на клирос по ее приглашению, там и началось мое воцерковление. Удивительно, что многие люди из этого храма уже тогда окормлялись у моего будущего духовника отца Алексия (Поликарпова), ныне наместника Данилова монастыря, но я правда об этом тогда не знал. Обстановка в храме была семейной, и я очень обрадовался, когда многих из этих людей позже встретил в Даниловом. Среди них были и ныне покойный помощник эконома Борис Васильевич, и наш монах, отец Герасим, монастырский электрик… Через некоторое время отца Николая перевели в храм на Пятницком кладбище, и я перешел петь на клиросе в храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» на Ордынке, где еще исполнял служение алтарника. Тогда остро встал вопрос о поисках духовного руководителя.
Сначала я вместе со своим другом, тоже алтарником этого храма, поехал в Троице-Сергиеву лавру за благословением опытного старца. Друг окормлялся у отца Алексия и предложил и мне присоединится к нему, но я хотел узнать мнение одного из известных старцев, архимандрита Наума (Байбородина) или архимандрита Кирилла (Павлова). Сейчас мой друг служит в Москве в сане протоиерея на Валаамском подворье. В тот день принимал отец Наум. Принимал он до половины первого, а дальше ему нужно было проводить вновь постриженных монахов на трапезу. Есть такое правило, что вновь постриженные монахи должны прожить три дня в алтаре и покидать его могут лишь ненадолго и в сопровождении духовника. Отец Наум не успевал меня принять, но неожиданно пригласил пройти вместе с братией на трапезу, таким образом без лишних слов предрекая мне будущее монашеское служение.
В Лавре я впервые увидел отца Алексия. Мой друг Александр подошел к нему за благословением. Тогда я еще не знал, что отец Алексий и есть тот человек, которого я ищу, и таким образом, после поездки в Лавру мой вопрос все еще оставался открытым. Для его решения я поехал в Псково-Печерский монастырь к старцу архимандриту Иоанну (Крестьянкину). Там я поселился в доме у местных жителей, в котором было семь комнат. В трех они жили сами, а другие четыре сдавали паломникам. До сих пор помню это незабываемое ощущение невероятного родства православных людей, живших в этом доме и ожидавших своей очереди приема у старца Иоанна. Примечательно, что все эти люди тоже были чадами отца Алексия. Здесь выяснилось, что отец Иоанн на две недели взял отпуск, и в монастыре его не было. Пока мы его ждали, одна из паломниц, с которой у меня сложились наиболее теплые отношения, предложила съездить на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову. О нем тогда мало кто слышал, но эта поездка оставила в моей душе неизгладимое впечатление. Старец нас всех благословил и помазал елеем. По дороге девушка предложила мне окормляться у ее духовника, отца Алексия. При моем согласии она была готова рассказать батюшке про меня, и, если он благословит, договориться о встрече. Тут я вспомнил, что в Троице-Лыково меня окружали чада архимандрита Алексия и что я чувствовал себя там, как дома, и что в храме на Ордынке мне его рекомендовал один батюшка, что мой друг Александр у него окормлялся. Наконец, здесь, в Печорах, я живу среди его чад как родной, и получается, что все «совпадения» указывают на то, что мое место среди этих людей. Я дал свое согласие и вскоре оказался на послушании в Даниловом монастыре, куда из Лавры перевели отца Алексия, и он стал его наместником.
Так моя будущая жизнь определилась, и я сказал маме, что я ухожу в монастырь. Тут она уже ничего не сказала и только рукой махнула. И вот в первый день моего послушания в монастыре меня поставили в трапезную. Так я попал «в пищёвку»!
Надо сказать, что все приобретенные мною в миру знания пригодились в монастыре. Приходилось переводить с французского деловую переписку с Поместными Церквами и петь на клиросе. Часто я выполняю служение канонарха – возглашаю глас перед пением на богослужении и строчки из молитвословия, которые вслед за возглашением поет хор. Регентую на монашеских постригах, так как в чиноспоследовании есть свои богослужебные нюансы. До карантина я часто осуществлял пасторское сопровождение паломнических групп за границу. Для православных паломников стран очень интересны Италия и Франция. В одной из заграничных поездок знание французского просто спасло ситуацию. Мы не могли улететь из Италии из-за извержения вулкана и смогли перебраться во Францию, где и были приняты местной православной общиной. Господь упорядочивает всю жизнь человека. Получается, что родительское благословение часто определяет наши судьбы самым неожиданным даже для самих родителей образом. Видя мое стремление к Богу, мама крестилась и начала причащаться святых Христовых Тайн. Сейчас ее уже нет на свете.
* * *
В настоящее время игумен Гермоген продолжает свое монашеское служение в Даниловом монастыре. Его духовником по-прежнему остается владыка Алексий – наместник монастыря, который почти сорок лет окормлялся у великого лаврского старца, архимандрита Кирилла. Сейчас, правда, отец Гермоген уже не несет послушание келаря, но умение хорошо и вкусно готовить нередко пригождается в монашеской жизни.
Я расстаюсь с батюшкой и с удивлением вспоминаю, что многих людей из его рассказа я тоже лично знаю и по Данилову монастырю, и по своему пути воцерковления. Чаще всего Бог говорит с нами через близких к Нему людей, череду неслучайных «случайных» встреч и «совпадений», которые правильнее было бы назвать Промыслом Божием о человеке.
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
