«Если ты меня слышишь, пошевели пальцами!» Как один спас восьмерых

Елена Кучеренко

– После своего ранения я думал – уже до дому. Приезжаю, а там людям плевать, где ты был, что делал. Никто руки не пожмет. Ну раз я никому не нужен там, вернусь сюда, на войну. Хотя я бы так и так вернулся. У меня тут мои пацаны.

После большого перерыва мой друг Михаил, который ездит волонтером в военные госпитали Донбасса и «за ленточку», прислал мне новую аудиозапись разговоров с нашими бойцами. Интересно, что в этот раз делал ее не он, а его друг – человек, который снимает фильм о наших военных. И вот он любезно поделился с нами своими «трофеями». Это разговор с парнями-контрактниками. Позывные у них Мамба, Чуваш и Боёк.

* * *

Те горькие слова о ненужности сказал Мамба. Они очень меня зацепили, потому что в последнее время я много над этим думаю. Вот закончится всё, вернутся все эти пацаны, мужики... Которые видели ужас войны, смерть, кровь, боль. Их убивали, они убивали... И что можем сделать мы, ничего этого не видевшие, для того, чтобы обычная мирная жизнь приняла их, а не вышвырнула за борт?

В санатории в Крыму, где мы недавно были с Машей, я разговорилась с одной мамой девочки с инвалидностью. Оказалось, что у неё мобилизован старший сын. 

– Кто-то нас стал сторониться, кто-то, когда я переживала, говорил: «Вы сами виноваты, не надо было отпускать». – А как я не пущу? Он взрослый человек. –  «Нам что теперь, черные платки теперь всем надеть, если у тебя сын мобилизован?» – сказала мне женщина, с которой мы дружили семьями. А теперь как будто бы раскололось все. У тех своя жизнь, у нас своя. 

Так что получается, иногда происходит маргинализация целых таких семей. 

Насчет «не надо было пускать». Эта же женщина рассказала мне историю. У приятеля ее мобилизованного сына мама – то ли какой-то депутат, то ли чиновник. И когда парню стали приходить повестки, она этот факт от него скрывала. А сын мамы-депутата  как-то все равно о них узнал, когда мобилизация уже закончилась. 

Устроил он родителям скандал: «Вы что, обалдели? Вы зачем меня позорите? У меня же столько товарищей там! Одно дело, если бы не приходили повестки...» 

И пошел добровольцем. Родители ему: «Что хочешь проси! Машину, квартиру! Только останься!» 

Все равно пошел. Но это так, отступление. 

А Мамба говорит, что мало того, что в мирной жизни многим все равно, где он был: 

– Что попадал в окружение, что было страшно... Что ранило... Так могут еще докопаться, толкнуть, начать ругать. «Ты что, парень ранение получил!» – «А мне пофиг!» Один увидел, остановился, руку пожал. А другие... Так что я сюда уже третий раз из отпуска вернулся. Я же много где служил, у меня во всех батальонах знакомые. У нас здесь братство. Сроднились уже...

* * *

Родом Мамба из Саратовской области. Контракт подписал шесть лет назад, сразу после срочной службы. Служил на границе с Афганистаном, в Карабахе. Теперь вот в зоне СВО. С самого ее начала – с 24 февраля. Пулеметчик. Награжден медалью Суворова. 

Говорит, что позывной «Мамба» был когда-то у его сослуживца. Решил взять себе такой же.

Мамба рассказывает, что, несмотря на обширный боевой опыт, на всю жизнь запомнил бой, в котором получил то свое ранение.

– Там было два батальона азовцев, хотя изначально нам говорили, что человек двадцать. И мы попали в окружение. Заходим, и по нашему БТРу начинают работать. По нему прилетает «Муха» – это выстрел такой. Водителя сразу сильно «затрехсотило», ранило руки. Кое-как заехал в кусты, мы его вытащили. А наводчик внутри остался. С одной стороны прижат кустами, с другой, если выйдет, попадает аккурат под обстрел. А у него ни брони, ни каски, ничего. В итоге я сам пошел к нему, сам его забрал. Собой его закрыл и оттуда увел. Дальше мы отстреливались, отстреливались… Ну и мне отрикошетило в ноги. В два бедра. Один – на вылет, в другом – осколок.

Мамбу спрашивают – есть ли разница между тем, как воюет ВСУ и как воюют националистические батальоны? 

– Да, есть разница. В ВСУ многих заставляют воевать. Таких, чтобы прямо нацистов, фашистов там мало. Наши, если к ним в плен попадают, им оказывают первую медицинскую помощь. А нацбатальоны, эти могут угрожать: «Мы тебе кое-что отрежем, распилим»... Начинают родителям пленного писать, женам. Пугать. Заставляют говорить, что, мол: «Не идите, пацаны! Меня вот все бросили, армия меня бросила, Путин меня бросил, я совсем один остался, поэтому попал в плен». 

Мамба говорит о своих сослуживцах. 

– Я не знаю, как работают в других бригадах, но у нас здесь те, кто пойдет с тобой до конца. Да, они будут бояться, но они тебе об этом не скажут. Я уверен, они тебя вытащат. 

Помогут тебе в любом случае, не бросят.

* * *

О сплоченности наших ребят говорит и Чуваш. 

– Поэтому мы сюда из отпусков раз за разом и возвращаемся – к друзьям, к товарищам. Понимаешь, что они-то сейчас там, им тяжело. А ты, такой, сидишь дома наслаждаешься. Хочется к ним... У украинцев сильная сторона – поставка вооружения. Ну и они хорошо подготовлены. Их – правда, подготавливали. Но им это никак не помогает. У них нет нашей сплоченности. Не зря же они своих «двухсотых», «трехсотых» бросают...

Сам Чуваш, как можно догадаться, из Чувашии. В зоне СВО с мая 2022 года. Контрактник. Служит в подразделении, куда многие, на самом деле, попадать опасаются – штурмовом. Как и двое остальных, собственно. 

– Я когда шел, сразу хотел не на месте стоять, а заниматься чем-то полезным, – рассказывает он. – Ну и попросился в штурмовую роту. Нас представили командиру. Сейчас это уже легендарный парень. Он с нами пообщался так, как будто мы сто лет знакомы. Так и должно быть.

Чуваш не называет ни имени, ни позывного этого парня, но речь, видимо, идет о Буфере, молодом командире штурмовой роты. 

– Дальше старшие товарищи, у которых есть боевой опыт, уже все объясняли, – продолжает Чуваш. – Начали подготавливаться. Первый наш штурм был – Красный Лиман. С него и началась наша служба. Конечно, было, страшно. Потом уже ко всему привыкаешь. Поначалу очень трудно осознавать, что убил человека… 

Сделаю еще отступление. Что касается этого осознания. Та мама девочки с инвалидностью, у которой мобилизован сын, рассказывала, что перед отбытием он молился в церкви:

– Господи, только бы мне никого не убить! 

Он – оператор орудия. Когда после одного из их штурмов, парень узнал, что они уничтожили такое-то количество противника, он две недели потом очень тяжело это переживал. Так что это, правда, серьезный психологический момент. Особенно, если ты мобилизованный, а не опытный контрактник или кадровый военный. 

Чуваша спрашивают о бое, который ему запомнился больше всего.

– С нацбатальоном «Айдар». Мы уничтожили пикапы, и у них даже номера на машине были «Бандера». С нацбатальоном «Кракен» тоже... Я ушел в дозор, попали в засаду. Один из нас, к сожалению, погиб. А я был ранен тогда.
– Кто такой «человек войны?» – спрашивает Чуваша собеседник.
– Это, в первую очередь, – человек. Тот, кто в любой ситуации остается человеком.

* * *

Следующая беседа с военнослужащими с позывным Боёк. Контрактник с 2015 года. Как сам говорит – повидал всё. Был в Сирии, в Карабахе. В зоне СВО с самого начала. 

Интересно, что по ходу беседы этот, как я понимаю, до мозга костей военный человек на вопрос: «Тем, кто раздумывает – идти или не идти, что бы ты посоветовал?», – отвечает: 

– Это должно быть внутри. Хочет идти – пусть идет. Научим. Но если есть у человека возможность остаться дома со своими близкими, я бы, наверное, посоветовал остаться дома. Но это долгий разговор. 

Боёк – «многостаночник». На СВО шел мотострелком. Но потом стал выполнять работу сапера. А по специальности он – кинолог. Во время срочной службы был в группе разминирования командиром. Так что какие-то навыки все равно были. 

В этой связи рассказал он историю «про тростник». 

– Однажды пришла команда: «Скоро пойдем на штурм, нужно подготовить минный проход. Дали нам людей в помощь, пошли мы разминировать. Договаривались на одно время, но не получилось. Добрались, когда начало смеркаться. Пришлось разминировать в темноте, на четвереньках. Где-то около полукилометра. Шаг за шагом, потихоньку. Два часа работали. Я даже трофей пытался принести. До русла спустились, а там тростник – под три метра. Сорвал, чтобы все поверили, что я там был. Но не донес, сломался тростник.

Парня спрашивают, есть ли что-то, что удивило, поразило его за эти чуть больше, чем полтора года. 

– Отношение мирных жителей, – отвечает он. – Где-то очень хорошо встречают, где-то вообще прекрасно. Просили остаться, дорогу показывали. Хотя негативное отношение тоже, конечно, есть. Были моменты, когда хотелось очень пить, а колодцы были отравлены. Населенный пункт только с утра был взят, а там уже все протравлено.
– А был ли день, который запомнился больше всего? – задают ему следующий вопрос.
– Да, был один день, который я прямо на всю жизнь запомнил. Очень долго брали один населенный пункт, хотя там особого сопротивления не было. Но трудный подход. Взяли. Без потерь, все хорошо. Расставили посты. Наблюдаем, как идет артподготовка по тому пункту, который будем брать следующим. И пока ждали – умылись, расстелили плед, достали лимонад. Лежим на пледе, солнышко светит, спокойствие такое... Музыка играет – Алена Швец. Все живы, все рядом, все хорошо. Но я до следующего пункта не дошел, мне БТР подбили...

* * *

Боёк рассказывает о своих сослуживцах. 

– Есть у нас танкист, позывной  «Дозор». Самый безбашенный танкист! Взяли мы как-то населенный пункт. И он один за ночь поразил пять украинских танков. Это сложно, не каждый сможет. А этот все сделал красиво. А когда мы штурмовали, он сам работал, но и пехоту успевал поддерживать добрым словом: «Давайте пацаны! Все получится у нас!» Слышно было в эфир. 

Говорит Боёк и о Буфере, о котором упоминал Чуваш. 

– С Буфером я знаком с того момента, как он молодым лейтенантом пришел к нам в роту. И настал такой момент, когда должен был заступить на должность командира новый офицер. Все хотели, чтобы у нас был именно Буфер. 

Он хороший человек. И военный хороший. В этой теме, как рыба в воде. Всё знает, любые моменты. Всегда находил выход из любой ситуации. Всегда! Не было такого, где бы он не вырулил. Молодой лейтенант, но у него всегда всё получалось. Всё на мази. Не знаю – как. Такой талант у человека, это его. Обязательно станет генералом! 

Я прошу Михаила чуть подробнее рассказать об этом Буфере. И он пересылает мне сообщение своего друга, который снимает о нем фильм.

«Буфер. Легендарный  командир штурмовой роты. Их было два молодых парня – Буфер и Сокол. Мужественные, храбрые. Запомнились тем, что выполняли абсолютно все задачи, на них возложенные. Сокол погиб. Буфер был тяжело ранен. Кавалер трех Орденов мужества. Это первые бойцы, про которых в СВО сложили песню. 

Ее сочинил танкист, к пехоте никак не относящийся».

* * *

Парня просят рассказать случай, когда он один вытащил восемь раненых.

– Это было в прошлом году в апреле. Мы только вошли с утра в населенный пункт. Две роты – Сокола и Буфера. Разошлись по разным улицам. Тогда был ранен Мамба, пулеметчик мой. Эвакуировали его. Дальше пошли. Пробовали зайти с двух улиц, нам не позволили. Мы откатились назад, а потом уже двумя ротами решили пойти по одной улице. И на укрепление приехал гранатометный взвод. Но по дороге нам подбили два БТРа. Мужики спустились из них – минометный обстрел. Все лежат на дороге. Убитых не было, но все тяжело раненые. Я говорю своим: «Пацаны! Пошли помогать доставать их!» Побежал, а пацаны сзади остались. Никто не пошел. Все это еще было без каски. Каску мне раньше подбили. Короче, подходил к каждому, наклонялся. Вижу, что живой. Не перевязываю, ничего, потому что в этот момент идет обстрел. Просто брал и тащил в БТР. Одного, второго, третьего. Был момент... Вижу – лежит тело. Поднимаю голову, все лицо разбитое. «Ты слышишь меня?»... Понимаю, что он не может мне ответить. «Если слышишь, пошевели пальцами!» Смотрю на руку – пальцы шевелятся. Понимаю, что живой. Тоже закидываю в БТР. Я думаю, если этого парня спросить, он тоже вспомнит, что кто-то его просил пальцами пошевелить. И как мы поняли, что он живой остался... А на следующий  день опять пошли на штурм. Две улицы взяли, и бóльшая часть моего взвода пострадала. Двое погибли, остальные – все «трехсотые»... 

После собственного ранения Боёк думал остаться дома.

– Сначала я хотел вернуться к пацанам. Я им там нужен! Но приехал домой из госпиталя и увидел, как мама плачет. Решил, что не хочу больше этого видеть. Но потом все равно сюда – большей частью из-за командира взвода. Не хотел его одного отпускать. Я с ним знаком лет пять-шесть где-то. А мама... Когда по телефону разговариваю, слышно, что ей тяжело. И мне тяжело. Конечно, она  не хотела меня отпускать. И хочет поскорее увидеть! 

P.S. Когда текст уже был готов, выяснилось, что во время недавнего штурма Мамба получил пулевое ранение в живот. Сам себя перевязал и продолжал вести бой, пока его не эвакуировали. Представлен к Ордену Мужества. Сейчас у Мамбы все хорошо.

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!