Милосердие, без которого мы пропадем: фильм «Кошка напрокат»

Юлия Кулакова

В одной японской области стоял храм. Нам он интересен тем, что к нему прибился бродячий кот. Для кота не жалели миски еды, однако храм нищал, ветшал и разваливался. «Эх, котик, был бы ты человеком – мог бы помочь чем-нибудь!» – шутил голодный настоятель.

Однажды в этих землях путешествовал могущественный князь. Внезапно начался ливень, люди князя укрылись кто где смог, сам же он встал под большое дерево.

Вдруг он увидел в кустах кота. Кот махал ему лапкой, будто звал к себе. Князь удивился и направился к животному – и тут же в дерево ударила молния.

За спасение своей жизни князь щедро отблагодарил храм и самого котика. С тех пор в храме стали делать и продавать фигурки кота, зовущего к себе лапкой, в память о том, как их пушистый питомец спас человека. «Зовущая кошка», или манеки-неко, известна во всем мире и в наши дни стала чем-то вроде «талисмана на удачу». Хотя изначально она совсем не о суеверии и не о наших поисках удачи в чем-то, к чему мы и не прилагали рук. Для меня она и вовсе о том, что Господу, когда он хочет спасти человека, может послужить и зверюшка. О том, что часто животные слышат Бога лучше, чем мы. Одна из поздних легенд гласит, что в образе кота в ту ночь предстала богиня милосердия Кэннон. Понятием милосердия в привычном нам смысле, по мнению современных японских исследователей, синтоизм обязан именно христианству, претерпевшему страшные гонения на японских островах. Интересно, что именно под видом «поклонения богине Кэннон» собирались и молились Богородице некоторые уцелевшие христиане, и статуи «Богини» (как считали преследователи) с Младенцем мы нередко видим даже в туристических буклетах, зовущих европейца прикоснуться к языческой «мудрости»…

Именно об этом пришлось вспомнить в связи с прекрасным фильмом, который мне удалось посмотреть, «Кошка напрокат» режиссера Наоко Огигами. Для тех, кто привык смотреть кино – в обычном понимании – это, наверное, и вовсе не фильм. «Два часа – жаркое лето, треск цикад; какие-то чудаки – ни одного нормального человека! – бегают с кошками, и ничего не происходит!» – скажет кто-то. И будет по-своему прав.

Дом. Двор. Бесчисленные кошки, из которых самый ленивый и самый величественный толстенный кот по кличке «Мастер Утамаро» (уж не имеется ли в виду псевдоним известного японского художника, который, по признанию искусствоведов, особенно тонко умел передать душевные переживания человека?). Фотография умершей хозяйки. И девушка, которая унаследовала дом, двор, кошек и вредную соседку, всё время говорящую ей обидные вещи. На что девушка, оставшись одна, каждый раз отвечает: «Не прощу эту старую кошелку!» И – прощает.

Фильм весь состоит из этих сказочных повторов. Вновь и вновь девушка идет по жаркой улице, крича: «Прокат кошек! Лучшее лекарство от одиночества – кошка!» Вновь и вновь ее дразнят «кошачьей ведьмой» одни и те же мальчишки, вновь и вновь равнодушно поблескивает водоем, по берегу которого идут равнодушные люди. Но из этого равнодушия несколько раз к ней и ее питомцам прорываются люди. Они подбегают и просят позволить им забрать питомца. Девушка говорит им одно и то же: некоторые плохие люди мучают кошек – вы должны пройти проверку… Она идет к ним домой, а потом оставляет им зверюшку, взяв в качестве оплаты гроши. Количество этих грошей она показывает на пальцах. Люди считают ее нищей и удивляются столь низкой плате, однако она заявляет, что у нее есть другая работа, которая приносит баснословную прибыль, причем каждый раз называет новую. Ни свежеиспеченный владелец кошки, ни зритель, конечно, не верит ей. Однако кадр сменяется другим, где девушка преображается именно в того, кем она себя назвала: гением бизнеса, модным композитором, и всё это – в домашней одежде и с кошкой на плече... Зритель протирает глаза: не может быть, что это было?

Это была сказка. Сказка о том, о чем постоянно говорит девушка, чье настоящее имя мы узнаем только к концу фильма, девушка-загадка, девушка-волшебница. О том, что у каждого одинокого человека – дыра в душе и ее надо залечить. Пусть ее залечат кошки. Старая женщина, оставшаяся одна, мужчина, вынужденный временно жить далеко от семьи, – он семью беззаветно любит, несмотря на то, что родные к нему относятся безобразно, – девушка в деловом костюме, которой приходится с утра до ночи трудиться одной в офисе и отверженный лгунишка-вор – все они приходят к сказочной Сайоко за смешным мяукающим другом. И все они залечивают свои раны – не только одиночество. В умиротворении уходит в мир иной старушка – именно об этом была ее мечта; навсегда забирает с собой в другой город единственное любящее его существо – котенка – никем не любимый мужчина-семьянин. Девушка из офиса узнает от Сайоко, что люди, животные и даже машины вовсе не делятся «на три сорта», как привыкла она, и в ее жизнь входит чудо. А вор не берет с собой кошку, и на этот раз он пришел не украсть, а, наоборот, поделиться. Сайоко страдает от жары, а вор учит ее, что и жаркое лето может дарить маленькие радости.

«Дыра в душе» часто прорывается наружу, как дырка в носке одинокого мужчины или пустая серединка пончика, который всю жизнь пытается съесть девушка-работница. «Нет, – терпеливо втолковывает им Сайоко, – раны надо лечить, а не ходить с ними и не пытаться съесть пустоту, которой и так много внутри».

Сайоко в эту жару кажется воплощенной ленью. Она лежит на полу среди кошек, обмахиваясь веером и, кажется, встает только для того, чтоб остудить лапшу, пуская ее по дождевому желобу. Иногда она пытается соответствовать этому миру (и ты хочешь вскочить и закричать: «Не надо!»). Пишет на стене цели: замужество, путешествие… Хотя в глубине души – и это напрямую звучит к концу фильма – она знает, что это ей не нужно. Что она счастлива там, где есть: с фотографией бабушки, на полку перед которой не помещаются традиционные приношения, но помещаются кошки, с Мастером Утамаро и его свитой, с своим призванием дарить людям утешение.

Самым абсурдным персонажем кажется соседка. Ее играет, похоже, актер-мужчина; именно эта нелепая соседка каждый раз появляется внезапно, пугая Сайоко, озвучивает пресловутое «общественное мнение», дразня девушку за ее одиночество. В конце фильма она предлагает Сайоко не сдерживать чувств и смеется над слезами девушки. Но, будто что-то вспомнив, впервые бросает ей в руки угощение. И уходит. Общество умрет без Сайоко. Но оно боится собственной боли. И оно абсурдно, нелепо и жалко. Старушка, мужчина, девушка из офиса – все они были обречены, но тут пришла Сайоко. Со своим громким, нарушающим покой округи и по общественным канонам ненормальным «Рентаааааа-неко! Прокат кошек!»

Сайоко со своим счетом на пальцах будто ведет всех за собой в блаженное незлобивое детство. Интересны ее «клиенты» – они всё моложе и моложе. Последним, прямо перед титрами, становится развязный подросток. Он проявляет агрессию, грубит, силой удерживает тележку с кошками, и лично мне очень хотелось, как в детстве, оказаться по ту сторону экрана и по-свойски объяснить малолетнему наглецу, насколько он неправ. Но Сайоко не такая, как я.

Она распахивает объятья, образуя собой крест, и говорит: «Поплачься сестренке!»

И с криком «сестренка!» он бросается к ней.

Титры проходят под юродивые крики убегающей Сайоко: «Я же пошутила!!!» Точнее, она не убегает – она бегает по кругу, она играет с мальчишкой, который впервые узнал, что можно не быть злым. От себя не надо убегать. В минуты кризиса можно играть, плакать, лениться – что угодно, только не отчаиваться, не быть равнодушным и не нести зло другим. В офисе девушки-работницы было много манеки-неко – «на удачу», затертых, с выгоревшими красками. Но радости они не приносили и не могли принести, как и любые глупые суеверия. Чудо вошло в ее жизнь вместе с другой жизнью – трехцветной питомицей-кошкой.

«В прошлой жизни ты была цикадой», – повторяет соседка терпеливой Сайоко. Весь фильм проходит под оглушительные трели цикад, но на это никто не обращает внимания…

Милосердие, сострадание – юродство в нашей жизни. Поэтому положительные герои фильма часто кажутся «ненормальными». Мне очень нравится, как пишется на англоязычных иконах юродивых: «Fool for Christ». Ты можешь быть отверженным, дураком ради Бога и ради утешения ближних? Признайся себе честно.

Да, в фильме нет и не может быть разговоров о Господе Христе.

Но там есть Его прикосновение к тем, кто этого хочет. Его призыв «и Аз упокою вы», Его тихие шаги по краю равнодушных дней, за которыми хочется бежать. Глас хлада тонка среди привычного, туманящего взгляд зноя.

Фото: kinopoisk.ru