Вернулась. Рассказ женщины
Юлия Кулакова
...Я-то уже в возрасте, свои дети старше, чем она, старший сын в столице, младший только здесь. А она одна тут поселилась, молоденькая, квартиру сняла. Как переехала – я к ней пришла сразу. Наше поколение так учили: кто-то пришел на новое место жить – надо помочь. Есть поговорка: переезд – как три пожара. Ну, тут я не соглашусь, крыша над головой все-таки появилась, а не сгорела, но трудно – да, трудно. Я пирог испекла и к ней пришла. И как-то она меня с тех пор и начала: тетя Таня да тетя Таня. Хотя девушка самостоятельная, все у нее работа, работа. Наши бабули на лавочке на нее обидеться решили, что она с ними не постоит, на все вопросы им не ответит, работа у нее. Хоть и моложе я их, а высказала: что ж плохого, что девчонка трудяга и некогда болтать? Это вы на заслуженном отдыхе, а ей еще трудиться. Вроде утихомирились. А то сидят, под пятые точки подушки положили на скамейку – и забыли, какими сами были в молодости.
Арина оказалась из верующей семьи. Мы с ней не сговаривались, просто если встречались в подъезде – шли вместе в храм, она в наш начала ходить, да. Всё так понравилось ей, и хор, и батюшку с удовольствием слушала. Не подумай, что я не понимаю, все понимаю, что не для хора ходим и что любой Божий храм – свят. Но ей уж очень по душе оказалось. Так по воскресеньям и встречались там. По праздникам – редко, работа у нее серьезная, это я уже так сейчас, подрабатываю. Вообще думаю в храм попроситься работать, чтоб для Бога, а не для кошелька, но не об этом сейчас.
А один раз смотрю – подъехала она к подъезду на такси и тащит оттуда какой-то коврик резиновый. Молодец, – думаю, – еще и на спорт силы нашла.
– Это, – спрашиваю, – для гимнастики?
А она так поучительно мне:
– Для йоги. Буду заниматься!
Про йогу когда-то даже в журнале «Здоровье» писали, – знаешь же такой? Я не интересовалась. Муж-покойник как-то по телевизору увидел, позвал меня и посмеялся: согнуться, разогнуться, в узел завязаться, пяткой за ухом почесать – это еще дети смогут, а мы-то уж нет. И на новости переключил.
Может, и есть там что полезное в этих йоговых упражнениях. Вот только Арина перестала в храме появляться чуть ли не с первого же воскресенья. Я пришла из церкви и через стенку слышу – вроде живая, с кем-то по телефону говорит, потом собралась и пошла куда-то, дверью хлопнула. Думаю – дело молодое, что ж теперь, не заболела – и хорошо, в другой раз придет. Но она в другой раз не пришла. И в третий.
Ну, я решила устроить разведку пирогом. А она мне говорит: тетя Таня, я в этот раз съем, тем более что он не с мясом, а больше не приносите, пожалуйста. У меня другое теперь питание.
И какие-то индийские пакетики мне показывает. А ценники на них, не снятые, – ух какие! Думаю: да что ж там за снадобья чудесные, столько стоить чтоб. Про здоровое питание я, конечно, и слышала, и читаю, и сама стараюсь не распускаться и себя в форме держать – ну, насколько уж возраст позволяет, конечно. Про мясо удивилась, раньше она мне такого не говорила. А Ариша и заявляет:
– А в православии это неправильно. Мясо есть нельзя.
– Да кто ж, – говорю, – заставляет? Мне самой с малых лет животину жалко было, как муж помер – я так мясо и вообще не помню, чтоб варила. Рыбку только по праздникам.
А ей, оказывается, не жалко, не в этом дело. Мясо, – говорит, – какие-то вибрации неправильные в теле вызывает, и мы низкого уровня становимся.
Вот те на. С такими известиями точно вибрации начнутся. В мозгу.
Самое, говорит, важное – духовное, и оно в том числе и от тела идет.
– Ну да, – говорю, – потому и постимся.
А она отвечает: неправильно постимся. Надо там и сырое есть, невареное, и мяса не есть, и вообще тело себе подчинять.
– Так пожалуйста! – говорю. – Сыроядение видала в календаре? Силы есть так соблюдать – так и ешь на здоровье. А хочешь именно гимнастику – так кто ж когда мешал? А через дорогу вообще тренажерный зал открылся, у нас из храма молодежь в тот раз обсуждала, когда снова пойдут.
Я, говорит, больше не хочу в унылых тряпках на службу ходить.
Вот это уж совсем странно, говорю. При чем тут духовность и тряпки? Я, говорю, видела тогда йогов по телевизору – уж скромнее некуда одеты, кто-то вообще в набедренной повязке. У нас вот, правда, зима, не очень походишь без штанов. (Она что-то начала мне про то, что с силой духа и по зиме без одежды можно, но я не запомнила).
Кто ж тебе, думаю, золотая моя, не давал красиво в храм-то одеваться? Наши девчата очень даже хорошо одеваются, и клиросные все, и даже старенькие работницы стараются. Богачек нет, так что недорого, но красиво же! А Ариша и вправду что-то надевала такое непонятное, как вот, знаешь – на карикатурах раньше верующих бабок рисовали. На работу-то не так ходит. Но я не лезла, там все-таки своя семья, как-то воспитывали же. Если бы воспитывали в дранье ходить – так понятно, почему девчонка взбрыкнула, когда одна жить стала. Но вот не похоже. Тем более у нас храм не такой, чтоб к чьей-то одежде придирались, батюшка с этим еще в первые годы разобрался: чтобы никто ни к кому не лез. Как-то у нас мужчина один ходил, помню, еще в те годы, так пошел свечнице жаловаться: в чем девицы ходят! А она ему и говорит: смущаешь ты меня. Зачем же ты девиц рассматриваешь, да еще и в церкви Божией? Разве можно? Лет-то, говорит ему, тебе уже сколько, не греши! С ним и без батюшки разобрались, в общем. Смех и грех. Но это ладно, это я просто вспомнила.
Словом, не заладился у нас тогда разговор. И я хороша, не нашла нужных слов, растерялась. Как сын в таких случаях говорит: «Протупил я».
Через несколько дней опять зашла. Хотя снова не знала, чего говорить. А у нее смотрю – в коридоре какие-то статуэтки новые на тумбочке. И одна обезьяна вроде. Ой, говорю, обезьянка какая милая. А она обиделась с порога. Это говорит, не обезьянка, а бог! Ох Господи Боже, ну какой же это бог? Звериный, что ли, из сказки? А потом поняла. Я же про Индию немного знаю. И вот этих вот всех, можно сказать, узнала. Там в коридоре которые у нее появились, фигурки. Кто с несколькими руками, кто слон, кто синий весь. И этот обезьянин впереди всех.
Я, собственно, и слова вставить тогда не могла. Она мне рассказывала про каких-то... Свами, не Свами – в общем, просветленные они называются. И сложные индийские слова сыплет подряд, у меня муж про такое говорил «как из рога изобилия». И вот тут я вспомнила, батюшка говорил как-то: уйдут с головой в восточные учения, их термины выучат запросто, а церковнославянские слова запомнить – говорят, что трудно. Но это не про Аришу, она-то все понимала. Вот понимала, а тут и перестала понимать, как видишь. А всего-то начала этой йогой заниматься. Она же мне так и сказала: начала эти самые асаны делать – и как-то быстро и молиться расхотелось. А потом уже начала и по йоге читать, и с кем-то там общаться, кто давно увлекается. «Он, – говорит, – ездил вот к этому самому кто-то там – Свами». Да мне хоть Свами, хоть с нами, а девчонку как подменили.
И знаешь – обычно вот кто что проповедовать начинает – у них глаза так и горят, аж страшно иногда становится. А у Ариши взгляд потух совсем. Будто ее заставляет кто. Не в секту ли попала? Но нет, вот только про того йога на работе и рассказала, а остальное уж – сама начиталась.
Говорит – она теперь и сама никогда болеть не будет, и даже ее родные, потому что ее правильное состояние и на них повлияет. Я, говорит, так чувствую. Ох, чувствованиям-то своим слепо верить...
Домой я пришла и говорю перед иконами: вот, согрешила. Батюшка нам читал и объяснял, что должны уметь дать ответ о своем уповании (ср. 1 Пет. 3:15), а я так и не озаботилась этим. Думала – и так мне достаточно, что в храм хожу, Евангелие дома читаю да молюсь. А вот теперь с человеком что происходит – а я и сделать не могу ничего.
И вспомнилось. Одной женщине, у которой сын тоже куда-то было наладился на индийский лад, батюшка сказал: молись! Молись изо всех сил за него! Я и встала молиться. И на другой день. И на третий. Хотела и сама спросить на службе – так на неделе поленилась пойти, каюсь, а в воскресенье другого священника дали, наших обоих отправили куда-то по делам, а к этому на исповедь столько набилось – я и не смогла подойти. Заказала только за нее в тот день и молебны, и обедни.
Молиться дальше стала. И однажды слышу: всхлипывает за стеной. Я перепугалась: вдруг обидел кто? Уж для себя наметила: звонить в полицию, в скорую звонить... Страшное сразу подумала, да. Но нет, не такое оказалось. У Ариши, оказывается, давно мама болеет. А тут с ней совсем нехорошо стало. Я уж не буду подробностей рассказывать, никто ж мне не разрешал, но вот врачи сказали, что не ожидали такого развития болезни и что готовиться к худшему надо. Только тут она сказала, что папа у них умер, брат старший там семейный – мать поддерживает, а она всегда о самостоятельности мечтала. А как теперь маму спасать – она и не знает.
Я, – говорю, – пойду в храм и попрошу всех молиться. И батюшке скажу. Она сначала поморщилась так, а потом говорит: «И что будет? Он же не святой, и люди не святые».
Я ей говорю: а Бог-то? Бог-то – всегда свят! Вот притчу рассказывали: женщина к лекарю бежала, ребеночка несла. А ребеночек умер в руках прямо. Она еще и заплакать не успела – а ей навстречу блудница идет. Видать, прямо со своей... работы. И женщина к ней кидается: давай вместе помолимся! Сказано же, что где двое или трое во имя Христа Господа... (ср. Мф. 18:20) Та ей вот тоже: я блудница, кто меня послушает. Но матери скорбящей не отказала, встала с ней на колени, стала молиться – и младенец ожил, и донесли они его до лекаря! Если уж такое милосердие Бог показал – то как откажет, когда мы все помолимся!
Мне сын потом говорит: ну, мать, ты и дерзнула от имени Бога чудо исцеления пообещать. Как в некоторых роликах, говорит, пишут строкой внизу: опасно, ни в коем случае не повторяйте! Но тогда – я не знаю, откуда у меня уверенность взялась.
И батюшке рассказала про болящую, и всем. Кто-то в паломничество уезжал – тоже себе записали за Аришу-Ирину и ее маму молиться. Сын в интернете написал, просил.
И что ты думаешь? Прибегает Ариша, говорит – мама на поправку идет! Вся картина изменилась, анализы там, прочее, обследовали заново – все улучшилось. Маму в больнице наш батюшка причащать ездил, она и выписалась скоро. Врать не буду, будто она теперь здоровее здоровых и вот прямо скачет, но опасность миновала, да и сама болезнь на спад пошла.
Ариша квартиру поменяла, на другой район, чтобы чаще у мамы бывать. Мне иногда звонит, поговорить. Или пишет. По электронной почте пишет, а как же? А ты меня уже в пещерные жители записала, что ли? Мне сын интернет давно уже подключил, объяснил, я на днях там вон юбку себе к празднику новую заказала! Влезть бы только в нее. Смеешься? Ну и я посмеюсь.
Когда Ариша уезжала, она этих всех «богов» вынесла куда-то. Видела я у нее, в прозрачном пакетике. Не знаю – выбросила, не знаю – тому йогу на работу унесла или еще куда. А то стояли у нее прямо под иконой в коридоре, брр.
Коврик тоже, было дело, вынесла. На помойку потащила. Ты, говорю, чего делаешь? Спортом заниматься, оставь! Нет, говорит, не хочу везти с собой, да и вообще. И новый купить можно для утренней зарядки, да и в спортзал ходить лучше. Эффективнее, говорит.
Можешь дальше смеяться: забрала я этот коврик у нее. Буду сама гимнастику делать. В интернете этих гимнастик как не знаю чего. Включаешь и занимаешься. Говорю ж: юбку заказала, влезть в нее надо. Да и здоровее буду.
А йога эта... раньше как-то не задумывалась, а теперь точно стороной буду обходить. А то не успела девчонка оглянуться – а уже с «богами» на тумбочке. Ну как так?
Все-таки очень оно важно. И что с душой делаем, и что с телом. И вовремя понимать: если что-то отвлекает от Бога – значит, не нужно это нам.
И нет, это я не про то, что вот, мол, Бог дает здоровье, а больше никто не дает. Как раз систем-то всяких много, где вроде как и здоровье лучше станет поначалу от диеты и упражнений – а вместе с этим учение тебе всунут, которое от Христа уведет, хитро так. А вот смотри... как Господь быстро отозвался-то! Он же не сказал Арише «а вот теперь поболейте, раз у вас там обезьяний бог». Господь взял и откликнулся. Как отец к блудному сыну бросился, да? Ему для нас никакого блага не жалко: лишь бы мы шли туда, где Он нас ждет. Вот что я поняла. Ведь вся эта история не только Арише была нужна, а и мне для чего-то. Вот и благодарю Бога за науку.
И сына теперь иной раз спрашиваю: ты там ничего такого не читаешь, что не наше? Ругается. Говорит: мать, не приставай.
Такая она, молодежь. Не любит, когда старшие занудствуют.
И мы такие же были.
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
