Сколько у Бога чудес

Кулакова Юлия

– Я свечку зажгу? – спросила она у тети Саши. Та кивнула, вытирая пыль с подоконника трапезной.

Свеча уже стояла в маленьком резном, ажурном подсвечнике. Ира затеплила ее от лампады, поставила на место. Огонек свечи неуверенно заколебался, потом будто замер.

– Ты иди, иди сюда, – окликнула  тетя Саша, вытирая руки о полотенце. – Чаю сейчас заварю! Куртку вон там повесь, ты же знаешь, куда вешаем.

Ира все смотрела на огонек. Дома-то она перестала свечи зажигать. По большим праздникам горела простая синяя лампадка в иконном уголке, да и той давно муж занимался. В ящичке шкафа пылилось несколько домашних подсвечников,  очень их раньше Ира любила, а вот свечей давно уже не покупала. Как поняла Ира, что с ней, возможно,  не все в порядке – так и перестала покупать.

В чай тетя Саша добавила ароматных трав, и запах распространился на всю комнату. Он нес спокойствие, словно утешить пытался, лечь покровом и угасить Ирину тревогу и уныние. Вот как снег под Покров ложится на грязную землю – и она уже белая, чистая. Только не хотела Ира успокаиваться. Оставаться в тяжкой уверенности «ничего не будет, и так мне и надо» казалось проще и почему-то справедливее. Уныние – штука плохая, не то еще подскажет.

– А что врачи-то говорят? – тихо спросила тетя Саша, когда ее гостья, вчерашняя девчонка-выпускница воскресной школы с белыми косичками и испачканными синей и цветной ручкой ладонями, все-таки взяла чашку, отхлебнула и шмыгнула носом – не то согревшись, не то всхлипнув.
– Да ничего они не говорят толкового, – еще раз шмыгнула Ира. – Считают, что мы оба здоровы. Но ведь уже два года!
– Ну-у, два года! Я свою Веруню тоже два года ждала. А мне-то доктора говорили – не будет у меня детей. Ничего, я бабушка уже! А ты – здоровая. Всё еще будет, будут детки. Господь всё может.
– А если Он не хочет, чтобы у нас дети были? – Ира тяжело вздохнула.  – Или врачи что-то пропустили?
– Ой, да даже если пропустили. Вот я тебе историю расскажу. Послушаешь?

Тетя Саша поставила на столик вазочку с конфетами – «бери, бери! Пусть сладко будет!» – и начала свое повествование.

– Дочка у меня рожала. А с ней лежала вместе девочка одна, той кесарево делали – и не только кесарево. До операции она о себе не распространялась особо. Какая-то такая сосредоточенная была, как в бой шла на это кесарево. А потом уже и рассказала.

Жила эта девочка с каким-то парнем. Они решили, что распишутся, когда она беременная будет. А она не беременная и не беременная. Пошла в больницу. А ей говорят: у вас всё женское… вот яичники… во что-то там переродились, никаких клеток нет, у вас детей не будет, а эти самые яичники надо срочно удалить, а то рак вообще ждите.

Рассказала эта девочка, Яна ее звать, все жениху своему. Тот сначала вроде и заволновался за нее, давай, говорит, тебя спасать, ну и что, что без детей, усыновим потом, люблю-люблю… а потом походил-походил пару дней, да и чувствует Яна, что остыл он к ней. Еще к матери съездил, явно с ней это всё обсудил, та небось и сказала, что таких невест им не надо.

Словом, разъехались в разные стороны. Янка к родителям вернулась, в шоке вся. Те к кому-то там ее свозили, к светилу какому-то, и спросили: можно, мы ее в путешествие заберем на недельку, а потом уже лечить, развеяться девчонке надо после ошибки с тем поганцем, – или время поджимает? «Нет, – профессор говорит, – езжайте, но потом срочно обследоваться и ложиться в больницу».

Ира поправила платок у виска и чуть не столкнула чашку. Она задумалась о Янином «женихе»: как же так? Здоровую любил, а больную бросил? А вдруг и ее муж, Сережа ненаглядный, тоже бы мог?.. Да нет, он так не сделает. А Яну жалко.

А тетя Саша продолжала:

– Они на машине поехали. Машина у них большая, не наша какая-то. Мать с отцом, Яна и брат ее. Не знаю уж, куда они точно направлялись, но однажды на дороге им указатель попался. Икона Божией Матери чудотворная, такая-то, Яна название-то не вспомнила, когда говорила. Отец бы ехал и ехал, не очень у нее родители к церкви, но вдруг Яна сама говорит: а давайте заедем вот туда? Родители, видимо, рады были, что дочка хоть немножко ожила, хоть что-то просит, и скорее туда, в монастырь, к этому образу. Помолились, Янке святое масло купили, святой воды взяли. Дальше поехали – Яна вроде как в себя приходить начала. С братом дразнят друг друга, как в детстве, смеются.

А вот когда уже домой возвращались – Яну что-то укачивать в дороге стало. С детства не укачивало, а тут вот… Мать возьми да купи ей в аптеке эту вот, полосочку такую, чтоб определить, не беременна ли. Дочка у меня таких аж три покупала, все боялась поверить в свое счастье. Да, ей тоже подождать пришлось, зато радость какая! Так вот. Яна сначала в слезы, ты, говорит, мама, издеваешься, что ли. А потом взяла эту полосочку – Бог ты мой! И вправду беременна!

Говорят – даже профессор руками развел. Значит, оставалась, говорит, клетка… ну, не помню, как дочка это назвала, когда мне рассказывала, врать не буду. Но решили так: будет рожать через кесарево, а во время операции и яичники удалят.

С дочкой они потом переписывались – «Контакт» называется, да? Я-то по телефону только вот молитвы читаю да почту смотрю, Евангелие у меня тут тоже.

– Да, «В Контакте», – кивнула Ира и поставила давно пустую чашку на стол. А тетя Саша только этого и ждала – подлила ей еще.
– Так вот, как-то мне Вера моя говорит: Яна замуж вышла. Мы так обрадовались! Нашелся, стало быть, тот, кто полюбил и не испугался. И отец у Васьки будет, назвали-то мальчишку Василием.

С подоконника мяукнул до сих пор дремавший кот Василий. Потянулся, соскочил, к Ире подошел. Ира слабо улыбнулась.

– Да не тебя зову, – махнула на него рукой тетя Саша, – назовут кота как человека, а мне потом имя не скажи. Так я к чему рассказываю-то? Идеже хощет Бог – побеждается естества чин! Ко мне как-то вбегает дочка и кричит: мама, мама, чудо! Что такое, что стряслось? Янка, оказывается, опять родила! Дочку на этот раз! Вот как, а? Вера ей звонит поздравлять. Причем интересно так: дочке принесли календарь, подарили, церковный, книжечку, и она его смотрит, а сама звонит. А Яна ей говорит: я название иконы вспомнила, к которой мы тогда заезжали! Абалакская! А Вера как раз календарь открыла на той страничке, где эта самая Абалакская наша Царица Небесная и есть! Кричит: Яна, я как раз на нее смотрю, на фотографию! Даже я услышала из своей комнаты. Дочка там нафотографировала ей этот календарь, молитву там, тропарь, все это отправила, Янка обрадовалась. Вот и представь. Матерь Божия какие чудеса ей послала! И сердечко залечила, и детей подарила! Так что ты не отчаивайся. Тебе-то, здоровой, да не пошлет Бог ребенка? Будет, всё еще будет.

Ира кивнула. Да, надежду терять нельзя. Но… кто знает, что чудо – и вправду случится? Почему-то захотелось уйти. Но на коленях уютно свернулся рыжий кот Василий.

Тетя Саша поставила чайник на плиту. Ирина свеча всё еще горела. Ира достала свой телефон, набрала слово «Абалакская». Взглянула. Чудесный образ. Матерь Божия, а еще чудеса у тебя – есть? Ира так хотела много детей. А вот пока что – и одного нет.

Тетя Саша тоже взяла в руки телефон. Потому что у нее он зазвонил и завибрировал одновременно. «Дочка», – довольно сказала она и ответила на звонок.

– Что? – воскликнула громко через минуту.

Тетя Саша долго слушала и как-то хитро улыбалась. А потом – обменявшись с дочерью разными «я тебя тоже люблю» и «тоже скоро буду дома» – обернулась к Ире.

– Слушай, ну не зря я тебе все это рассказывала сегодня!
– А что? – рассеянно спросила Ира, отрывая взгляд от иконы на экране.
– Да Яна-то! Не поверишь! Еще одного ребенка родила!

Ира замерла. Не зная, что и сказать.

И только кот бодро мяукнул и потерся об Ирин свитер. Не унывай, мол, смотри, какие дела делаются, – на всех милостей хватит!

Как будто что-то понимал.

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!