Важная встреча

Юлия Кулакова

На повороте он включил музыкальное радио. Тихо. Какая-то певичка из этих, современных, что-то выпевала с придыханием на чужом языке.

– Выключи, отец, – поморщилась Зоя. – В церковь Божию ведь едем!

И оглянулась на сыновей, ехавших на заднем сиденье. Они, в белых рубашках и тщательно отглаженных брюках, держали в руках молитвослов, дочитывали утреннее правило. Прособирались, не успели – вот ведь грех.

У ворот храма машина остановилась. Мальчики вышли, ждали мать.

Зоя уже знала, что будет дальше.

– Ну, я поехал, заберу вас, когда позвонишь, – как всегда сказал муж.

– Ты хоть до ворот с нами дойди. А лучше – до храма, – как всегда ответила Зоя.

И как всегда он вышел, дождался супруги и, закрыв двери машины, отправился вслед за семьей. Чтобы дождаться у дверей церкви начала службы и уехать восвояси. А какие у него там «свояси» в воскресенье, Зоя могла только догадываться и горько вздыхать.

Уже не первый год ее супруг всё чаще задерживался на каких-то деловых встречах, те же встречи всегда ждали его на выходных. Бизнес? Даже страшно, что там уже может быть за бизнес. Вдруг какие темные дела – недаром же дома он никогда ничего не расскажет. А может, и женщины. Одна уж точно была. Зоя как-то забрала его телефон и увидела в почте переписку. Никакого похабства, никакой пошлости – наоборот, было ощущение от тех писем, что это она, та женщина, его жена, с которой он уже успел вырастить детей, внуков, состариться и теперь под руку гуляет по каким-нибудь аллеям. Переписка была не новая, последнее письмо датировалось прошлым годом, но прощания в нем не было.

Она прямо спросила мужа, который пришел немного навеселе и поздно с «деловой встречи». И он прямо ответил: было. Ну как? Старомодно было. За руку держались. Просто понимали друг друга с полуслова. («Поверю я, как же, конечно», – подумала про себя жена). Закончилось. Ничего не значит. Общие знакомые говорят – замуж вышла. Да, был неправ, сожалеет.

А когда Зоя заголосила, что-де «позор какой с блудником ей жить», он усмехнулся и сказал:

– Так не то плохо, что я, а то, что ты с таким неправильным живешь. Устал я, Зоя. Всё у нас не по-людски. Утром не обнимешь вас с мальчишками – некогда вам: только проснувшись, надо вам в ту же минуту правило читать. В воскресенье не отдохнешь – вам надо весь день быть в церкви. И еду не ту привез – каждый раз ошибаюсь с постами вашими, и ладно бы фильм – мультфильм детский не предложи посмотреть: и обмирщение, и опять грехи там. И не то у нас плохо в семье, оказывается, что обидели кого, или недолюбили, или еще что, а только то, что «грех того» да «грех этого». И отдых – грех…

– Уработался, я смотрю, – кричала сквозь слезы Зоя. – Ты, ты, блудник, еще смеешь мне теперь что-то говорить? К детям не подходи, не марай их! Встречи у него деловые! С бутылкой! Как же я согрешила, что мне такое наказание!

– А что уработался? Деньги в дом приношу, – пожал плечами муж и… ушел спать.

С того дня Зоя взялась за дело. Она перечитала все жития, где женам изменяли мужья, и твердо решила определить себя на терпение и исправление грешника. Она велела детям особенно поминать, когда они помогают в алтаре, «своего заблудшего папу» и попросила самых активных прихожанок, которые и так жалели Зою – «такая молитвенница, а муж – безбожник», – молиться за нее еще и в связи с новым страшным искушением. И теперь, когда он всё так же привозил семью в воскресные и праздничные дни в церковь, его встречало у порога сразу несколько женских укоризненных взглядов.

***

– Как ты, Зоенька? – спросила женщина в туго повязанном платке, как-то умудряясь одновременно улыбаться Зое и подозрительно смотреть на ее мужа, который задержался у храмовой доски объявлений во дворе.

– Всё слава Богу, Людочка, – со вздохом отвечала та. – Сейчас я детей… Ваня, Слава, быстро в храм! Чего ждем?

Мальчики перекрестились, низко-низко поклонились и быстро зашагали в церковь.

Неподалеку раздался тихий молодой смех нескольких человек. Зоя обернулась.

– А, эти здесь, – скривилась она. – Всех нам развратят, она особенно. И смотри, уже вокруг себя круг собрала. Нашли где хихикать – в церковном дворе.

Молодая семья – отец, мать и семилетний сын – появилась на приходе совсем недавно. Многие приняли их радушно, и это не нравилось Зое. Отец семейства, впрочем, был человеком молчаливым и раздражал Зою только тем, что позволял жене и сыну «плохо себя вести». Как-то Зоя читала о том, что церковной женщине приличествует плавность движений и степенность. Но новая прихожанка Алла, казалось, и слов-то таких не знает. Она могла радостно рассмеяться в трапезной на рассказ о чуде, а вовсе не перекреститься медленно со словами «Слава Богу». Она так живо обсуждала Евангелие с другими, будто только вчера его прочла, – может, оно так и было? А эти шуточки перед службой? Тоже мне, мать семейства. Впрочем, какого там семейства – один сын. Может, потому детей-то им больше и не дается, что одного плохо воспитали? В храме, правда, ничего не скажешь: тихо стоит, вроде молится даже. Но как за порог вышел – всё, пиши пропало. Носится, будто его на то наняли. В прошлый раз, и Зое особенно было это досадно, ее младший сын увязался за ним играть в догонялки, едва сняв стихарь. Где-то нашли отломанные ветки, давай ими махать, причем Слава попал новенькому, ровеснику Андрюшке, по щеке, а Андрюшка Славе – в глаз. Да, и легонько, и глаз успел закрыть, и чуть-чуть скользнул по веку, и он просил прощения и плакал от испуга, что мог повредить глаз новому другу («Еще и нюня», – подумалось тогда Зое), и извинялись перепуганные родители. Но Зоя до сих пор кипела праведным гневом из-за малолетнего нечестивца. А Славу в тот раз даже наказать не удалось: отец дома прямо при детях заявил, что если она сына хоть пальцем тронет, то он включит в зале «что-нибудь современное», например последний модный мультфильм. Ненаказанный Слава и девятилетний Ваня с трудом сдержали восторг. Вот как воспитывать детей, когда отец такой грешник? Зоя твердо решила в ближайшее время запретить своим детям общаться с этим Андреем. Дурные сообщества, как известно, развращают добрые нравы. А сколько она учила своих детей, чтобы не смели никогда мешать взрослым! А этот Андрей запросто подходит к кому угодно и начинает с ним разговаривать. Вырастили же наглеца, воспитывать не умеют. Некоторые взрослые еще и поощряют такое. О чем только думают!

Смех и веселые голоса продолжали звучать. Вот над чем можно столько времени смеяться? Зоя и Людмила подошли поближе и встали прямо за спиной Аллы.

– Представляете, – говорила она трем молодым мамам, – я вчера читала главу Евангелия про гадаринских бесноватых и вспомнила. Сын был тогда маленький, рядом со мной любил сидеть и слушать Евангелие. А собраться на улицу у нас всегда проблема была. Не хочет, одевается медленно… а однажды взял и смог быстро собраться. Я ему говорю: «Сынок, ты уже оделся и сидишь?!» А он мне улыбается хитро и отвечает цитатой: «Сидит, и одет, и в здравом уме!»

Мамы расхохотались.

«Разве можно?..» – от возмущения Зоя чуть не произнесла это вслух. Она обернулась что-то сказать Людмиле, но тут вышел ее Ваня и махнул рукой – уже должно было начинаться чтение часов.

– Ах, мы, грешницы, и свечи-то не зашли не поставили, и лба-то не перекрестили, – спохватилась Зоя.

Людмила направилась к храму, но Зоя внезапно остановилась. Она увидела, как тот самый наглец Андрей выбежал из дверей и начал подбегать к людям, зовя их на службу. Подошел и к ее мужу, ждавшему у порога, когда можно будет уехать, и что-то сказал, показывая внутрь храма.

«Давай-давай, сейчас он тебе ответит. Навсегда отучишься к взрослым приставать», – нехорошо усмехнулась Зоя.

Но Зоин муж как-то заинтересованно посмотрел на ребенка и явно слушал его болтовню. А Андрей говорил еще и еще. И вдруг протянул взрослому руку.

Тот послушно взял детскую руку в свою, огромную, и последовал за мальчишкой в храм.

Зоя остолбенела. Ее муж ни разу в жизни не ступал даже на порог храма. Где бы он ни был, привозил ли семью в монастыри и другие церкви, ездил ли с коллегами на экскурсии, ни разу он не зашел в действующий храм, всегда оставался у порога. А сейчас?

Женщина, едва дыша, медленными шагами, будто боясь что-то спугнуть, направилась в церковь. Андрей и ее муж уже стояли совсем близко к иконе праздника. Стояли и молчали.

Когда закончились часы, Андрей переместился к своим родителям. А Зоин муж так и стоял, не шелохнувшись. И не пошевелился до самого отпуста, после которого вместе со всеми подошел к священнику, чтобы поцеловать крест.

Для Зои служба прошла как в тумане. «Что произошло? Как же так?» – недоумевала она.

Завершилась служба. Оба сына уже подошли к матери, которая сегодня не хотела идти в трапезную и слабым голосом предложила подождать отца у машины. Она даже не хотела ругать их за то, что мальчишки как гуси вытягивали во время службы свои тоненькие шеи, чтобы увидеть из алтаря диво дивное – собственного отца, который вошел в храм.

Отец пришел к ним нескоро. А придя, не удивился, а просто открыл дверцу и сел за руль. Будто бы они так и условились.

Дома Зоя не находила слов и потому ни о чем не спрашивала мужа. И даже сама, перед тем как уйти на кухню, поставила мальчишкам какой-то мультфильм из новых, порывшись в подобранных отцом, но ни разу не открытых записях. В свежем номере православной газеты писал какой-то священник, что это добрый мультфильм. Ладно уж, пусть так, раз даже батюшка пишет.

А на следующий вечер супруг, уже поужинав после работы, вдруг вышел в подъезд с телефоном. А потом зашел домой и сказал, что ему надо уехать.

Сердце Зои оборвалось. Целые сутки она думала о том, что произошло в воскресенье в храме. Вспоминала протянутую Андрюшкой руку. Так, получается, что же, ему просто нужна была чья-то протянутая рука? Кто знает, может, и не просто «чья-то», а кого-то живого и наивного… наивного ли? Или верящего, что вот этот большой человек обязательно войдет в церковь и не может не войти? В сердце Зои будто проклюнулось что-то и зашевелилось. Что-то, похожее на… радость? Она так часто читала это «радуйтесь», так часто слышала на проповеди (говоря каждый раз про себя: «Ох, батюшка, да чему ж пока радоваться с нашими-то грехами»). И, наверное, вот это теперь и есть радость та самая, о которой и ради которой столько сказано?

А сегодня – звонки из подъезда и очередные «встречи». Знаем мы ваши встречи. Вот тебе и порадовались.

Зоя взяла в руки оставленный мужем в коридоре телефон. Последний номер был не подписан, но показался ей знакомым. Не может быть! Она сбегала за своим – и точно! Это оказался номер отца Георгия, их настоятеля.

Теперь Зоя решительно ничего не понимала.

Муж застал ее с двумя телефонами в руках у входной двери. И всё понял.

– Мы с батюшкой вашим договорились тогда, что при всех исповедоваться я не буду, – попросту сказал он. – Решили, что подъеду сегодня. Он просил позвонить, как буду выезжать.

Муж как-то неловко кивнул после этих слов, взял свой телефон и исчез в двери.

А Зоя молча опустилась на стул.

Высунулся из детской, а потом и подошел к ней старший сын.

– Мам, куда папа? Опять встреча, да?

– Да, встреча. Очень важная встреча у него, сынок, – ответила мать. – А… ты уроки все сделал?

– Все! Мама… а можно тебя спросить?

Зоя рассеянно кивнула.

– Мама… А ведь Андрюшка не виноват. Они тогда нечаянно, и Славка его тоже стукнул.

Зоя снова кивнула.

– Мама… Мне показалось, что ты не хочешь, чтоб мы с Андрюшкой играли. А Славка хотел бы с ним дружить… – осторожно продолжил Ваня.

– Тебе показалось, сынок, – выдохнула Зоя. – Пусть дружит.

Она встала и крепко обняла сына.