Придумай для нас что-то хорошее…

Елена Есаулова

– Шикарно, просто шикарно, как у принцессы, – шепотом повторяла третьеклассница Тайка, глазея на бальные платья в витрине детского бутика. – Вот бы мне одно такое!

Два бархатных длинных платья у искусственной серебряной елки (магазин уже украсили к Новому году) на самом деле были хороши: алое, с расшитым бисером шелковым лифом и маленькой розочкой; белое, с пушистым воротничком и ручной вышивкой по подолу. Дзинькнул колоколец на двери в магазин, и на крыльцо вышла красивая беловолосая девушка в меховом манто. Заметив неподдельный восторг на лице девочки, блондинка ухмыльнулась:

– Мне тоже они нравятся, последняя коллекция, – она смерила Тайку оценивающим взглядом. – Бери, хорошую скидку сделаю.

Засмеявшись своей шутке, дама зацокала шпильками по скользкому крыльцу.

Тайка вздохнула. Колючий морозный ветерок уже раскрасил ее щеки в малиновый цвет, палец, торчавший из дырявой рукавицы, онемел, но девочка не замечала холода и не чувствовала тяжести ранца, разглядывая платья своей мечты.

Даже сердитый окрик не вернул ее к действительности.

– Вот она где у меня, а я с ног сбилась, ищу, – укоризненно качала головой женщина с усталым лицом – Тайкина мама. – Мне скоро на рынке смену заступать, а она шарится неизвестно где! Таисия, да когда же ты ума-то наберешься? И нечего на меня глазами отцовыми телячьими смотреть, ты ценники лучше смотри на эту свою красоту. Откуда деньги-то? Денег в обрез – за комнату отдай, за школу твою, да валенки тебе нужны, дутики на ладан дышат. А хозяин зарплату задерживает, выручка, говорит, упала. Паразит. На рестораны ему, поди, не хватает.

Последние фразы мать Таи произносила уже на сбавленных оборотах, разговаривая, скорее, не с дочерью, а с собой. Быстрыми шагами она двигалась к остановке, волоча дитя за собой. Мороз крепчал, ее серая искусственная шуба совсем не грела, как и старенький зеленый пуховик Таи, с постоянно заедающей молнией.

Переходя дорогу, Тайка робко перекрестилась, чтобы мать не видела, – слева от перекрестка возвышался храм. Мать заметила дочкин жест и разозлилась:

– Крестится она у меня, глядите, – зло промолвила женщина, не снижая скорости движения. – В Бога верует! А все эта Никаноровна, старая калоша, задурила мозги девке. Так ты попроси у Бога своего, чтоб Он тебе платье-то и купил. И валенки новые и чтоб квартиру нам дал, а не эту конуру собачью. Работу мне нормальную, чтоб я не надрывалась с утра до ночи...

Мать неожиданно смолкла, выдернула из кармана мужской огромный мятый платок и высморкалась. Они уже подошли к остановке. Тая и ее мама втиснулись в переполненный автобус и всю дорогу ехали молча, не глядя друг на друга. Путь до рабочего района Черемушки, где семья снимала комнату, растянулся на полтора часа. Тайка, обиженная на мать и в то же время переполняемая жалостью к ней, старалась не всхлипывать. Она думала о Боге, в Которого поверила, послушав рассказы старушки-соседки, и о том, почему Он им никак не помогает.

Жили они с мамой трудно. Отца у Тайки не было: он погиб на Чеченской войне и про то, что у него родилась дочка, не узнал. Встречались они с матерью месяц до ухода отца в армию, он прислал с войны всего одного письмо, а потом пришло второе, где его товарищ написал кратко, что Валентина убила пуля снайпера. Мать, уже беременная Тайкой, аборт почему-то делать не стала, хотя жить в 90-е не то что с дитем – самой было не на что. Держалась и не пустилась во все тяжкие, как многие ее подружки по детдому, крутилась как могла. Снимала с дочкой углы, оставляла маленькую дочь с сердечными бабушками, бегала по временным работам: торговала на рынке, полы мыла в конторах да еще людям квартиры убирала. Тайка, как могла, помогала матери, вытирала пыль в кабинетах фирм и в домах состоятельных горожан. Одноклассницы Таи, прознав про маму-уборщицу, стали дразнить девочку «техничкой», но та, хотя и огорчалась, не унывала.

Добрая бабушка Никаноровна, у которой однажды семья снимала комнату, рассказала Тае про Бога, научила ее читать «Отче наш» и обещала отвести в церковь и даже покрестить. Но старушку, которой стукнуло 90, дети забрали к себе в другой город, и в храм Тайка не попала. Хотя крупицы веры, которые передала девочке старушка, были крохотными, а знания – путаными, третьеклассница поверила, что Бог добрый и любит их, что грешить плохо и что у Него можно просить помощи. И что эта помощь, может, и не сразу, но обязательно придет.

На следующий день, клятвенно заверив мать, что болтаться у витрин не будет, Тайка отсидела уроки и пошла, было, на свою остановку, но что-то неведомое потянуло ее в церковь. Одной было туда идти боязно, но тяга была столь сильной, что девочка решилась. С трудом отворив тяжелую дверь, Тая вошла внутрь и с любопытством огляделась. В церкви было тихо, пахло хорошо и как-то празднично. Службы кончились, старушка, торговавшая свечками, вопросов не задала, просто пересчитала мелочь из детской руки и подала свечу. Тая аккуратно сняла ранец, пристроила его в уголке и подошла к иконам. У знакомого образа Спасителя с книжкой в руках, который она видела у Никаноровны, она остановилась и, посмотрев в глаза Господу, стала говорить шепотом:

«Дорогой Бог, бабушка Никаноровна научила меня креститься, а покрестить не успела, а я хочу креститься и крестик носить. Почему Ты нам с мамкой не помогаешь? Ты что, не видишь, что живем мы в конуре, мама работает и устает и отца нет у нас. Она молодая еще, а похожа на старуху. На празднике все девочки будут в красивых платьях, а у меня платья нет. Скоро Рождество. Пожалуйста, сделай как-нибудь так, чтобы у меня было алое или белое платье, и придумай что-то для нас с мамкой очень хорошее. И еще, Бог, не сомневайся, я в Тебя верю. Очень верю».

Тая выдохнула, осенила себя крестным знамением и, взяв ранец, вышла из храма. Настроение у нее почему-то стало радостным как никогда. Увидев, что нужный ей автобус отъезжает от остановки, она решила всего на секунду посмотреть на наряды в витрине бутика.

Только она подошла к магазину, как на крыльце вновь возникла вчерашняя красавица, на сей раз она была в белом свитере. Но сегодня ее лицо было почему-то не надменным, а печальным.

– Девочка, зайди, пожалуйста, – негромко обратилась она к Тайке и протянула ей руку.

Удивленная Тая взобралась по белым ступенькам и попала в помещение, где вкусно пахло ванилью и корицей. Залы были украшены маленькими елочками и серебряными шарами, стройными рядами стояли важные заграничные пупсы, висели наряды для младенчиков и яркая одежда для детей постарше. Но духа праздника, того, что Тая ощутила в храме, среди этой красоты совсем не чувствовалось.

Красавица на мгновение скрылась и вернулась с двумя пакетами.

– Держи, – она протянула их Тайке. – Тут оба – белое и алое. Только не удивляйся. Это просто подарок тебе. Я вчера с тобой так глупо пошутила, прости. А сегодня хочу сделать что-то хорошее. Ведь у меня тоже есть дочка… Она со своим отцом живет, а мне с ней видеться не разрешают и даже подарки не принимают.

Лицо красавицы исказилось, в глазах задрожали слезы – таким часто бывало лицо у Тайкиной мамы.

Не помня себя от изумления, Тая, с глянцевыми сумочками в руках попятилась к двери. Уже держась за ручку, она несмело пробормотала: «Спасибо». И добавила громче:

– А Вы Бога попросите, чтобы Он помог вам дочку увидеть! Он все может! – и мышкой выскользнула за стеклянную дверь.

Автобус домчал радостную Тайку с подарками до дома всего за полчаса. Она вошла в комнату и увидела мать, которая сидела за столом в расстегнутой шубе. Рядом стояла худощавая пожилая женщина с добрыми глазами.

– Это бабушка твоя, Таисия Олеговна, – сказала Тайкина мама.

Женщина несмело подошла к Тае и обняла ее, проговорив:

– Здравствуй, девочка моя! Глаза как у Валентина... Как же долго я вас искала. Теперь уже никогда не расстанемся.

Фото: favim.ru

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!