Терпение и труд

Алевтина Губайдуллина

Терпение и труд

Попроси сейчас кого-нибудь из молодых продолжить эту поговорку – на тебя лишь посмотрят удивленно: о чем это? Резкая смена жизни понятна и вполне легко объяснима: ушло поколение наших бабушек и дедушек, которые успели получить христианское воспитание. Но учебник жизни, увы, не стал легче. По-прежнему невозможно предугадать, когда и какие испытания на тебя свалятся и в каком положении ты окажешься в сложный момент своей жизни – с друзьями или без, с деньгами или без, с крепким здоровьем или?..

В горестях невольно вспоминается безоблачное детство, жизнь, когда было хорошо, когда и ты любила, и тебя любили. Вспоминаются ушедшие из жизни родители, дедушки и бабушки. Как без них трудно! Они бы точно посоветовали что-нибудь доброе, рассказали бы, какая тропинка выведет из лавины бед.

Аля сидела на крылечке своего дачного домика, глядя на заросший сад. Грустные мысли последнее время часто одолевали ее из-за болезни, из-за того, что некогда ухоженный и плодоносный сад теперь стоял без присмотра. Плакать свое она уже отплакала. Слезами точно ничем не поможешь. Вспоминались слова бабушки: «Без меня, – говорила она, – сад мой будет плакать!» Аля тогда не соглашалась с бабушкой. Она любила копать грядки, косить траву, но внезапная болезнь, инвалидное кресло не оставляли возможности работать как прежде.

В праздник Казанской иконы Пресвятой Богородицы – день рожденья бабушки Марии Матвеевны – Аля вспоминала ее нелегкую жизнь и задавалась одним вопросом: как она смогла перенести все тяготы и не впасть в уныние? У Марии Матвеевны и Александра Петровича было пятеро детей, шестеро внуков. Жизнь была счастливой, пока дети были молодыми, а внуки – маленькими. Сколько радости, заботы, любви, понимания, чуткого внимания было тогда в семье. Обедать садились за большой стол на террасе – по десять человек. Внучат, когда чуть подросли, ежедневно посылали за хлебом. И каждый день такого обеда был тогда праздником. Личная жизнь сложилась не у всех детей, и свои переживания они несли родителям, которые никогда не отказывали им в сострадании, любви, понимании и поддержке. Дети верили антирелигиозной пропаганде и делали много ошибок, которые можно было исправить только молитвой. В церковь они пришли, когда пришлось пережить и болезнь детей, и личные горести, и семейные разлады. Другого пути так и не нашлось.

Бабушка вставала в пять утра и до жары работала на участке. Мы просыпались позже, готовили обед, вечером поливали, пололи. Как-то все было дружно и слажено. Никто не капризничал, каждый делал, что мог. Это только потом, спустя много лет, я поняла, что другого уклада жизни в семье и быть не может. А основан он был на христианском «терпение и труд все перетрут». Бабушка и дедушка были молитвенники, но в те семидесятые годы они умели это от нас скрывать – они знали молитвы наизусть.

Бабушка вспоминала свое дореволюционное детство. Учительница в школе была дочерью дьякона. Маленькая Маша просила ее: «Елена Николаевна! Научите меня Закону Божию!» «Ах! Машенька! Скоро все это отменят!» И не выполнила просьбу маленькой девочки. Но в классе уроки всегда начинались  с молитвы: «Глебова! Читай "Богородицу"»!» Маша вставала и читала. А потом пели какую-нибудь революционную песню.  Так по жизни и пошла Мария Матвеевна с молитвой. И читала она ее постоянно.

Началась война. Мужа забрали на фронт. Через два месяца пришло известие о его ранении. Мария Матвеевна с пятью маленькими детьми поехала к мужу в госпиталь в Солнечногорск. Госпиталь размещен был в храме. Муж выжил. Благо, врачи тогда были грамотными и не стали делать операцию по изъятию осколка из скулы. Так дедушка и прожил всю свою оставшуюся жизнь с этим осколком. На войну его провожала мать, она успела зашить сыну в белье поясок «Живый в помощи». А вот младшему сыну не успела. «Шура вернется, а Ваня – нет!»

Семья во время войны жила на Новокузнецкой улице. Москву бомбили. Поначалу Мария Матвеевна с детьми бегали в строящееся метро «Павелецкая». Потом увидела, что дети еще больше боятся в бомбоубежище, и решила все упование возложить на Заступницу рода христианского – всю войну так и читала «Богородицу».

Вспоминая, как жили дедушка и бабушка, Аля поняла, что в ее ситуации надо смиряться и молиться. А там – как Бог даст! И сразу после этого к ней вернулась уверенность в будущем, в том, что все испытания, посланные промыслительно для ее же пользы, обязательно пройдут. Болезни преодолимы и излечимы, когда это полезно. Теперь Але лишь нужно повторить и утвердить в себе тот же молитвенный подвиг, с которым шла по жизни бабушка. Другого пути все равно нет. «Уповай на Господа и твори благостыню…» Ведь одно дело, когда ты читаешь в книге очень правильные слова, и совсем другое, когда ты видел человека, жил бок о бок тридцать пять лет с тем, чья судьба стала бесценным опытом и примером для подражания.

Вместо послесловия

Аля не успела на похороны бабушки. В тот день она защищала диплом в институте. Когда приехала в храм, отпевание уже закончилось и гроб закрыли. Аля приложилась ко гробу и попросила прощения. Она была поражена, что отпевали троих усопших, но гроб бабушки оказался напротив иконы Божией Матри «Нечаянная Радость». Мария Матвеевна отошла ко Господу в Духов день. Сестра Али позже вспоминала: «Надо же! Бабушка так любила трудиться в саду. И когда ее отпевали, храм утопал в зелени!» Была Троицкая неделя.

Когда уходят из жизни наши родные, у нас неизбежно остается горечь вины, что не уделили должного внимания, не договорили слов любви. Да и судим мы слишком строго. Господь лишь знает тайны сердца человеческого, и нам открыто было, что принята молитва бабушки.