Дисциплина ума
«Каждый раз в споре с атеистами я убеждаюсь в том, что они правы, – говорил один из преподавателей Московской Духовной академии. – Ведь они отвергают не Христа, в Которого мы верим, а того странного бога, что создан их причудливым воображением. Они опровергают не нашу веру, а порожденное их собственным невежеством представление о ней. И в этом отрицании они правы. Вот только одного не понимаю: зачем ломиться в открытую дверь? Зачем строить себе химеры, чтобы потом героически сражаться с ними? Зачем уподобляться Дону Кихоту, штурмующему ветряные мельницы?»
К сожалению, ломиться в открытую дверь любят не только атеисты. Недостаток дисциплины ума нередко и людей веры заставляет заниматься опровержением своих же собственных представлений о той или иной научной теории. Классический пример – споры об эволюции.
Собственно, теперь этим словом обозначаются две совершенно различные вещи. Одна из них – научная теория, связанная с именем Чарльза Дарвина, рабочая модель, призванная объяснить некоторые процессы, наблюдаемые биологами. Другая, по словам Серафима Роуза, есть «ложная философия, изобретенная на Западе в качестве реакции на католическо-протестантскую теологию и замаскировавшаяся под "науку", чтобы вызывать к себе уважение».
Первую «эволюцию» оставим ученым. Мы ведь в спорах с атеистами любим говорить, что большинство ученых были верующими людьми. Так почему бы не дать этому верующему большинству возможность разобраться с неверующим меньшинством по-своему, по-научному?
Что же касается второй «эволюции», то взаимный недостаток интеллектуальной дисциплины привел к тому, что многие действительно интересные вопросы оказались попросту заболтаны.
Стержневым вопросом эволюционизма является учение об естественном отборе в ходе борьбы за выживание. Принять его – значит признать, что смерть была заложена Творцом в основание мира. Ибо какую борьбу за выживание могут вести бессмертные? О каком отборе можно говорить там, где отсутствует фильтр в виде смерти, отсекающий от мира слабых и неприспособленных? Но верующий человек привык полагать, что смерть вошла в мир только в результате грехопадения. Назревающее противоречие можно было бы снять путем обстоятельного богословского и философского исследования. Но, увы, каждая из спорящих сторон предпочла эмоционально стоять на своем.
Что страшного в предположении об изначальном существовании смерти в животном мире? Человек скорбит, погребая свою собаку. Это, несомненно, реакция души на зло. Но – на какое зло? Быть может, смерть домашнего питомца напоминает нам о смертности наших родных и близких? Интересно, как бы мы воспринимали смерть домашних животных, если бы были бессмертны сами?
Трагедию образует прекращение личностного, а не безличностного бытия. Зло – это когда умирают Бог и человек. В смерти не осознающего себя животного зла не больше, чем в увядании цветка или разложении зерна, брошенного в землю. Кстати, согласно евангельским словам Христа, здесь, наоборот, смерть – добро: «Если зерно, брошенное в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, принесет много плода».
Вообще, интересное дело – прочитать Евангелие глазами не моралиста, а биолога. Двадцать первая глава Евангелия от Матфея содержит, например, такой эпизод: на пути из Вифании в Иерусалим Спаситель почувствовал голод. При дороге росла смоковница, более известная нам как инжир. Христос подошел к ней и, ничего не найдя, кроме одних листьев, сказал: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек». И смоковница тотчас засохла. О чем может рассказать этот эпизод? В научной терминологии биолога есть понятие «особь, неспособная к выживанию». Такова бесплодная смоковница. Нет плода – нет и семени. Дерево не способно к продолжению жизни. Кроме того, оно, вопреки замыслу Творца, не служит человеку. Его уничтожение очень похоже на эпизод естественного отбора.
Если без рассуждений отвергать все, что говорит оппонент, можно и самому незаметно отойти от истины. Мир, созданный Богом, должен быть наилучшим из возможных. Но что же лучше: мир динамичный, изменяющийся или статичный, застывший в одном состоянии?
На мысль о смерти до грехопадения наводит также упоминание о древе жизни, содержащееся в Книге Бытия. Изначально доступ к нему был открыт. Но какую функцию выполняло это древо в мире, где не было смерти? Декоративную? Или следует предположить, что бессмертие Бога и человека существенно различалось? Творец бессмертен в силу того, что вечен. Человек – в силу причастности к вечному Божеству, в том числе телесно, через плоды древа жизни.
Впрочем, среди противников креационизма тоже немало погрешностей против научной методологии. К ним, в частности, следует отнести слепую веру в то, что люди средневековья были фанатичны, темны и невежественны. Что уж говорить о более древних эпохах! В их представлении заря человечества – это время звероподобных обитателей пещер, которые охотились на мамонтов и конкурировали друг с другом, добиваясь расположения самки. Рассказы археологов, периодически раскапывающих стоянки первобытного человека, укрепляют уверенность в том, что все так и было.
Но почему бы не обратить внимание на то, что и в наше время есть такие «первобытные люди»? Они живут в тоннелях теплотрасс, пьют политуру и не обладают членораздельной речью. Может, стоит предположить, что во все времена человечество делилось на магистральные и маргинальные ветви?
Может, археологи способны рассказать нам всего-навсего о древних бомжах, наравне с которыми тысячи лет назад существовали высокоразвитые цивилизации? Ведь в земле можно найти только останки, то есть следы того, что умерло, оказавшись нежизнеспособным. То, что было много лет назад, но живо и поныне, не оставляет следа в земле, который можно было бы найти через тысячу лет. Оно попросту затаптывает вчерашний след, отправляясь по делам на следующее утро. Если человек жив, его череп не сумеет откопать даже самый удачливый археолог.
