«Я на исповедь опаздываю!..»
Елена Кучеренко
Поехала я недавно в один московский монастырь на всенощную и на исповедь.
Приехала к началу – тютелька в тютельку. Но очень хотела есть. А там, недалеко от входа, есть монастырский ларек с выпечкой, чаем-кофе и всякими другими вкусностями.
Заняла я очередь. И, когда она как раз подошла, передо мной влез какой-то мужчина:
– Я уже отстоял, брал только что, так что будьте добры, пропустите, – и т.д.
Сразу он мне не понравился. Отвратительный мужик! Бритоголовый, высокомерный, наглый. Весь «на понтах». Наряд дороже, чем весь мой гардероб, кошелек толстый, шлейф одеколона...
– Мне кофе! – говорит.
– Растворимый? – спрашивает продавщица.
– Мне натуральный и самый лучший! – «понтится» мужик и разве что пальцы не «гнет».
Что я про него подумала, озвучивать не буду.А «бритый» еще потребовал каких-то пирогов, пирожных, еще чего-то.
«Что, жена не может испечь или любовница? Влез тут. Шишка какая-то небось. Привык на людей не обращать внимания», – думала я про него. И много чего другого думала. «И вообще Я НА ИСПОВЕДЬ ОПАЗДЫВАЮ!»
И бросала на него такие взгляды, что, если бы он на секунду обратил на меня внимания, точно превратился бы в пепел. Но меня он даже не замечал – не его полета птица.
Наконец он взял всё, что ему надо, и вышел. Взяла и я.
Пью чай, смотрю в окошко. И вижу, как мужик этот наглый «самый лучший натуральный кофе» бомжикам отдает. И пироги свои с пирожными.Они там невдалеке расположились. Я аж поперхнулась.
Не выдержала, подошла к ним:
– Это Вы для них всё покупали?
– Да! У меня сегодня день рождения. Угощаю.
Принюхалась – вроде трезвый.
– Поздравляю! Можно я тут постою с вами? (Интересно же).
– Постойте, конечно, – улыбнулся он.
И нормально вроде говорит. Невысокомерно. И даже как будто стесняется меня.
Уши навострила, а он бомжиков расспрашивает, что с ними случилось.
Так я узнала, что один – бывший водитель «Скорой помощи», другой – так и не поняла. Путался в показаниях.
Подтянулись к нашей «чудесной» компании две церковные старушки. Тоже в монастырь шли. И стали бомжикам говорить, что так человеку – венцу творения, – жить нельзя. И что все бомжи одинаковые – им бы что ни делать, лишь бы не работать.
Тут мужчина не согласился:
– Вот у меня был друг, Андрюха-бомж, он умер уже... – и рассказал, какой его друг-бомж был хороший.
Я тоже рассказала, что у нас у храма некоторые попрошайки у многодетных денег не берут.
Но все же мы с тетушками начали этим бомжикам проповедовать о пользе труда, вреде алкоголизма и т.д.
А наодеколоненный мужик, пока мы проповедовали, штанину одному поднял, а нога вся гнилая, вонючая. Он ее ощупывает, осматривает – прямо голыми руками.
Я не выдержала:
– Вы не боитесь?
– Я же врач, – говорит.
Осмотрел, написал на бумажке какое-то лекарство и денег бомжу дал на него.
Смотрю я на мужчину. А ведь нормальный человек. Глаза добрые. Стеснительный.
– Я купил, – объясняет, – отошел им отдать (на бомжиков показывает) и опять вернулся. За кофе...
А бомжи – довольные. Пироги с кофе лопают...
И поплелась я на свою исповедь. Господь милостив...
Фото: mtc-health.org
