Крестоносец

Елена Есаулова

Люди и волки

Спину Славки будто жгло огнем, он то громко стонал, то терял сознание, то вновь приходил в себя; связанные скотчем руки и ноги немели. Его мучитель – худой бледный паренек по кличке Тяпа и не думал останавливаться. В заброшенное полуразвалившееся здание на пустыре, куда никто из жителей окрестных домов не заглядывал, Славка пошел в надежде заработать. Парни, заманившие его сюда, обещали 300 рублей, говорили, надо перетащить кирпичи к гаражам. Предложили выпить, потом повалили и начали бить. А потом…

Сидя на Славке, лежащем лицом вниз на пожухлой осенней траве, Тяпа, сопя и хихикая, медленно вырезал на его спине ножом крест.

– Сделаем из тебя крестоносца, бомжик, – приговаривал он, широко улыбаясь на каждый стон Славки. Занятие доставляло Тяпе удовольствие. Периодически он прикладывался к жестяной банке с алкогольным пойлом. Рядом, уронив косматую голову на бревно, дремал приятель Тяпы Медведь, здоровенный парняга, весом центнер и под два метра ростом, с разумом десятилетнего ребенка.

Погружаясь во мрак от болевого шока, Славка вдруг вспомнил молитву, одну-единственную, которую слышал в своей жизни. Ее часто повторяла бабушка Глаша, техничка его детдома. «Божечка, сохрани, спаси, помилуй», – из последних сил Славка мысленно обратился к Тому, в Кого раньше никак не мог поверить.

– Э, ты че делаешь-то, урод! – вдруг вскрикнул проснувшийся Медведь и неожиданно с размаха отвесил Тяпе оплеуху. Потом зло вырвал из тонких пальцев нож и спихнул приятеля со спины Славки. Банка с коктейлем упала наземь, зелье быстрой струйкой вытекало в пыль, смешиваясь с лужицей Славкиной крови.

– Ты дебил, Медведь, это ж бомж, они не люди, еще и банку уронил, – загундосил ошарашенный нападением Тяпа, быстро отползая на четвереньках в сторону. – Сам же сказал, пошли бомжиков попинаем, поржем.

– То попинаем, а то спину резать как фашисты! – от гнева Медведь побагровел, он брызгал слюной и схватил обломок кирпича, замахиваясь на Тяпу. – Размозжу тупую башку твою щас!!! Как узнают, дразнить нас станут фашистами! Оно надо?

Поняв, что продолжения веселья ждать не стоит, юркий Тяпа вскочил и побежал из развалин, крикнув с безопасного расстояния: «Вот ты дебил, Медведь, конченый ты дебил, всё теперь тебе!!!»

Отбросив кирпич, тяжело вздыхая и бормоча себе что-то под нос, Медведь подобрал ножик и, с трудом нагнувшись, обрезал бесчувственному Славке клейкие путы. Затем оттащил его к бревну и пошагал нетвердой походкой прочь. Сделав несколько шагов, он вернулся, достал из кармана смятую купюру, украденную утром из кошелька пьяного в ноль отчима, и бросил рядом с бездыханным Славкой зеленую тысячную бумажку. С рассветом Славка пришел в себя и добрел до травмпункта, где суровый пожилой врач, повидавший виды, ахнул: «Озверели совсем, не люди, а волки», – обработал и перевязал раны парня.

Цветное и черно-белое

В двадцатилетней жизни Славы случалось много плохого и горького. Хорошего в ней было мало. Но он бережно хранил в памяти яркие цветные картинки теплых воспоминаний, которые грели его и не давали совсем отчаяться.

Вот он совсем мелкий пацан, старшая сестра Дина пришла из школы, мамке показала дневник с пятеркой, мамка смеется, целует ее, потом хватает на руки его, Славку, и кружит. В их деревенском доме всегда чисто и красиво, на окнах белые льняные занавески, во дворе важно ходят пеструшки-куры, а рыжего петуха Славка боится. В стайке чавкает громадный боров, мычат корова и телка. Славкин отец работает в лесу. Он молчаливый, сильный и добрый, приезжает домой уставший, мать суетится, накрывает на стол. А Славка и Динка лезут к нему на коленки.

А потом… цветные картинки становятся черно-белыми. В Славкин дом приходит беда. Папка пропал в тайге, ушел и не вернулся. То ли в реке утонул, то ли зверь задрал. Славкина мамка сломалась. Их чистый дом стал запущенным и грязным, в нем теперь постоянно гостят какие-то противные мужики и бабы, они пьют водку, а есть Славке и Динке нечего. Дина берет брата за руку и уводит к соседям. На одной из пьяных гулянок мамку зарезали. После похорон никто из деревенской родни детей к себе забрать не захотел. Славка и Динка поехали жить в разные интернаты. В детдоме Славка замолчал. Он молчал почти всегда и врачи написали в его карточке много разных слов о том, что Славик отстает в развитии, проще говоря – дурачок. И только техничка баба Глаша в эту писанину не верила. С ней он всё говорил, только шепотом. Она украдкой обнимала Славку и повторяла: «Никакой ты не отстающий, Славушка, просто горя много повидал, а глазки-то у тебя умные. Подрастешь – не воруй, работай и в Бога веруй, Он и поможет всегда». Простое Евангелие от бабы Глаши Славка не очень воспринимал, но доброту запомнил и советам старался следовать. В детдоме всегда был первый на субботниках, помогал на кухне и навязывался завхозу в помощники. Тот научил мальчика обращаться с инструментом, да так хорошо, что с 13 лет Славка чинил интернатовскую мебель и даже кое-что мог сделать сам.

В 18 лет после интерната Слава купил билет и поехал в соседний край, в большой далекий город, искать сестру. Письмо от нее он получил годом ранее.

«Слава, наконец-то я тебя нашла, приезжай, будешь с нами жить. У меня всё хорошо, вышла замуж, муж – на папку нашего похож, он добрый и совсем не пьет», – писала сестра.

Однако по адресу, указанному на конверте, найти Дину не получилось, там жили совсем другие люди. Потратив все деньги, Славка стал жить на вокзале. Помогал владельцам близлежащих ларьков разгружать товар, получал за свой труд небольшие деньги, которые тратил на еду, а иногда на пиво или вино, чтобы забыться. Иногда он садился на маршрутку и ехал наудачу по городу, выходил на разных остановках, бродил, надеясь чудом встретить сестру. Лютой сибирской зимой парень ночевал в подъезде пятиэтажки недалеко от вокзала. Жильцы ворчали, но не гнали на мороз юношу, а местные жители порой подкармливали Славку. Одна старушка даже отдала ему зимние ботинки своего покойного мужа, а молодая девушка с третьего этажа иногда пускала помыться. Однажды, когда работы у ларечников не было, а есть очень хотелось, Славка снял часы с пьяного, заснувшего на остановке, и попытался продать пассажирам поезда дальнего следования. Тут его и задержали сотрудники патрульно-постовой службы. По суду дали полгода условно, и парень вновь вернулся на вокзал. Но после встречи с Тяпой и Медведем в жизни Славки что-то неуловимо изменилось. Он точно знал: там, в развалинах, его спас Господь, о котором рассказывала баба Глаша. Слава начал потихоньку просить Бога помочь ему найти сестру. Помощь в поисках пришла с неожиданной стороны.

Добро вернется

Рабочее утро инспектора районного управления исполнения наказаний Инны Ивановны Ивановой каждый раз начиналось одинаково. Она входила в крохотный кабинетик, открывала шкаф, доставала папки с делами подопечных «условников» (осужденных, имеющих условные сроки наказания) и аккуратно помещала стопку на рабочий стол. Всякий раз, перед тем как вникнуть через сухие документы в судьбы заключенных, она бросала взгляд в окно, выходившее на купол небольшой часовни. «Надо в Церковь сходить», – каждый раз думала она, затем робко, чувствуя недостоинство, осеняла себя крестным знамением, и только после этого приступала к делам.

«Вячеслав Малахов… Особые приметы: на спине шрам в форме креста, – прочтя эти слова в исполнительном листе, инспектор невольно вздрогнула. – Год рождения – 1996. Пацан совсем, как мой Володька», – с грустью подумала женщина.

Изучив бумагу, Инна удивленно подняла брови – документ не указывал место проживания осужденного: в разделе «Место рождения» значилась только область. «Где ж его искать? – встревожено думала Инна. – Ему же отмечаться скоро, а если пропустит отметку, условный срок станет реальным».

Инспектор взялась за телефонную трубку, набрала номер и узнала, что новый подопечный – человек без определенного места жительства, а в суд его доставляли с вокзала. Инна Ивановна оделась и отправилась на поиски Славки, благо вокзал находился рядом со зданием управления.

– Да это же наш Славик! Он сейчас как раз в банкоматах греется, – узнал парня на фото владелец фруктового магазинчика. – Тут шаг шагнуть.

Инна Иванова сразу увидела прикорнувшего на подоконнике банковского павильона Славу. В нелепой шапочке, грязноватой куртке и старомодных войлочных ботинках «прощай молодость», юноша спал и по-детски улыбался во сне. Инна осторожно тронула его за рукав. Тот вздрогнул и открыл глаза.

…После третьей кружки крепкого чая с домашними бутербродами в кабинете инспектора Славка вдруг начал рассказывать Инне Ивановне про сестру, про детдомовскую жизнь и бабу Глашу и даже про мать с отцом. Инна слушала, кивала, а в голове просчитывала варианты устройства парня. Как его на улице оставлять? Но ни в ночлежку, ни в реабилитационный центр тот ехать не пожелал.

– Я здесь должен быть, я сестру обязательно найти должен, понимаете? – горячо говорил Славка. – Чувствую, она найдется уже скоро. Я же прошу… Кое-Кого.

Только за Славкой закрылась дверь, Инна вновь взялась звонить. Через несколько дней ей прислали номер телефона родной тетки Славы и Дины, которая жила в деревне, где родились ребята. Поначалу тетя даже говорить с Инной Ивановной не желала.

– Государство о них заботилось, я и знать ничего не знаю – и всё тут, – холодно отвечала женщина. – И новый адрес Динки я не знаю. Она же приезжала прошлым летом, так к родне носа не казала, у подружки жила. Обижается, поди, что я их к себе не взяла, как сестру схоронили. А куда бы я их взяла? У меня хата маленькая и сама я человек изболевшийся, все деньги на лекарства идут.

Используя всё свое красноречие, Иванова упросила родственницу поискать номер телефона подруги Славиной сестры. И уже через двадцать минут Инна получила номер мобильного Дины.

– Здравствуйте, я по поводу вашего брата Славы…

– Славик нашелся? Я так давно его ищу! – заплакала девушка на том конце провода. – Я сейчас же приеду за ним, диктуйте адрес.

Когда Инна Ивановна прибежала на вокзальную площадь, Дина и Слава уже собирались садиться в белые «Жигули».

– Спасибо Вам за брата, – подбежала к Ивановой светловолосая молодая женщина. – Теперь никуда его не отпущу! Добро, которое Вы нам сделали, обязательно к Вам вернется.

Славик, смущенно улыбаясь, неловко обнял инспектора и прошептал: «Мне Бог помог. И Вам пусть поможет».

С улыбкой глянув вслед отъезжающей машине, Инна Ивановна Иванова неспешно пошла обратно на работу. Был обеденный час, до конца рабочего дня еще оставалось несколько часов. Немного не дойдя до учреждения, инспектор замедлила шаг и свернула в сторону часовни…