«Бесконечность» как духовное завещание Марлена Хуциева

Марина Шарапова

Фильм «Бесконечность», снятый Марленом Хуциевым по собственному сценарию, стал своеобразным духовным завещанием режиссера, поскольку оказался последним художественным игровым кинопроизведением, законченным при жизни автора.

«Бесконечность» – одно из редких отечественных кинопроизведений, в котором режиссер находит возможность разрешения бытийных вопросов, обращаясь к человеческой душе, которая способна превзойти время, стать сильнее тех или иных событий и обстоятельств, происходящих в жизни отдельного человека и истории в целом.

Еще в хуциевском фильме «Застава Ильича» главный герой картины Сергей, делясь своими размышлениями с отцом, говорил: «Ничего не существует отдельно: отдельно любовь, отдельно жизнь, отдельно время, в которое ты живешь». Так и главный герой «Бесконечности» Владимир Иванович, внешне отдаленно напоминающий русского богатыря, шестидесятник, потерявший свой мир, мучается вопросами, связанными с определением смысла жизни, памятью поколений, взаимовлиянием человека и общества, человека и культурной традиции.

Владимир Иванович тревожится оттого, что жизнь его заканчивается, а ничего важного он так и не совершил. Ритм новой жизни таков, что не успеешь оглянуться и останешься без всего подобно тому, как он сам оказывается без мебели под напором невесть откуда взявшихся покупателей.

Освободившись от материального, Владимир Иванович предпринимает ирреальное путешествие в прошлое в надежде отыскать духовные корни, обрести личностную опору как в своих воспоминаниях, так и в размышлениях о судьбе России в последние сто лет. Взыскующий идеала герой ищет и находит его в историческом прошлом, вглядываясь в фотографии XIX века.

В основе киноповествования оказывается исповедь автора – Марлена Хуциева, его осмысление века минувшего и тревоги о настоящем. Цитаты из предыдущих фильмов режиссера только подтверждают исповедальный характер разворачивающегося действия, свидетельствуют, о чем считал важным размышлять режиссер во времена «Весны на Заречной улицы», «Двух Федоров», «Заставы Ильича» и «Июльского дождя».

Пространство, окружающее Владимира Ивановича, изобилует различными символами. Оно включает в себя репродукцию Витрувианского человека Леонардо да Винчи, старинную карту звездного неба, (тут же вызывающую ассоциацию с цитатой Канта про нравственный закон внутри нас), что позволяет опознать в главном герое фильма интеллигента.

На протяжении всего путешествия героя в прошлое в кадр неоднократно попадают символы, имеющие отношения к вечности: кладбищенские надгробия, внутренние своды и купола церквей, фрески, иконы.

В сцене разговора со священником силуэт главного персонажа становится прозрачным на фоне внутреннего церковного убранства, что необходимо режиссеру для концентрации внимания зрителя на внутреннем мире, душе героя.

Владимир Иванович продолжает поиски ответов на вопросы бытия, оказываясь на рубеже ушедших столетий – накануне Первой мировой войны, похоронившей Российскую империю. К старинной раме с рентгеновским снимком грудной клетки «Байрона», которую в завязке фильма герой отказывался продавать, режиссер возвращается и в финале картины. Рама обрамляет одну из живописных работ в этой же квартире на том же месте… только действие происходит столетие назад в преддверии встречи первого нового года XX века. С помощью и этой детали в фильме проводится линия преемственности поколений, культуры, традиций.

Вся картина – это история про то, что человеку не надо бояться жить на свете, не надо убегать от того, что послано судьбой. По сути, Хуциев отвечает на вопрос о том, как по-человечески жить в ситуации, когда идеал недостижим  [ 1 ] . Ответом на такой вопрос становится не декларируемое открыто, но приходящее к герою знание, которое он получает в разговорах с некогда любимой им женщиной, с неведомым собеседником из XIX века, с могильщиками, со священником и в итоге с самим собой.

Владимира Ивановича трудно отнести к тому или иному героическому типу. Подобно тому, как белый цвет содержит в себе возможность спектрального разложения на цвета радуги, этот герой, оказывающийся в непрерывном пространстве прошлого-настоящего-будущего, способен стать отражением и трансформацией разных героических типов. В пространстве картины важно, что непрерывность бытия переживается как бесконечность. День сегодняшний оказывается в прошлом по отношению к будущему, сквозь хрущевскую оттепель просвечивает военное время, сквозь военное время – довоенное и так далее. Константой здесь остаются только близкие ему высшие ценности, существующие в любых культурах во все времена. Режиссер не навязывает свою точку зрения, не становится доктринером, и потому его размышления о бесконечности так убедительны.

Источник фото: kinopoisk.ru