Надино счастье

Юлия Кулакова

– Ты как, Надюш? Еще не закончила? А то бы по кофе?

Это Лиля. Лиля худая, как девчонка, всегда одета с иголочки, если белая водолазка – то кипенно-белая, если брюки – то так отглаженные, что стрелками порезаться можно, и всё всегда новое, кажется, что вот сейчас она пойдет фотографироваться для глянцевого журнала. Директор ею доволен. Надей тоже доволен, но не так. Надя добросовестная. А Лиля очень активная. Количество клиентов у компании растет именно благодаря ей. Начинали с одной Лили в отделе, теперь ей уже нанимают помощников. Надя сидит сегодня с отчетом. Ей помощники не грозят.

– Надь, у меня в жизни будут перемены! – говорит Лиля. – Меняю прическу и меняю мужчину!
– Прическу? – Надя озадаченно смотрит на безупречное каре подружки. – Зачем менять, тебе красиво и так.
– И мужчину! – настойчиво повторяет Лиля. Понятно же, что разговор начат для того, чтобы обсудить именно эту «перемену».
– Прости, – Надя покачала головой.  – Я тут досчитаю – и сходим за кофе, ладно?

Лиля умчалась, стуча шпильками. Через какие-то пять минут из ее кабинета уже доносились внушения очередному новобранцу отдела:

– Когда ты звонишь и предлагаешь услуги, самое главное – договорись о встрече. Все равно как! Хоть сказки рассказывай, хоть разврат по телефону устраивай – добейся, чтобы назначили встречу, и там уже и показывай все, и договаривайся. Понял? Если встречу не назначили – ничего они с тобой сотрудничать не собираются, впустую провел время. Запоминай, запоминай, что говорю!

Молодой, почти мальчишеский голос что-то пробубнил в ответ, и вновь зазвенела Лиля:

– И нечего стесняться, тебе тут не за это платят. Ну ничего, поработаешь, пообтешешься, будешь наглым, как танк. Как я, ха-ха!

Лиля пробивная. Лиля за словом в карман не лезет. Потому и зарабатывает на порядок больше Нади. И… прически меняет.

Хотя она не скрывает: учебу ей оплатили в свое время родители. И в первую фирму устроил тоже отец. И сейчас – сорвись у нее что, пойди что не так – тоже есть куда пойти.

У Нади – старенькие родители в глубинке, Надя – поздний ребенок. И брат, мало чего в жизни добившийся. Надя все всегда делала сама. Поступала, училась, работала. Поднимала сына.

Лиля часто зовет Надю на разные вечеринки – чтобы «не киснуть дома» и «устраивать личную жизнь».  Но как-то ее все это не привлекает: шум, гам, вино… Надя всегда уходит пораньше. А Лиля, верная подруга, все равно зовет в следующий раз. Рядом с  тонкой, не вылезающей из спортзала Лилей Надя смотрится как… медведь. Надя засмеялась, когда это сравнение пришло ей в голову. Её прадед еще ходил на медведя. И все в их семье большие, крупные, «кость широкая», Надя изо всех сил следит за своим весом, чтоб никто не счел толстой. Высокая она, статная, широкая в плечах. Да они с старшим братом и родились-то – по четыре с половиной килограмма акушерка намерила. И сын Надин в их породу пошел – полных пять килограмм записали! Врачи со всего отделения приходили посмотреть на такого чудо-богатыря. Надя сама родила, тихо и спокойно, как-будто так и надо. И это тоже врачи назвали чудом. Сейчас сын вырос, старшеклассник, уже бреется. Ну – если напомнить. А если не напомнить – ходит смешной, с усами.

Надя поправила очки. Зрение от постоянного сидения за компьютером совсем испортилось, вот теперь живи с этими стекляшками. Вместо дерзкого девчачьего прищура в зеркале – взгляд зрелой женщины, знающей о жизни.

Мимо пробежала Алька, плюхнулась на рабочее место, уже что-то ищет в своем компьютере. Отчитывалась, стало быть, начальнице отдела, куда бумаги отвезла, а сейчас новые распечатает и на подпись потащит. Надя тоже сейчас распечатает и… Бумаги, бумаги. И жизнь как кораблик бумажный, только что на плаву – а вот уже мокнет и тонет. У себя в деревеньке они, кстати, бумажных корабликов не делали. Из щепочек только.

Алька забавная. Ходит в платке и длинной юбке. И верующая, да. В свободное время она или у себя в районном храме на службе, или в монастыри города ездит. Предыдущий начальник бы никогда такую на работу не взял, терпеть не мог богомольных. А сейчас всем свобода, верь во что хочешь, главное – работай.

Надя решила встать-размяться. Встала. И охнула, и опустилась снова на стул. Надо же, забыла! Ногу-то подвернула позавчера. Вчера еще кое-как можно было ходить, а сегодня разболелся этот вывих – еле до работы доехала. Сейчас и вовсе встать не дает.

 – Нога? – сочувственно спросила Алька.
– Ага, – поморщилась Надя и поправила золотой крестик на своей груди.  – Я «Нурофеном» мажу, а все без толку.

Алька проследила за ее жестом, на секунду задумалась и полезла в сумку:

 – На-ка, держи. Знаешь, что это?

Надя взяла в руку маленький пластмассовый пузырек с наклейкой. На наклейке значилось: «Масло, освященное на мощах святого…»

 – О, знаю! – воскликнула Надя. – Это он в нашем монастыре на берегу недавно… как это… прославлен! Я по телевизору видела, такая же икона там была!
– Ага, – кивнула Алька.  – Всё правильно. Давай-ка я тебе ногу помажу. А так тебе вообще-то срочно к врачу надо, не затягивай. Ну-ка, открывай, где болит!

Надя послушно подвернула штанину джинсов.

 – Ничего себе!  Лечиться срочно, – заявила Алька. После чего, сидя прямо на полу, перекрестилась, что-то шепнула, перекрестила Надину ногу и помазала ее маслом.
– Держи, – поставила она пузырек на стол Нади.  – Но с врачом не запускай!

И упорхнула на свое рабочее место.

Надя улыбнулась. Было приятно, что кто-то позаботился, даже на пол сел ради нее. Что ей сделали подарок, пусть даже это – масло, о котором она пока ничего не знает.

Алька вскоре убежала. Надя доделала отчет, отправила по нужному адресу. Потянулась. Еще час прошел.

В дверном проеме показалась Лиля:

– Ну все, хватит работать, идем кофе пить!
– Лиль, слушай, я совсем забыла про свою ногу-то больную. Не дойду, наверное, не жди меня.
– Так, я сейчас к директору и отпрошу тебя в поликлинику. И отвезу еще. Ну-ка показывай, что у тебя. Где только угораздило?

Надя снова подняла штанину… вот только ни отека, ни синевы под кожей там больше не было. Неужели ногу перепутала? Вот ведь заработалась. Подтянула вверх другую штанину. Да нет, и там ни малейшей припухлости.

Надя удивленно встала. Сделала шаг, другой. Боль исчезла! Надя даже топнула, как в детстве. Нет ничего!

– Надь, – наморщила нос Лиля, – если просто не хочешь никуда идти – так бы и сказала, я пойму.

И отправилась к двери.

– Лиль, Лиль, подожди! – Надя, протиснувшись между столами, неуклюже побежала ее догонять.

* * *

Что-то зачастила бессонница. И каждый раз – думаешь о несложившейся жизни. Об одиночестве. Не с кем поделиться мыслями, некому улыбнуться, придя домой. Сын совсем взрослый стал, самостоятельный, приятели у него, прогулки, уже и девчонки звонят. И никто сейчас не знает, о чем она размышляет, лежа на неудобной подушке (это сыну купила дорогую, какую-то полезную для шеи) и глядя в потолок.

Почему-то вспомнились однажды оброненные Алькой слова: «Бог всё знает и слышит». Это Лиля ее как-то донимала расспросами, а Аля отвечала, пока обеденное время не вышло.

Может – и правда слышит? Вся ее семья верующей была, уж бабушки-дедушки-то прямо по-настоящему молились. Праздники справляли. Все венчанные, даже родители,  их тайком обвенчали еще в то время. И она, и сын носят крест не снимая, «так положено».

Слышит?

А то, о чем она думает, но никогда не решится вслух сказать, даже если вдруг соберется раз в жизни помолиться, – это Он слышит?

Надя взяла с тумбочки пластмассовый пузырек с маслом. Приложила напечатанную икону к самой своей щеке. Несколько слезинок скатилось по пластмассе.

А потом – потом она уснула. Глубоким, тихим сном.

* * *

– Да, Надь, все-таки такая дата! Приезжай обязательно! Мы столько лет не встречались, но уж на юбилей-то нельзя!

Надя отключила телефон. Мысли, казалось, сейчас не уместятся в голове. Вчера она, прежде чем заснуть, как раз вспомнила свою молодость и свой курс в институте. И вот сейчас, днем, ей звонят и зовут на встречу выпускников!

Позвони ей кто на день раньше – она бы не поехала. Слишком свежи до сих пор воспоминания. Слишком. Нет, у нее были прекрасные однокурсники и прекрасные преподаватели. Но вот то, что произошло на последнем курсе… Кое-как защитив диплом, она уехала к родителям. А с ребенком на руках – отправилась в совсем другой, незнакомый город, начинать все с начала. Нашлись люди, которые поддержали, помогли. Она верила, что сможет. Потому, что мир не без добрых людей, потому что она – сильная. А может – потому, что знала, как молилась за нее перед домашней иконой старенькая бабуля? Уже и не вставала почти, а вот к иконе – вставала.

И сейчас ее охватило то же чувство, что и тогда. Она сможет. Она поедет. Она оставит всё, наконец-то, в прошлом.

Вот и закончены приготовления. Выбрано Лилей для нее платье (на вкус Нади – слишком блестящее и откровенное, но подруга уж очень хотела поучаствовать), даны наставления сыну, как правильно себя вести в ее отсутствие (сын, правда, уже подозрительно долго рассылает какие-то личные сообщения, ох, не дай Бог чего учудит…).

«Без миллионера не возвращайся», – пишет ей Лиля на прощание. Подруга в своем репертуаре. Знала бы она…

В дороге очень хотелось спать. Как в прошлую бессонницу, Надя прижала к щеке пузырек с маслом. Как и тогда – уснула. И проснулась не «высохшей» и помятой, как всегда бывало в поезде, а отдохнувшей.

На встречу в ресторане она изрядно опоздала. Столько лет прошло, она не узнавала город. Похорошел ли – непонятно, но изменился, очень.

– Надя! – закричали ей с порога две полные женщины в коротких платьицах с бахромой. – Надя приехала!

Она с трудом узнала подружек-хохотушек, которым вечно делали замечания преподаватели. Все-таки время неумолимо. Меняет города, меняет людей.

Женщины обнялись.

– Идем, идем скорее! – кричала одна и тащила Надю за руку.  – Игорек, где тут шампанское? Надя приехала!
– Слушай, – остановилась вдруг вторая, – а я смотрю в приглашения – а тебе только на девичью фамилию выписано. Ты так замуж и не вышла?
– Надя у нас женщина самостоятельная и современная, да, Надь? – затараторила первая.  – За нашу Надю! Какой сок, не позорься, Светка, шампанское вот тут на подносе, давай скорее. Игорь, Сашка, ну идите же сюда уже, сто лет же не виделись!

Надя только успевала поворачивать голову и на всякий случай улыбаться.

– Там еще один опоздавший пожаловал, – комически поклонился в сторону двери бородатый верзила Игорь. – Сейчас пойду спою. К нам приехал – к нам приехал большой барин Николай!

Мужчины засмеялись и пошли к двери, встречать. Кто-то захватил с собой бутылку водки. Надя даже покривила губы, водку она не пила и не понимала, как ее пьют.

– А какой Николай-то? – спросила она Светку.

Светка выпучила глаза, которые и так у нее были всегда навыкате.

– Надь…ты чего?  Как какой Николай? Вы же вроде…того?

Но Надя уже увидела сама, кто вошел в ресторан под развеселые крики однокурсников. И он ее тоже увидел. И остановился, будто споткнулся. Бородатый Игорь хлопал его по спине, кто-то протягивал бокалы, а он будто видел одну только Надю. Ей стало неловко в этом открытом платье, она отставила бокал и отошла к стене.

«Того». Разве так это называют? Любовь у них была, любовь. Настоящая, сильная, яркая, молодая. И были уверены – вот, поженятся сразу после защиты диплома, его, как блестящего выпускника, ждет блестящая карьера, а она, Надя, мечтала о доме, детишках. «Дочку назовем Аней», – говорил Николай, обнимая невесту. «Нет, Мариной!» – смеялась она. «Хорошо, вторую дочку – Мариной!» - с серьезным видом отвечал он…

Если бы не та размолвка. Из-за чего они разругались? Да не из-за чего. Сейчас и вспомнить трудно. Слово за слово, и она ушла. Ушла из квартирки, которую они снимали уже на двоих. Он просил вернуться. Она упорствовала. А потом… Надя не знала, как это получилось. Одна девчонка на молодежной вечеринке познакомила со своим братом… А вскоре после того Надя поняла, что ждет ребенка. Все было перечеркнуто, все-все, что было, из чего могло вырасти их с Николаем  счастье. Кто-то из новых знакомых уговаривал ее пойти к бывшему жениху, поговорить, «может – примет». Но не этого хотелось Наде. И она, защитив диплом, покинула город насовсем.

Любила она Николая. До сих пор любила, хоть и не признавалась даже себе. Потому и зря пропадали Лилины старания устроить подруге личную жизнь. Потому и не доходили знакомства «самостоятельной современной женщины» дальше провожаний до дома после встречи в кафе. Она была верна ему, несмотря на ту страшную ошибку. Все эти годы.

– А ты не женился, что ли? Ни разу, правда?

Кому это кричит Светка прямо перед Надиным лицом?  Надя ахнула и чуть не упала. Совсем рядом стоял Николай. И смотрел не на Светку – на Надю. Таким взглядом – будто не было этих лет совсем.

– Нет, ну правда? – наседала Светка.
– Правда, – ответил он.
– А почему?

Николай вновь посмотрел на Надю и ей, а не Светке, ответил:

– А я ждал. Было кого ждать.

И взял Надю за руку. Словно знал, что она не будет против.

* * *

На свадьбу Надя пригласила, как это назвал директор, весь трудовой коллектив. Не было только Альки: взяла отпуск и в паломничество укатила. Оставила Наде в подарок икону того самого святого. Свадьба получилась «внезапной» (так ругалась Лиля, которая хотела бы подольше повыбирать себе наряд), Николай как-то договорился в ЗАГСе ее города. Венчаться они должны были уже на родине жениха, и вот на венчание – «на настоящую свадьбу» – собралась приехать вся ее родня. Надин сын на удивление легко поладил с Николаем, она и не ожидала. Чудо какое-то! Вся ее история похожа на чудо, с этим даже Лиля согласилась, выслушав.

Сын собрал вещи к переезду, как будто только этого всю жизнь и ждал. Сейчас стоит вон, с непривычки сутулится в дорогом костюме, о чем-то с новоиспеченным ее мужем говорит. Что? На какую рыбалку они там уже собрались?..

* * *

Алька проверяла бумаги, перед тем как отвезти их по адресам. Так, и это подписано, и это не забыто…

– Аля, – окликнула ее Лиля. – Аль, слышишь: у меня что-то нога сегодня болит. И у врача была, но пока еще болит.
– А, знаю, – радостно отозвалась Алька. И, не отрываясь от бумаг, ощупью нашла сумку на полу, покопалась в ней одной рукой и выудила тюбик геля под названием «Нурофен». – Мне вот это помогло в паломничестве, с собой теперь ношу на всякий случай!
– Да нет, – ответила ей Лиля. – Как бы тебе объяснить. Мне совсем не это надо. Мне бы…что-то церковное! Ну помнишь, ты Наде давала такое…а?

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!