«Всё я про вашу Церковь знаю и не хожу туда!..»

Ольга Зиненко

Саша,  красавчик и заводила, окончив школу в 90-е, очень хотел легких денег и красивой жизни. Не долго думая, он примкнул к соответствующей компании, состоящей из людей в малиновых пиджаках. Мы были одноклассниками и часто встречались на улице: я, студентка-отличница, и он, бонвиван на серебристом «Мерседесе». По натуре Саша был парнем добрым и сострадательным, и, возможно, это привело его однажды в церковь. Он выложил на свечной ящик «котлету» крупных купюр и, кажется, ждал как минимум сошествия Святого Духа. Но получил от батюшки головомойку за образ жизни, а от местной бабушки выговор: «Кто ж так духарится в храм-то! Не в кабак же идешь!» В общем, Саша обозлился на Церковь и обходил ее стороной.

Рита тоже на Церковь обиделась, глубоко. Было время, когда она довольно часто заходила поставить свечки. И вот однажды разговорилась со священником и между делом упомянула, что родила три недели назад и хочет попасть не то на Соборование, не то еще на что-то.  На что батюшка ответил Рите, что по правилам ей не следует заходить в  храм 40 дней и уж совершенно точно на 40-й день хорошо бы прочитать над ней определенные молитвы, а потом уже можно и о Соборовании подумать.

«Представляешь! Мне, значит, нельзя было заходить в  храм! Типа, я грязная какая-то?! Да я ему так и сказала – я же ребенка только что родила, такое таинство совершилось великое, а Вы меня гоните! Всё я поняла про вашу Церковь – сплошное лицемерие!»

С тех пор она в Церковь ни ногой.  С особым смаком она рассказывала, как выбрасывала подаренные ей родственниками на Пасху куличи и яйца в мусорное ведро. «Притворство это всё! Фальшь. Я не собираюсь участвовать в этом маскараде».

Ну, и из классики – злобные церковные бабки.  Мы с приятельницей ездили в Муром. Ира (приятельница) верила, но без фанатизма, как сама говорила. В основном, в магическую силу икон, хорошую энергетику и то, что священники почти все ясновидящие. В Муром мы поехали просить женихов. Она была настроена очень возвышенно, верила, что «поможет». И вот перед входом в храм с мощами на нее буквально набросилась бабушка-монахиня – в храм в юбке поверх брюк нельзя! Нет, нет! Она хмурила брови и категорично грозила пальцем. Ира пыталась спорить, потом отошла в сторону, переоделась и вошла-таки в храм. Но настроение было испорчено, времени осталось мало, она не успела подать записку на молебен из-за очереди и как-то наспех приложилась к мощам… Жениха она до сих пор не встретила. И винит во всем ту самую бабушку. Ну, и  в Церковь, понятно, не ходит больше.

*    *    *

Три года назад мы «нашлись» с Сашей в соцсети, потом встретились в кафе, благо, живем рядом. Разговорились. Оказалось, что через три года после случая с «котлетой денег» он попал в тюрьму. И, как это часто бывает, именно там очень многое понял: и о своей жизни, и о месте, которое заслужил, и о своих проступках, и о Церкви. Понял, что осудил тогда людей в храме за какую-то мелочь, потому что требовал от них идеальности, непогрешимости, и очень разозлился, когда не нашел ее. А ведь сам жил тогда так, как хочется, и даже не стремился стать лучше, не задумываясь, обидел ли кого, сделал ли кому-то больно. Чувства других его не волновали вообще. И слова он никогда не подбирал помягче, рубил с плеча. Но непочтения к себе Саша потерпеть не мог и вычеркнул обидчиков из жизни. В то время, как сам… Да чего тут говорить – где были они и где оказался он? Мы много говорили об уходах из Церкви, о критике в ее адрес. Он сам был таким довольно долго – активным в своей неприязни, в своей нелюбви, ругал, критиковал, «срывал маски». А потом словно глаза открылись: ведь церковнослужители, равно как и прихожане, не спускаются с небес. Они приходят в храм с тех же улиц, по которым ходят все остальные. Из тех же школ, автобусов, контор, магазинов.  Из тех же семей, где, возможно, один из родителей, а то и оба были вообще неверующими. Ряса не делает человека автоматически святым – он остается человеком. Со своими слабостями, страстями, скверным характером. Разница лишь в том, что он хочет стать лучше. Но желать вовсе не значит смочь. И посещение Литургии, вычитывание правила и даже регулярное Причастие не делает из человека подвижника. Прихожане состоят из нас с вами, ведь в церковь может прийти любой. И колдуны, и маньяки туда тоже заходили и заходят, а не только злые бабульки. Возможно, это самый честный срез нашего общества. Галерея образов, как говорят о художественном произведении. В храме можно найти все «типажи».

После того, как Саша стал регулярно ходить на службу, он увидел, что прихожане вовсе не зомбированное стадо, безвольное, верящее каждому слову своих иерархов и за возможность приложиться к ручке готовое на всё, как считал раньше… Нет. Как правило, это вполне себе здравомыслящие, адекватные люди, и они видят – да, видят! – все болезни современной Церкви. Разница между ними и ушедшими в том, что изначально они пришли в Церковь за Христом – и только. Они приходят к Богу, а не к прихожанам. И, соответственно, уйти из храма, потому что батюшка не так посмотрел или бабка обругала, не получается.

Кстати, как-то мы сидели в трапезной после службы. Мужчины обсуждали с батюшкой какие-то глобальные вопросы и вскользь коснулись церковных проблем. Отец Андрей сказал:  «А чего вы хотели? Ну вот я – чего далеко ходить – какой из меня священник? Ну, по-хорошему если. Я ж сам в Церковь только в 40 лет пришел! А раньше были потомственные священники, дед, отец, за ними и сын… Нет, я стараюсь, конечно. Но мне самому еще сучить и сучить ножками по этому морю». 

И напоследок лично от меня: если один врач допустил халатность или наживается на беде других, разве плоха вся медицина? Кроме того, кому мы сделаем хуже, если уйдем из Церкви? Только себе. Решим ли мы так какие-то церковные проблемы? Нет. А вот, например, попробовать из детей вырастить достойных христиан или служителей Церкви – это шаг. Шаг вперед, к лучшему.