«На ноги больше не встану, но руки-то работают», или О чем надо слагать песни
Елена Кучеренко
Недавно одна моя знакомая рассказала мне историю бойца, который сейчас находится в госпитале с ранениями. Она сама – волонтер, поэтому видит это всё если не каждый день, то каждую неделю – точно.
В тот день волонтеры мыли этого парня. Он – без одной ноги. Слово за слово, разговорились они, как и где он ее лишился.
– Вы думаете, я на СВО ее потерял? Нет, это лет пять назад было. В пожаре... Господь за мои грехи с меня спросил...
Что за грехи – осталось его тайной. Это, наверное, и правильно. Кроме него, священника и Бога знать это никому не нужно. Но суть в том, что полтора года воевал парень на протезе.
Моя знакомая, которую тоже зовут Елена, рассказывала, что когда это услышала, так, видимо, изменилась в лице, что боец поспешил объясниться:
– А что такого-то, что на протезе? У меня же колено свое...
– Да как тебя взяли то?
– Попробовали бы не взять... Я полосу препятствий прошел. Три медкомиссии прошел. И сказал им: «Попробуйте найти хоть одну причину, по которой меня можно не взять на фронт...»
Волонтеры тогда переглянулись, и видно было, что все думают примерно одно и то же: «И как это медкомиссия не смогла придумать ни одной причины, почему можно не взять мужика на фронт?»
А он дальше говорил:
– Наконец-то мне операцию сделают. Я смогу сидеть на коляске... Смогу быть подвижным.
У него позвоночник в нескольких местах перебит, и ниже рук он не чувствует своего тела совсем...
– Подумать нужно, как смогу себя в жизни реализовать, – продолжал он. – Понятно, что на ноги больше не встать, но руки-то работают...
«Я поняла, что начинаю подумывать про себя: “Кто больше инвалид – я или этот боец?” – делилась Елена.
На самом деле, я пишу эту статью и примерно то же думаю.
«Чтобы хоть как-то поддержать статус и лицо, предложили помолиться втроем (боец и мы – двое волонтеров) о предстоящей операции, – продолжала она. – И помолились. Прямо после душа. Но мы какое-то время даже разговаривать не могли. Думали. Как компьютер, у которого система переустанавливается... И выключить нельзя, и работать пока не может...
* * *
Вот такая история. О таких историях нужно бы песни слагать. Это я просто недавно прочитала, что творчество одного популярного современного патриотического певца будут изучать в школе. И расстроилась. Представила, как бедные учителя будут вынуждены это всё преподавать.
Потому что творчество там хоть и патриотическое, но совсем не глубокое. Примитивное даже – внутренне. И совсем ущербное внешне. Ну, кроме одной песни. А остальное – это просто щекотание эмоций. Закончится СВО, закончатся и песни. А ведь есть, правда, глубокие современные военные стихи. Уже сейчас есть. «Госпиталь» Игоря Растеряева. Вот что надо изучать в школах. Там строчка есть прекрасная: «Я старше был... Еще я был для разговоров с ними слишком целым»... Так вот, певец тот слишком целый и холеный, чтобы рассказывать, что «нужно идти до конца» и нажимать красную кнопку.
Или сравните: «Я русский всему миру назло» и – «Родная, обожженная страна глазами их в гармонь мою глядела...»
То-то же...
* * *
О песнях, кстати... Когда-то Елена рассказала мне историю, которую я в одной из статей упоминала. Как боец отдал сослуживцу обезболивающее, а потом ему оторвало руку.
Долго не могли эвакуировать, он потерял много крови. Терпеть сил уже не было, и парень решил себя подорвать. Взял целой рукой гранату, прижал к щеке, засунул в чеку большой палец... И тут прилетел осколок и выбил сустав. Так его и нашли потом наши – с прижатой к щеке гранате. Живого! Он потом в госпиталь к моей знакомой и попал.
И вот по этой истории поэт Мария Шадрина написала стихотворение «Апостол». Певец и композитор Сергей Глазунов – музыку, и родилась песня. Мне там очень нравятся строки:
Был чудом спасен. Путь по жизни нелегкий продолжен.
Чуть в адскую пропасть в бреду не шагнул я тогда.
И понял сейчас, что нести каждый с мужеством должен
Свой крест сквозь ему отведенные Богом года.
* * *
Время от времени Елена присылает мне свои отчеты о больничном служении. Прислала и на этот раз. Тоже – песни бы слагать...
Сидела она как-то раз с одним из раненых, играла в «Морской бой». Не думайте – это тоже служение. Потому что ребятам нужно простое человеческое общение. Очень важно чувствовать, что они сами нужны и важны.
Потом Елену позвала жена другого раненного бойца. Не только парням нелегко, их женам тоже. И им тоже нужно, чтобы их хотя бы просто слушали. И вот эта женщина начала рассказывать Елене, какие поздравления ей прислали на Новый год. «Ей это было важно», – говорила моя знакомая.
Наверное, потому что Новый год – это о детстве, о мирной жизни, о радости. Когда все были дома за праздничным столом, а не в военном госпитале.
«К нам, не очень ловко управляя палкой для слабовидящих и слепых, подошел раненный боец, – писала Елена. – И заговорил: “А вот здесь стоит елочка, на ней игрушки, а вот здесь окно. А вот здесь стоит большая игра футбол... Ой, не стоит?... Переставили? А вот здесь дверь... Здесь делают массаж... Я тоже ходил на массаж спины, но мне больше не делают, нельзя, я не могу лечь на лицо...” И ушел, продолжая учиться воспринимать этот мир на ощупь. А женщина, которая мне рассказывала про Новый год, с жаром и любовью заговорила о нем – о его воле, о его жажде найти свое место в жизни. А он снова пришел, и снова делился с нами своими открытиями…
Вот об этом надо слагать стихи и песни...
* * *
Или о девочке Маше, которая живет в одном из подмосковных городов. Ей восемь лет, и у нее есть лучший друг – боец с позывным Курьер. Очень скромный и очень смелый парень – командир подразделения БПЛА. Они – прихожане одного храма.
Как-то, придя в отпуск, Курьер подарил Маше игрушку – большого плюшевого медведя. Каждый вечер девочка ложится спать в обнимку с этим плюшевым мишкой и мечтает о том дне, когда вернется Курьер и они опять будут дружить. Он вообще – ее герой. И она очень хочет быть достойной этой дружбы. Копит деньги, чтобы помогать бойцам, откладывает свои конфеты, чтобы потом передать им... Вот такая девочка.
Недавно ее мама Оксана рассказала, как Маша ходила к зубному. Всё было долго, неприятно, девочка, как любой ребенок, боялась, но даже не пикнула.
– Маш, какая ты молодец! – похвалила ее мама.
– Это я ради Курьера! Он же такой сильный, смелый! Я хочу, чтобы он мной гордился!
Вскоре поехала к зубному и сама Оксана. Слово за слово, рассказала врачу, как Маша героически терпела.
– Пойдем-ка со мной в другой кабинет, – сказала врач.
Пошли... И там она дала Оксане пятьдесят тысяч рублей:
– На помощь тому вашему бойцу!
Так строгого доктора тронула история дружбы смелой девочки Маши и смелого парня с позывным Курьер.
Деньги пойдут на помощь бойцам. Сейчас мы вместе как раз средства собираем.
Вот об этой дружбе девочки и бойца надо слагать песни.
* * *
Или о том, как спасали парня с позывным Ник, которому двадцать четыре года, и он сейчас в госпитале с ампутированными ногами и десятками швов. Он служил с Курьером и на мине подорвался.
И его, с оторванными коленями, пацаны не могли вынести с поля трое суток. Всё было заминировано, и снайпер работал. Две бригады ребят шли его спасать. Кого-то ранило, кто-то погиб... Не могли... Сбрасывали обезболивающее, а он там лежал.
Вытащили...
– Сейчас в госпитале, лежит себе, Лего собирает, – рассказывала Оксана, мама Маши. – И, знаете, Лен, они какие-то другие, эти ребята. Простые, без понтов. Машка моя Курьеру звонит, на мальчишек жалуется. Он ей: «Да мальчишки все дураки, ты ж знаешь, Маш. Это они кадрятся...» Такое ощущение, что он сидит где-то на лавочке, с пакетом семечек. «Ну всё, Маш, я пошел. Мне надо...» Так просто. А я понимаю – куда он пошел. Там война...
* * *
А есть и теплые истории. Где-то на передке, где было тогда месиво, Курьер познакомился с бойцом с позывным Дед. Тот был осужден и заключил контракт из колонии.
И когда Курьер должен был выйти на ротацию и у него была возможность добраться до интернета, Дед попросил найти его родственников. Хотел рассказать, как у него дела, что он сейчас честно воюет. У самого ни телефона, ничего не было.
И вот Курьер связался с прихожанами своего подмосковного храма, попросил помочь. В этот же день они нашли дочку и внучку Деда. И оказалось, что знакомый одной из прихожанок – тоже его родственник.
– Так тесен мир, – говорил сам Курьер. – Дед ведь то ли из Брянской области, то ли из Смоленской, далеко не из Подмосковья. А Господь вот как управил. И сам он был счастлив, что получилось его родню найти. И когда ему тоже повезло выйти на ротацию помыться, привести себя в порядок, сам с родными связался.
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
