Тепло в подарок

Юлия Кулакова

Рождественская сказка

– Да, вот такой у нас особый год выдался, – раздавался за дверью голос матери, которая говорила с подругой по телефону. – Прошлое Рождество в этой стране я встречала в платье и летних туфлях, а сейчас в это сложно поверить! Впору ехать за шубой, да… Нини только не разрешит шубу носить, ей зверей жалко. Нини? В пальто бегает, ей уже купили. Конечно, давно выросла из всех теплых вещей, в которых мы ее сюда везли. Красное захотела! Похожа на маленького Санта-Клауса… А какой на улице туман! Мне жалко нашего водителя. Едешь по дороге – и не видно впереди идущей машины. Да, холод и туман. Что? Нет, снега вроде не должно, а вот дожди будут, говорят. В такой холод – дожди! Нет, что ты, центрального отопления тут не было никогда...

Нини отошла от двери и направилась к окну. Отодвинула изящную розовую занавеску в рюшах, подергала ее: наверное, уже пора напомнить родителям о новой рождественской занавесочке, в серебряных звездочках, которую купили целый месяц назад?

От окна веяло холодом, а за стеклом, действительно, стоял непроглядный туман. Не было видно ничего: ни старого, расщепленного надвое дерева, на котором любила устроиться стайка попугаев, оглашая двор причудливым чириканьем, ни домов, ни машин. Нини помнила последний солнечный день: свет тогда был какой-то больной, кричащий, он падал на предметы – и их части, поглощенные им, будто бы исчезали, растворялись. Он забрал себе ручку кресла, часть рамы, дверцу шкафа и макушку смешного медведя с тряпичным сердечком в лапках. Медведя она тогда схватила и унесла к себе на кровать, улеглась рядом и не заметила, как уснула. А наутро выглянула в окно и вскрикнула: всё пространство, от земли до неба, залило что-то белое. Нини впервые видела такой плотный туман и очень испугалась. Сейчас было уже не так страшно, но…

До этих дней Нини вообще в этом краю ничего не боялась. У нее даже появилась своя игра: будто город улыбается ей. Радуются и пляшут деревья, весело порхают птицы – это всё он, этот город, ласковый и добрый. Она помнила, где впервые придумала эту игру: во дворике, под деревом с пахучими алыми цветами. Нини подставляла руки под льющийся солнечный свет и смеялась, а родители искали ее, боясь, что дочке может стать плохо от жары.

– Нини, хочешь съездить с нами в магазин? – заглянул в комнату девочки отец.  – Мы купим маме кое-что красивое, а тебе - что ты хочешь?
– Ничего,  – поразмыслив, ответила Нини. – Только обещай, что когда приедем – повесим на окно то, что мы в прошлый раз купили, угадал? Оно голубое и со звездочками!

И дорогой, и в торговом центре Нини зевала и скучала. К моменту возвращения туман стал слабее, но солнечные лучи не пытались пробиться сквозь него: видимо, день за пределами тумана был пасмурным сам по себе.

«Надо насмотреться в окно, а то потом опять ничего не видеть придется», - сказала себе Нини.

Знакомые улицы, парки, перекрестки, казалось, пролетали мимо, не успев превратиться в четкие линии. Очертания людей расплывались еще больше, будто во сне, когда болеешь простудой. Тем более что люди были непохожи на себя обычных: кто-то шел, завернувшись в одеяло, у кого-то из-под кусков материи, намотанных на лицо и тело, торчал только нос.

– Мама, я сплю? – спросила Нини. Мать не услышала.

Вдруг машина свернула на незнакомую улицу.

– Папа, мы заблудились? – возмущенно воскликнула девочка.
– Нет, что ты, котенок, не бойся, – ответил отец. – Просто улица вдоль центрального парка сегодня перекрыта. Не волнуйся, мы доедем даже быстрее, чем обычно!

Нини с любопытством разглядывала новое место. Вдоль выщербленного тротуара тянулся ряд навесов из старых тряпок, поддерживаемых деревянными шестами. Внутри было что-то, похожее на лежанки.

– Тут что-то продают? – спросила Нини.
– Н-нет, дочка, – замялась мать.  – Тут живут.
– Живут? – ахнула дочка.  – Но у них  нет ни двери, ни кресла, ни …ничего нет! Одни лежанки для собак! А разве им тепло? А куда они включают обогреватель? А где кровать? А туалет где, а ванна?

Тут машина свернула еще раз, и девочка увидела сидящих на обочине дороги людей. Их было много: мужчины, женщины, маленькие дети. Кто-то имел обувь на босу ногу, кто-то, в том числе малыши, передвигались вдоль дороги босиком. Люди сидели на досках, на сломанных пластмассовых ящиках, просто на голом асфальте, и тянули руки к разведенным тут же кострам. Тяжелый, неприятный запах пробился даже в машину.

– Папа, разве костер должен так пахнуть? – Нини зажала нос. Она-то помнила, как приятно пахло чистыми поленьями, когда они жарили зимой мясо во дворике дома на заснеженной улице, давным-давно, в совсем другой стране...

– Там мусор горит, то, что удалось насобирать на улице, – ответил отец и обернулся к водителю: «Слушай, Пардип, сверни-ка налево, так удобнее будет».

Нини сидела с широко раскрытыми глазами. В машине становилось жарко, хотя она и сняла давно свое новое красное пальто, и девочка думала о детях, сидящих у костров, подставляющих теплу голые грязные пятки. А тепло тает, уходит вверх, оставляет только нестерпимый запах, оно зыбкое, как контуры тех людей в одеялах сегодня поутру… Одеяла?

– Папа, папа! – закричала Нини. – У тех людей на улице нет даже одеял! Они замерзнут и умрут! И их дети тоже!

Девочка не выдержала и заплакала. Отец велел остановить машину и обернулся к ней:

– Нини, дорогая, не плачь. Я уже договорился со своими друзьями. Мы купили этим людям еды, воды и одеял и уже распорядились отвезти всё это сегодня, до ночи.

В другое время Нини, как обычно, хихикнула бы над словом «друзья»: для нее друзьями были ребятишки, играющие с ней во дворе, а вовсе не солидные усатые мужчины, с которыми отец встречался и делал какие-то взрослые дела. Но сейчас она не переставала думать о тех мерзнущих людях. Влетев в дом, она первым делом бросилась в свою комнату и выбежала обратно с собственным одеялом в руках. Оно появилось у девочки только месяц назад: уж как она его просила! Если честно, ей хотелось сразу два: вот это, с зверушками, и еще одно, побольше и яркое, как летнее солнце. Но мама строго покачала головой.

– Вот!  – сунула она одеяло в руки отца. – Отдай это какому-нибудь ребеночку, пусть согреется! А потом вы построите им всем домики, правда ведь? На тех улицах есть много-много места!

Отец в этот вечер вернулся поздно. Нини даже волновалась: не заблудился ли он в тумане? Мама всегда говорила: чтобы не волноваться – надо себя чем-то занять. Нини открыла в шкаф и достала две простыни: вот ими она и закроется сегодня ночью. Она, конечно, могла  попросить горничную принести другое одеяло, простое, но это было бы совсем…не по правилам.

* * *

– Вот что, дочка, – сказал отец после ужина, в гостиной. – Раз ты совершила сегодня такой хороший поступок, то, думаю, один из рождественских подарков мы подарим тебе заранее.

Он подошел к сказочно украшенной елке и достал сверток. В нем оказалось… то самое, яркое одеяльце из магазина!

В первую минуту Нини обрадовалась и прижала одеяло к лицу, вдыхая его запах. Но тут же отстранилась и сказала:

– Это очень, очень красивый подарок. Но получается грустно: как будто я отдала что-то сегодня, а оно мне вернулось. Ничего не изменилось…

И, обняв подарок и волоча по полу его край, девочка удалилась в свою комнату.

Наступила ночь, но Нини не спала. Она несколько раз вставала, вновь ложилась, накрывалась простынями: подарок лежал нетронутым. Подошла к окну, отдернула новенькую праздничную занавеску. Туман. Даже сейчас – туман. Она точно знала, что волхвы шли за звездой и поэтому успели к Рождеству. А сейчас не видно звезд, и если бы так было в ту самую далекую ночь – бедные волхвы никого бы не нашли, и Младенец не получил бы подарков.

Она снова закуталась в простыни – и тут поняла, что происходит. Городу холодно! Он кутается в белый туман. Его надо согреть, и тогда появятся звезды – ночью, а солнце – днем!

Нини схватила новое одеяло, рассмотрела еще раз при свете ночника оранжево-желтый узор. Город снова будет улыбаться!

Никем не замеченная, девочка, прямо в пижаме и тапочках, выбежала из дома. Дальше, дальше, за забор, в тот самый дворик, где цвело дерево. Сейчас здесь никто не играет, все боятся холодов.

Нини, дрожа от холода, положила одеяло прямо на землю и прошептала:

– Это тебе!

Но как узнать, что город слышит ее и примет ее подарок?

Неподалеку послышался шорох. Девочка подхватила одеяло и побежала на звук. Вскоре она споткнулась о какие-то палки: они всегда лежали у мусорных баков. Баки были открыты, и кто-то в них что-то искал. Нини подошла поближе и увидела старика с всклокоченными волосами, обернутого в тряпье, именно он копался палкой в помойке. А рядом с ним стоял чумазый ребенок в легкой майчонке, летних штанишках и разорванной, обмотанной веревками резиновой обуви, от которой в такую погоду ногам только холоднее.

Девочка какое-то время стояла и смотрела на ребенка. А он – на нее.

И Нини решилась. Она сунула в руки мальчишке одеяло, сняла свои тапочки и поставила рядом с его ногами.

– Ну вот, как раз твой размер, – сказала она, в точности как говорит ее мама всегда в магазине.

И убежала, шлепая босыми ногами по обжигающе-ледяному асфальту.

Мальчишка так и остался на месте –  с открытым ртом.

* * *

Утром мать и отец Нини долго стояли в молчании, прежде чем разбудить дочь. В комнате не было одеяла, исчезли и пушистые дочкины тапочки. Обычно встававшая рано и бежавшая будить весь дом, девочка мирно спала под простынями, выставив наружу грязные, поцарапанные ноги. А за окном с незадернутой занавеской  поднималось большое солнце, и чистое небо в его лучах становилось оранжево-желтым. Туман исчез, словно его кто-то придумал, а теперь сознался, что это была неправда.

– Кажется, Рождество все-таки будет теплым, – подмигнул отец.

– Вот и хорошо, я надену легкое платье, – кивнула мать.

А Нини спала и видела сон. Во сне она, тот старик и мальчишка бежали босиком прямо в небо, и она почему-то кричала им:

– Я возьму с собой занавеску со звездами! Это будет мой подарок всему миру! На Рождество!

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!


Добавить комментарий


Защитный код
Обновить