Котик спасает колокола

Мария Козлова,
кандидат искусствоведения,
экскурсовод Данилова монастыря

Последний раз прозвучали колокола для русских людей, уже советских граждан, в 1930 году. Тогда в СССР вышел «Указ о повсеместном запрещении колокольных звонов». Осенью можно было наблюдать такую картину: два американца заходят в Московскую консерваторию в поисках Константина Сараджева, известного на всю столицу звонаря. Позже Анастасия Ивановна Цветаева напишет о нем повесть «Сказ о звонаре московском», а затем и книгу «Мастер волшебного звона».

О том, что колокольня Данилова монастыря разрушена, а колокола отправлены на переплавку, узнал американский бизнесмен Чарльз Крейн. Чарльз Ричард Крейн хорошо знал Россию, посетив ее по делам семейного бизнеса с 1894 по 1930 год 23 раза. Интересен такой факт: Крейн одним из первых в США собрал большую коллекцию русского искусства. В ней были и русские иконы, и картины Василия Верещагина, Ивана Билибина, Филиппа Малявина, Николая Рериха.

Ч.Р. Крейн при помощи археолога Томаса Виттемора выкупил все восемнадцать колоколов и подарил их знаменитому Гарвардскому университету. Сопровождать колокола и разместить их, на специально для этого возведенной звоннице «Лоуэлл Хаус», – с таким предложением появились на пороге консерваторской квартиры Сараджевых те самые два американца, помощники предпринимателя Крейна.

Дверь им открыл Котик. Так ласково в семье называли сына профессора Московской консерватории, дирижера Константина Соломоновича Сараджева и пианистки, ученицы Сергея Рахманинова, Натальи Ниловны Филатовой. Их феноменально одаренный сын мог по звучанию определить любой из 4000 колоколов Москвы. Когда начали разрушать храмы, монастыри, колокольни, Константин Константинович пытался спасти колокола. Он составил список из тех, которые, как национальное достояние, необходимо было сохранить. Среди них и ансамбль из восемнадцати колоколов Данилова монастыря. В музейном архиве обители есть карандашный рисунок Сараджева, на котором план размещения колоколов на гарвардской звоннице. Впервые они там зазвучали на Пасху 1931 года по католическому календарю.

Котик согласился сопровождать колокола в Америку. Не продумав, что на это уйдет столь долгое время, он выехал в чем был, не взяв с собой теплую одежду. В ноября 1930 года Сараджев, занимаясь установкой колоколов, очень сильно простудился. Его поместили в больницу при университете. Когда звонарь выздоровел, ему вручили чек на пятьдесят долларов и отправили на Родину. Американцы не понимали той тщательности, с которой Сараджев занимался вверенным ему делом. И вообще считали его странным, чудаковатым человеком. Установку колоколов уже проводили без «мастера волшебного звона».

В семь лет Котик гулял с няней по Пречистенской набережной и услышал звон, доносившийся из Замоскворечья. Сердце ребенка учащенно забилось, голова сделалась холодной, по всему телу разлилась сладкая дрожь. «Я впервые увидел музыку: из темноты возникло яркое ядро, и во все стороны оно испускало разноцветные лучи звуков, передо мной стояла огромная масса тонов, поражая своей величественностью», – вспоминал впоследствии Константин Сараджев. А тогда мальчик заплакал и потерял сознание. После случившегося у Котика открылся редчайший дар. Если мы в одной ноте улавливаем два-три звука, то он стал слышать в каждой ноте 243 звука. В октаве он слышал 1701 звук, в одном бемоле – 121 бемоль, в каждом диезе – 121 диез. Он стал слышать звучание людей, домов, предметов. Вот как это описывает Анастасия Цветаева: «Он вдруг остановил свой рассказ. Порывисто привстав, потрогал пальцем хрустальную сахарницу. – Удивительно! – вскричал он пораженно, как будто увидев друга – типичная сахарница в стиле до 112 бемолей! И он погладил ее как гладят кота». Рассматривая фотографию, где две сестры Цветаевы вместе, Сараджев сказал: «Марина – ми 17 бемолей минор, Анастасия – ми 16 диезов мажор». Дар Котика заключался еще и в том, что он начал видеть цветовой ряд звука. Например, нота ре – желтая, нота ми – ярко-голубая, соль – темно-синяя, соль-диез – светло-синяя, соль-бемоль – серебристо-белая.

С детства учившийся играть на скрипке и рояле, он все больше внимания уделяет колоколам. Мальчик собирает коллекцию колокольчиков, развешивает их по дому и вслушивается в звучание каждого. В 14 лет подросток впервые поднимается на колокольню и ударяет в церковный колокол. Константин звонит на разных колокольнях Москвы. У него появляются поклонники, приходящие специально послушать его игру. Среди них известные композиторы Глиэр, Мясковский, Гедике, Ипполитов-Иванов. Позже в теоретическом труде «Музыка-колокол» Сараджев писал: «Видимо, колокол всего ближе способен передавать звуки, имеющиеся в природе, благодаря своим обертонам и богатству звучания сложных сплавов, входящих в него металлов, и искусству колокольного литья».

Уже будучи известным мастером колокольного звона, Константин Сараджев мечтал расширить применение колокола как музыкального инструмента, вывести его за стены церковной ограды. Спасая от уничтожения уникальные колокола, он писал М.П. Аркадьеву, заведующему сектором искусств Наркомпроса: «Я звонил во многих церквах, но в некоторых церквах считали, что звоню я не так, как следовало бы, что это – грех именно так звонить, что Господь накажет меня за такой звон; лица, слышавшие мой “звон”, говорили, что он совершенно не таков, какой должен быть церковный, и что было бы замечательно, если бы удалось мне устроить колокольню, которая была бы чисто художественно-музыкальной, концертной...»

Но просьбы Сараджева остались без ответа. Тогда он начинает спасать звучание колоколов. В Пушкинском доме в Санкт-Петербурге была найдена рукопись Сараджева, где он записал нотные звучания 317 звуковых спектров (обертоновых рядов) самых крупных колоколов всех московских церквей (всего 295 колоколен и звонниц). Эта работа была опубликована в 1977 году в ежегоднике «Памятники культуры – открытия». По этим записям уже в наши дни удалось восстановить часть утраченных колоколов, они обрели вторую жизнь. А ансамбль колоколов Данилова монастыря, сопровождаемый Котиком за океан, вернулся в XXI веке в Россию. 24 июля 2007 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II освящал копии Даниловских колоколов, отлитых в Воронеже, перед их отправкой в США. Почти в то же время в Гарварде был снят первый из 18 старинных даниловских колоколов. Он прибыл в обитель 12 сентября 2007 года. Остальные 17 прибыли в сентябре 2008-го.

Константин Сараджев погиб в 1942 году в возрасте 42 лет при попадании бомбы в неврологическую больницу в Подмосковье, где он находился на лечении. Звон колоколов воскрешает в нас, современных прихожанах Данилова монастыря, память об уникальном человеке – «мастере волшебного звона.

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!