Соловки: два нашествия

Сергей Викторов

Мы продолжаем серию исторических очерков об одной из самых известных святых обителей Руси – Спасо-Преображенском Соловецком монастыре. На этот раз речь пойдет о том, как в разные времена Соловки противостояли врагам, вторгавшимся  на Русскую землю.

В Средние века находившийся в центре Беломорья Соловецкий архипелаг русские люди называли «крайсветным». Наши предки  были  убеждены, что за  студеным морем  находится граница Царства Божиего, которую испокон веков охраняли огромные льды и освещало ослепительное  северное сияние. Потому верующие стремились попасть на Соловки, чтобы, совершая там богоугодные дела, ощущать себя как можно ближе к Господу.

Фото: Sergey Kolesnikov, http://www.nat-geo.ru

Правда, у наших многочисленных соседей Соловецкие острова обычно вызывали другие ассоциации. В них совсем не вписывались ни православные храмы, ни люди, усердно молящиеся, строящие жилища и возделывающие каменистые почвы с раннего утра и до позднего вечера. Зато вызывала огромный интерес заложенная в середине XVI века на главном Соловецком острове Божия обитель, из которой могла получиться первоклассная крепость. С ее дальнобойными пушками можно было контролировать все входы в Белое море и подходы к единственному торговому порту тогдашней Руси, который впоследствии назовут Архангельском. Для норвежцев, шведов, англичан и прочих тогдашних «цивилизаторов» не было заманчивее и прибыльнее цели, как взять под контроль все контакты «загадочных московитов» с Европой. А в этом деле без захвата Соловецкого монастыря никак нельзя было обойтись. 

Дело, как считал неприятель, оставалось за малым: подкрасться к острову, высадить десант, перебить всех его обитателей и закрепиться на новом месте. А к тому времени, когда до Москвы дойдут вести о захвате, когда прибудет военная подмога, монастырь должен будет стать поистине неприступной крепостью. Но недаром в старину так любили присказку «гладко было на бумаге, но забыли про овраги». В данном случае главным «оврагом» стало нестабильное дно гавани Благополучия, чьи воды омывали главную стену Спасо-Преображенского монастыря. Из-за сильного течения подход к крепости менялся чуть ли не каждую неделю. Так что подойти к берегу без местного лоцмана было практически невозможно. Одно неверное движение, и корабль прочно садился на мель, с которой его  приходилось вызволять всем миром долго.

Из-за этих природных уловок потенциальные захватчики не могли приблизиться к монастырю ни для прицельного обстрела, ни для высадки десанта, ни для внезапной атаки. Так, весной 1553 года  к Соловецким островам подошла английская эскадра, состоявшая из трех больших по тем временам кораблей «Бона Эсперанса», «Эдуард Бонавентура» и «Бона Конфиденца».  Нежданных гостей возглавлял знаменитый в ту пору мореплаватель сэр Хью Уиллоби, которому «Московская компания» поручила найти не больше не меньше, как проход через Двину в столь вожделенный  «Катай».

Игумен Филипп (Колычев)

К тому времени святую обитель уже пятый год возглавлял игумен Филипп (Колычев). И хотя ему показалось странным объяснение появления в этих местах англичан (мол, искали устье Двины, да немножко промахнулись), но он позволил им сойти на берег и прикупить сухарей и копченой рыбки из монастырских запасов.

Будучи человеком высокообразованным, знавшим семь языков, включая и «англицкий», святитель Филипп в личной беседе с сэром Хью выразил большие сомнения в возможности пройти из Двины в Азию и посоветовал гостям переключиться с безнадежных поисков неизвестно чего на закладку торговых факторий и освоение несметных рыбных богатств Беломорья. Но капитан на свою беду не послушал Божиего человека и продолжил искать свое «Эльдорадо». Найти его, конечно, он не нашел, а только встретил мучительную смерть на мурманском берегу год спустя. Впоследствии английские ученые и историки поставят сэру Уиллоби в вину то, что, имея при себе немалые военные силы и сотню мощных пушек, он не захватил Соловки, хотя вполне мог, по их мнению, сделать это без проблем. Знаменитой стены из валунов тогда еще не существовало, число монахов не превышало сотни, а присланная с Большой Земли команда стрельцов состояла всего из 20 ветеранов.  Решись тогда высадиться, сэр Хью мог бы легко захватил весь архипелаг. А к тому времени когда сюда прибыли бы посланные из Москвы войска, Соловки стараниями английских инженеров превратились в неприступную цитадель. Этакий североморский аналог британского Гибралтара.

К счастью для монахов и русских людей, капитан Уиллоби был страшным буквоедом. В полученном им приказе руководства «Московской компании» ничего не говорилось о захвате какого-нибудь острова в Беломорье и тем более оборудования там операционной базы. От капитана требовали лишь найти дорогу в пресловутый «Катай», а любое отступление от приказа начальства тогда сурово каралась по всей Европе. Так британцы упустили прекрасный шанс захватить Соловки, о чем спустя триста лет им пришлось сильно пожалеть.

Виллем Баренц Willem Barentsz

Соловецкий монастырь строился и развивался, о чем постоянно докладывали в столицы своих стран капитаны торговых судов, побывавших в Архангельске. Масштабы возведения вокруг святой обители крепостной стены так обеспокоили европейцев, что в 1594 году на разведку туда был отправлен корабль малоизвестного тогда голландского капитана Виллема Баренца. Его появление в «крайсветных местах» объяснили превратностями погоды. Мол, шли  исследовать дорогу во всё тот же «Катай», но попали в сильный шторм, который и снес корабль в Белое море прямо на Соловки. И, как бы между прочим, Баренц попросил  разрешение пристать к берегу якобы для пополнения запасов воды и продовольствия. Монахи и военные люди не стали возражать, ведь далекая Голландия тогда не представляла никакой опасности для Русского царства. На корабль был отправлен лоцман, который благополучно довел судно до пристани. Как потом будет вспоминать монастырский лоцман, во время проводки несколько офицеров не спускали с него глаз, а один записывал все действия русского в толстенную книгу. 

После двухдневной стоянки голландцы покинули Соловки, не причинив островам и их обитателям никакого вреда. Возможно, еще и потому, что их главной целью было проведать проходы в огромном море по соседству, которое впоследствии назовут Баренцевым. Тем не менее по возвращении из своей первой арктической экспедиции капитан Баренц отправил командованию голландского флота рапорт, в котором подробно описал увиденный им монастырь как построенную по последнему слову мировой фортификации цитадель. Но связываться со странными русскими за тридевять земель в студеных водах голландцы явно не захотели, а когда и сам Баренц погиб на Новой Земле во время своей третьей экспедиции,  у жителей страны тюльпанов навсегда пропало всякое желание сражаться  с русскими.

Зато оно вдруг появилось у представителей другой европейской и тоже протестантской страны – Швеции.

«Кемска волость» и не только

Помните знаменитый эпизод из культовой комедии «Иван Васильевич меняет профессию», когда управдом Бунша, приняв образ Грозного царя, по доброте душевной, но недалекой отдает шведскому послу «Кемску волость» («Да пусть ее забирает на здоровье, а я-то думал, Господи! Государство, чай, не обеднеет. Забирайте!»)? И только своевременное вмешательство квартирного вора Жоржа Милославского не позволяет мнимому самодержцу совершить чудовищную ошибку. Ведь в те годы Кемская волость была крупнейшей на Русском Севере, занимая не только почти всю покоренную русскими Карелию, но включала и Соловецкие острова, что сильно не нравилось тогдашним нашим соседям – шведам. Их короли из династии Ваза были не только самыми воинственными в Европе, но и еще религиозно одержимыми – стремились насаждать огнем и мечом лютеранство на захваченных территориях. И для таких фанатиков наличие на Севере большого  «ортодоксального» монастыря было что кость в горле. 

Атаковать с моря строящийся монастырь-крепость они тогда в конце XVI века еще не могли себе позволить, поэтому старались досаждать русским по мелочам. Подбивали аборигенов на бунты против священноначалия и убийства священников, которые  приплывали в Карелию на лодках из Соловецкого монастыря, чтобы нести язычникам слово Божие. За каждого убитого православного миссионера коварные шведы платили по серебряной монете, ведя учет по нательным крестам, снятых уже с мертвых братьев.

Юхан III

Еще во время Ливонской войны, когда Русское царство прочно увязло в Прибалтике, восстановив против себя множество стран и народов, у шведов вдруг проснулся интерес к рыбным богатствам Белого моря. Первым тревожным звоночком стало появление летом 1572  года на рейде перед главным Соловецким островом двух шхун под желто-голубыми флагами. Шведские разведчики, не спеша и никого не боясь, обошли все острова, сделали замеры, поставили вешки и занесли всё увиденное на карты. Напоследок они закинули сеть  в море и вытащили солидный улов знаменитой беломорской трески. Но, когда головной корабль попытался приблизиться к монастырю, военные монахи пальнули по нему в качестве предупреждения. И, хотя ядро упало в двухстах метрах от флагмана, шведы намек поняли и  мгновенно ретировались. Вернувшиеся с того плавания доложили тогдашнему королю Юхану III об огромных богатствах и мощных укреплениях Соловецкого монастыря.

После этого королевскими стратегами был разработан план по взятию Соловков. Протестантские захватчики не были оригинальны – после взятия монастыря они собирались превратить весь архипелаг в непотопляемый плацдарм для покорения всего Севера России. От прежних – голландского и британского – планов новый отличался невероятной жестокостью по отношению к обитателям Соловкам. Старых монахов собирались прирезать, а здоровых и молодых превратить в рабов, используя их либо в качестве строителей, либо гребцов на галерах.

Но, пока в Стокгольме думали, как бы лучше приступить к этой миссии, Ливонская война завершилась и  у шведов появилась куда более лакомая цель – Польша. О Русском Севере они благополучно позабыли более чем на столетие. До лучших времен, которые, как шведам показалось, наступили в 1700 году после грандиозной победы юного шведского короля Карла ХII над армией русского царя Петра.  Но если царь быстро сделал выводы из этого фиаско, то столь легкий триумф сыграл со «шведским Цезарем», или, как теперь принято его называть у нас, «последним королем-романтиком», дурную шутку.

Карл XII, которому тогда еще не было и 20-ти, решил окончательно покончить с «глупыми московитами». И не придумал ничего лучшего, как для начала послать десант во главе с лучшим  флотоводцем  адмиралом Юленшерной для уничтожения морских ворот Руси – порта Архангельска. Даже  шведские историки, которые до сих пор считают Карла ХII величайшим  полководцем в истории  «Тре Крунур»,  единодушны – его план  был эпической  авантюрой. Посудите сами: 6 кораблям, замаскированным под торговые, с 50 орудиями и всего 300 десантниками предписывалось подойти к Архангельску под флагами союзной Дании якобы на традиционную ярмарку. После чего шведы ранним утром (это было их  «ноу-хау» – всегда нападать на спящего противника) должны были напасть на порт, вырезать всех жителей и гостей, ограбить торговые ряды и склады, захватить два русских фрегата, которые почти были готовы, и отплыть в сторону Соловков. Там нападавшие должны были с хода взять крепость, перебить гарнизон и «еретиков», оставив в живых только самых крепких для работы на галерах.   

Вера в могущество шведского оружия была столь велика, что Карл ХII даже не позаботился оснастить свою эскадру стенобитными орудиями и прибавить десанта. «Шведский Цезарь» был почему-то уверен, что после поражения на Нарве русские при виде желто-голубого флага тотчас капитулируют. Особенно комично с высоты нашего времени звучала инструкция короля насчет Соловков: после взятия монастыря морпехам было приказано заминировать главные ворота и бастионы на крепостной стене и взорвать  их одновременно с отплытием кораблей. И на всё это экономный Карл XII выделил... шесть бочек пороха. Как потом подсчитают инженеры, этого количества хватило бы разве что на уничтожение главных ворот монастыря, а для того, чтобы сравнять с землей каменную стену, шведам  потребовалось бы не менее пятисот бочек с порохом или отдельный транспорт.

О том, чем закончилось то вторжение, наверняка помнит большинство наших читателей. Те, кто в далеком детстве прочитал роман Алексея Германа «Россия молодая» или посмотрел снятый в восьмидесятых годах ХХ века его телеэкранизацию.

Картина художника В.О. Мейера. Подвиг русских лоцманов Рябова и Борисова

Тем же, кому эта удивительная история показалась в новинку, скажем, что русские благодаря союзникам-датчанам вызнали о вражьем плане задолго до отправления эскадры. В рекордные сроки в устье Двины была возведена цитадель, которая крепко прикрыла проход в Архангельский порт. Не обошлось и без знаменитой русской смекалки. Шведам специально подослали лучшего кормщика на Студеном море Ивана Рябова, который за десять золотых талеров и новый кафтан «согласился» провести эскадру мимо цитадели прямо к Архангельску. И «провел» так, что два главных корабля интервентов прочно сели на мель, где потом были расстреляны вместе с половиной десанта и  Юленшерной. Оставшиеся четыре фрегата поспешили отойти, главный на них капитан второго ранга Бекстрем уже был готов отдать обычный в таких случаях  приказ «спасайся, кто может!», но в последний момент вспомнил о второй части королевской инструкции. И приказал плыть на Соловки. На что он надеялся, совершенно непонятно, ведь после вторжения шведов в Спасо-Преображенском монастыре установили круглосуточное в три смены дежурство и вытащили на стены все имевшиеся 50 орудий. Так что, когда неприятель приблизился к главному острову, его встретил плотный огонь защитников. Для очистки совести Бекстрем приказал отвечать, хотя было ясно, что шведские ядра не принесут никакого вреда мощным  стенам. В конце концов, убедившись в полном провале их плана, нападающие позорно ретировались. Это фиаско навсегда отбило желание шведов захватить Беломорье, и больше их боевых кораблей там не видали. Так бескровно закончилось первое вражеское вторжение на Соловки.

У страха глаза велики и пушки больше!

В последующие полтора столетия Соловецкий монастырь еще дважды оказывался под угрозой вторжения, и всё это происходило во времена наполеоновских войн. Сначала в 1806 году после катастрофы при Аустерлице император Александр вдруг забеспокоился о том, что французские корабли смогут повторить шведскую задумку и организовать экспедицию в Архангельск. Хотя с учетом численности флота Наполеона это могло бы стать еще большей авантюрой, чем вторжение Юленшерны в 1701 году.  Естественно, французы в Беломорье так и не появились, зато от царских страхов монастырь получил деньги на ремонт крепостных стен и на всякий случай еще шесть мортир.

Четыре года спустя император Александр I снова обеспокоился будущим Соловков, поскольку после Тильзитского мира с Наполеоном тогдашняя «владычица морей» Британия объявила войну Российской империи. Численность и вооружение флота вполне позволяли англичанам отправить мощную экспедицию в Белое море разграбить Архангельск, а потом  захватить Соловки. 

Это была реальная угроза для Спасо-Преображенского монастыря, и никакие дополнительные пушки и подмога с Большой Земли не смогли бы защитить Соловки. Но у тогдашнего английского руководства (в отличие от их потомков)  хватило ума не ввязываться в настоящую войну с огромной страной. Правда, летом 1814 года после, как тогда всем показалось, окончательного разгрома «корсиканского чудовища» и его высылки на остров Эльбу царское правительство распорядилось вывезти с Соловков привезенные пушки обратно на Большую Землю и сократить численность военной команды в крепости до минимума – 25 человек. Как тогда казалось многим, зачем держать военных на «крайсветных островах», если наступил вечный мир, а британцы стали нашими союзниками, почти братьями!

Подготовка к вторжению № 2

Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, находясь в окружении морских вод, жил большей частью за счет рыбных промыслов. Ранней весной монастырские рыбаки (а их было несколько флотилий) шли на семужный и зверобойный (зверьми тогда именовались киты: как кашалоты и серые, так и белые – белухи). С мая выходили ловить треску и палтуса. Пойманную рыбу сушили, солили и вялили на запас, а по возвращении на острова часть добычи складывали в подземные запасы, а другую часть отправляли в Архангельск для торговли на своем подворье или же переправляли в Карелию, а оттуда за границу – в шведские земли. Вырученную за торговлю валюту монахи исправно сдавали в цареву казну. И если бы в ту пору соловецких братьев можно было бы спросить, кто из соседей доставляет им самые большие проблемы, то вместо вполне ожидаемых «шведов», «норвегов» и «англичан» они наверняка назвали бы артели их главного конкурента на Русском Севере – Николо-Карельского монастыря. Тот умело пользовался выгодным географическим положением: находясь всего в тридцати километрах от Архангельска, он отправлял  на рыбий промысел до сотни лодок за сезон, тогда как соловчане с трудом собирали экипажи на дюжину ладей.   

Между тем вечный посленаполеоновский мир явно подходил к концу. С конца 40-х годов XIX века на Соловки участились как бы случайные заходы для ремонта и пополнения запасов воды британских китобоев с явной военной выправкой. Незваные гости активно занимались промерами глубин и составлений лоций и морских карт. А когда их перехватывали русские пограничники и таможенники, то предлагали распить с ними бутылку другую джина.

Мирная жизнь обитателей Спасо-Преображенского монастыря и защитников  пограничного рубежа Соловков закончилась весной 1854 года, когда христианские Англия и Франция пошли на союз с «иноверцами»-турками и объявили войну Российской империи. А позже англо-французские, турецкие и почему-то примкнувшие к ним сардинские войска высадились в Крыму с явным намерением захватить Севастополь и уничтожить Черноморский флот. Но этого интервентам вскоре показалось недостаточно, и они  решили организовать еще три особые экспедиции.

Первая эскадра должна была провести своеобразную «психическую атаку»: приблизиться в ясный день к предместьям Санкт-Петербурга и бомбардировать Кронштадт и Петергоф, летнюю резиденцию Николая I, а потом встать на рейде, полностью блокировав Балтийский флот.

Вторая  эскадра была отправлена аж на Камчатку с приказом сжечь главный оплот русского влияния в той глухомани город и порт Петропавловск. А вот третье морское соединение союзники, ничтоже сумняшеся, отправили в Белое море с совсем неоригинальными целями – захватить Архангельск и  уничтожить Соловецкий монастырь.

Русская разведка, надо признать, сработала тогда оперативно и об англо-французских планах насчет Соловков узнала еще в начале весны 1854 года. Но так как навигация, а с нею и связь с Большой Землей на Соловках обычно начиналась не раньше мая, то о грядущем нашествии там узнали только через полтора месяца, когда война в Крыму уже вовсю бушевала и по всей территории империи было введено военное положение.

При подготовке отражения вторжения всё внимание губернского руководства сосредоточилось на обороне Архангельска. Сил было так мало, что на защиту Соловков смогли выделить лишь несколько орудий малого калибра. Работавшим на монастырь рыбакам, ремонтникам и прочим  артельщикам досталось и того меньше – по одной сумке с полусотней патронов, которые больше дымили, чем могли попасть в цель. До всех местных жителей был доведен приказ царя-батюшки стоять насмерть на своих местах и стрелять по всем чужакам, кто решится  высадиться.

Тем временем к арктическим берегам России из главной базы британского флота отправилась «особая» эскадра адмирала Эрасмуса Омманея из 10 кораблей. В страшный туман они подошли незамеченными к Архангельску. Но, приблизившись к русскому берегу, английский адмирал с удивлением обнаружил, что Архангельск отлично защищен и фактически неприступен, а попытка приблизиться к нему грозит немалыми потерями.  Поняв, что здесь ему победа не светит, Амоней отдает приказ  взять курс на Соловки.

План британского адмирала был прост и незатейлив, как морская тактика тех лет: неожиданно объявиться перед монахами, напугать Божиих людей выстрелами, захватить монастырь и превратить его в английскую морскую базу. А уж через год, когда из Британии подойдет основной флот, снова пойти на Архангельск.

Британская разведка к этому времени собрала немало информации о крепости. Она уверяла моряков, что  Соловецкий монастырь уже не тот, что прежде, совсем обветшал и безобиден и что  там осталась только пара сотен монахов, два десятка инвалидов и 25 узников, сидевших в этих суровых местах, преимущественно, за хозяйственные преступления и богохульство.

План Соловецкого монастыря в 1849 году

Основу исключительно британской (французы в последний момент передумали посылать суда в такую даль) экспедиции составили три новейших паро-фрегата «Миранда», «Бриск» и «Эвридика». На трех главных и, примерно, семи вспомогательных судах находилось, примерно, шесть сотен матросов и офицеров, из которых половину предполагалось использовать в качестве десанта. Для большего устрашения в состав десанта включили 20 наемников, гуркхов из Непала, которые наводили ужас на европейцев своими кривыми ножами и душераздирающими криками, с которыми шли в атаку.

Так и не произведя ни одного выстрела по Архангельску, английская эскадра решила сосредоточиться на куда более достижимой цели – монастыре. Но для начала британцы полностью парализовали морское судоходство, ограбив и потопив несколько баркасов с копченой рыбой и солью для Архангельска. Помимо грабежа, у интервентов появилось и новое хобби подходить к деревянным монастырям и церквушкам, которых было на побережье в ту пору множество, и устраивать тренировки на меткость, расстреливая  «молебны еретиков». 

Обитатели Соловков видели все эти безобразия, но ничего поделать с этим не могли. Оставленный без значительной военной поддержки от губернского центра, монастырь был вынужден готовиться к возможному вторжению, опираясь только на собственные возможности. К весне 1854 года на Соловках было 370 монахов, послушников и вольнонаемных поселенцев, а также команда из 53 инвалидов (инвалидами по тогдашней традиции в дореволюционной России звались служаки от 45 лет и старше).   

Но энтузиазм защитников не мог полностью компенсировать недостаток в оборонительных средствах. При ревизии монастырского арсенала выяснилось, что хранившиеся в нем старинные ружья к стрельбе уже не пригодны, а найденных бердышей и секир слишком мало. Из 20 старинных монастырских пушек годными к стрельбе были признаны только девять 3-фунтовых орудиий. Общее руководство обороной взял на себя архимандрит Александр  (в миру Андроник Иванович Павлович). Он родился еще во время императора Павла в Киевской губернии и по собственной просьбе был назначен  полковым священником. В этом звании он прослужил почти 15 лет в самых тогдашних горячих точках империи – на Кавказе и в Бессарабии. А 25 июля 1853 года был назначен настоятелем Соловецкого монастыря. 6 июля 1854 года, узнав о приближении интервентов, в монастыре проводят крестный ход и спешно, всего за сутки, возводят тайный редут с двумя дальнобойными пушками, которые пылились в подземных хранилищах еще со времен наполеоновских войн. Еще восемь, калибром и дальностью поменьше, скрытно расставили на всех бастионах.

Поединок веры и пушек

И вот ранним утром 6 июля 1854 года у главного острова Соловков появились два английских фрегата «Миранда» и «Бриск». Подойдя к монастырю на расстояние пушечного выстрела и  встав напротив замаскированной двухпушечной батареи, англичане подняли флаг, что на международном морском языке тех времен означало приглашение на немедленные переговоры. Но обитатели Соловков по вполне понятным причинам не были обучены азам морской сигнализации и никак не отреагировали на поднятый флаг.

Англичане расценили такое невнимание как вопиющее хамство со стороны местных «варваров». А посему выстрелили сигнальной пушкой в сторону монастыря и тотчас получили от суровых северян в ответ пять залпов. Это недоразумение послужило эскадре предлогом к началу бомбардировки монастыря. Крепостные  пушки, расставленные на монастырской стене, оказались бесполезными: выпущенные из них ядра не долетали до английских кораблей, но из тайной батареи артиллеристам удалось сделать  несколько удачных выстрелов. Одно из выпущенных ядер причинило «Миранде» значительное повреждение. После чего  поврежденный фрегат отошел от монастыря и встал на ремонт.

В это время гребной катер с фрегата «Бриск» под белым флагом доставил на берег письмо, в котором командующий английской эскадрой Эрасмус Омманей, оскорбленный тем, что защитники Соловков «палили на английский флаг», ультимативно потребовал сдачи в плен солдат и коменданта крепости со шпагой, а также «…безусловной уступки гарнизона вместе со всеми пушками, оружием, флагами и военными припасами».

В случае отказа адмирал угрожал продолжением бомбардировки. Спешно собранный архимандритом Александром «военный совет» из старших монахов и командира инвалидной команды составил ироничный ответ на эту депешу, смысл которого сводился к тому, что так как в монастыре солдат нет, а только инвалиды, а «…коменданта гарнизона в Соловецком монастыре никогда не бывало… то и сдаваться некому», «…и флагов, и оружия, и прочего не имеется, а шпаги тем более…».

Нападение англичан на Соловецкий монастырь. Лубочная картинка 1868 года

Как только монастырский парламентер, передавший ответ англичанам, вернулся на лодке к своим, «Миранда» и «Бриск» продолжили  бомбардировку, продолжавшуюся больше девяти часов. Чтобы ослабить огонь неприятеля, несколько монахов, которых архимандрит всё это время специально готовил на роль снайперов, тайно подкрались к кромке воды и под прикрытием валунов и деревьев начали вести прицельный огонь по вражьим кораблям, пытаясь подстрелить тамошних артиллеристов, а если повезет, то и командиров. Из-за этого англичанам пришлось ослабить огонь по монастырю и переключиться на охоту за снайперами. Поняв, что бомбардировка «в лоб» не получается, адмирал послал один из своих фрегатов, с тем чтобы тот обошел остров с севера и начал бомбардировать слабо защищенную заднюю сторону монастыря. По приказу всё того же архимандрита, который лично сам руководил обороной, защитники в считанные минуты перетаскивают четыре из десяти орудий с главной стены на северную и открывают ответный огонь.

Весь день, пока шел бой, в трех церквях монастыря шли непрерывные службы. Рискуя  жизнями, монахи, которым здоровье уже не позволяло стрелять, отправились с чудотворными иконами в крестный ход по всей крепостной стене, проходивший под непрерывный свист шрапнели, ядер и пуль. Как только монахи вернулись к точке своего отправления и начали молиться перед иконы Казанской иконой Божией Матери, в то же мгновение обстрел чудесным образом прекратился и  англичане стали сниматься с якорей. 

Они так и не рискнули высадить десант, понимая, что обрекают  своих 300 морпехов на верную смерть. За время двухдневной бомбардировки британцы так и не смогли нанести существенного ущерба ни монастырским укреплениям, ни гарнизону, ни его хозяйству. Никто из защитников не только не был убит, но даже и ранен. Зато интервенты потеряли, примерно, десять матросов убитыми и ранеными.

Не меньший  ущерб интервентам доставили местные... птицы – те самые чайки, которые своими криками встречают и провожают всех гостей Соловков.  Привыкшие к колокольному звону, чайки испытали страшный стресс от взрывов и отреагировали на них привычным для них способом, опорожнив содержимое своих желудков на палубы английских кораблей и самих матросов. В считанные мгновения корабли стали белыми как снег от птичьего помета.  Любопытно, что среди особо отличившихся при обороне оказался и иностранный турист-норвежец по фамилии Гардер. События этих двух дней и стойкость защитников монастыря произвели на него столь сильное впечатление, что он тут же отрекся от лютеранства, перешел в православие и решил навсегда остаться в России.

Архимандрит Александр

За это время английская эскадра выпустила по монастырю около 1800 ядер и бомб, однако результат ее был более чем скромным: ядрами были прострелены деревянное здание архангельской гостиницы и здание Онуфриевой кладбищенской церкви, стоявших вне крепостных стен; в самом монастыре были повреждены стены высокого Преображенского собора и проломан купол Никольской церкви. В своем донесении в Священный Синод от 10 июля 1854 года соловецкий архимандрит написал: «Все бесчеловечные усилия неприятеля, клонившиеся к тому, чтоб совершенно нанести разрушение  обители своими страшными снарядами, остались посрамленными и постыженными».

То, что на монастырских стенах не погиб и не был ранен ни один (!) человек, было сочтено  истинным Божиим благословлением. На фоне безрадостных новостей из Крыма весть о геройстве архимандрита и всех  насельников Соловков, отказавшихся капитулировать перед превосходившими силами противника, прогремела на всю страну.

Вызванный в Санкт-Петербург в октябре 1854 года архимандрит Александр был принят лично Николаем I, который наградил настоятеля наперсным бриллиантовым крестом на Георгиевской ленте, а его соратников монахов Матфея, Варнаву и Николая за отличное исполнение ими своих обязанностей во время английской атаки отметил золотыми наперсными крестами на Георгиевской ленте. Вместе с заслуженными наградами монахи получили для безопасности своей обители две новейшие пушки, 250 пудов пороха, 4400 ядер для крепостных пушек, 300 новых тульских ружей и 150 000 патронов. В течение навигации 1855 года англо-французские корабли пять раз подходили  к Соловкам, но так и не решились больше приблизиться к монастырю, а тем более выстрелить в его сторону.

Героический козел

Пока не стихли баталии Крымской войны, Англия не переставала надеяться захватить Соловецкие острова. В августе 1855 года очередной военный корабль встал на рейде Соловков. Англичане уже даже не пытались атаковать монастырь или пробить ядрами его неприступные стены. Они только ждали и наблюдали.

Английским морякам, которые были в море уже не один месяц, до смерти надоел их привычный рацион – вяленная рыба. И вот однажды они даже передали защитникам крепости написанную корявым русским языком записку, которая заслуживает того, чтобы воспроизвести ее дословно:  «Мы просим, что вы нами честь делали, у нас будет. Мы хотим вас угостить хорошим виски с джином. А взамен просим, что вы нам свои волы продали. Что вам угодно, мы заплочим».

Архимандрит Александр встретился с иностранными просителями и решительно сказал, что волов (в смысле коров) он не отдаст, а если попробуют штурмовать, пристрелит буренок и бросит в море. Как говорится, несолоно нахлебавшись, англичане вернулись на корабль.

И всё же английским захватчикам удалось поживиться свежим мясом. Они не смогли приблизиться к самому монастырю, но по-тихому высадились на самом отдаленном из Соловецких островов – Большом Заяцком. Здесь находилась лишь сторожка смотрителя отца Мемнона и паслись вверенные его заботам 12 баранов и козел. Англичане украли у старца Мемнона заготовленные на зиму дрова и перебили на шашлыки всех пасшихся на острове баранов. А вот местного козла не тронули – уж больно он приглянулся им своим добрым нравом. И решили моряки забрать его с собой в Британию. В ту пору среди  подразделений Ее Величества появилась мода на живых талисманов полков или кораблей. Добрый козлик так понравился интервентам, что они решили сделать его талисманом парофрегата «Бриск». 

Командир десанта лейтенант Блэйк, будучи человеком прогрессивных взглядов, решил спросить согласия у... козла. Пришел в его сторожку, угостил морковкой, которую украл с огорода отца Мемнона, и спросил у потенциального талисмана, мол, не хочешь ли отправиться с нами в «старую добрую Англию», где тебе будет очень хорошо. К тому времени козел на примере невинно убиенных приятелей баранов уже знал, к чему приводит английское «очень хорошо». И, наверное, он совсем не хотел мучиться от морской болезни, а  потом всю оставшуюся жизнь питаться мерзкой овсянкой. Поэтому на предложение  отреагировал, как любое здравомыслящее существо на его месте – сбежал в лесок и схоронился  там. Целый день британцы искали сбежавший трофей, звали его, приманивали морковками, но монастырский козел (кличка которого так и не дошла до потомков) даже не шелохнулся.

История о соловецком козле, который не захотел променять русскую землю  на «Владычицу морей» и вершину тогдашней цивилизации, прогремела на весь мир. Особенно потешались над британским конфузом во Франции. «Что это за вояки, которые с одним козлом справиться не могут!» – заметил  император Наполеон III. Британским властям, чтобы в корне пресечь распространение анекдотов по стране, даже пришлось на время запретить использование в печати слов «козел», «коза», «морковка», «талисман» и, конечно же, «Соловки»!

После той баталии архимандрит Александр прожил еще 19 лет. Его постоянно  спрашивали: «Да как же Вы со стариками и монахами смогли отразить лучший в мире английский флот?» И он всегда  отвечал, что Соловецкой братии помогла молитва.