«...Но пусть никто не говорит, что семя доброе бессильно взойти добром...»

К столетию со дня преставления Великого князя Константина Константиновича Романова

2/15 июня 2015 года исполнилось 100 лет со дня кончины Великого князя Константина Константиновича, внука Николая I, президента Академии наук, более известного своими поэтическими произведениями и переводами, подписывавшегося криптонимом «К.Р.».

Константин Константинович – второй сын Великого князя Константина Николаевича и Великой княгини Александры Иосифовны. В детстве получил разностороннее домашнее образование. В его обучении и воспитании принимали участие известные историки С.М. Соловьев, К.Н. Бестужев-Рюмин, музыкальный критик Г.А. Ларош, виолончелист И.И. Зейферт, пианист Рудольф Кюндингер, писатели И.А. Гончаров и Ф.М. Достоевский.

Константин Констан­тинович был известным русским поэтом, автором нескольких поэтических сборников. Первые стихотворные произведения были опубликованы в журнале «Вестник Европы» в 1882 году. Первый сборник, включавший стихотворения 1879–1885 годов, вышел в 1886 году. В 1888 издал первую поэму «Севастиан-мученик», затем сборники «Новые стихотворения К.Р.», «Третий сборник стихотворений К.Р.» (1900), «Стихотворения К.Р.» (1901).

С Великим князем вели переписку И.А. Гончаров, Я.П. Полонский, А.А. Фет, ценивший его вкус и даже поручавший ему исправлять свои стихи.

Константин Констан­тинович принадлежал к так называемой старой школе, был продолжателем классических традиций. Многие его стихотворения отличались мелодичностью и были положены на музыку (самое известное – романс «Растворил я окно…» с музыкой П.И. Чайковского, сочинившего музыку также на «Я сначала тебя не любила…», «Вот миновала разлука» и другие стихотворения К.Р.). Сам написал несколько романсов на стихи В. Гюго («Луч денницы блеснул, дорогая»), А.К. Толстого («Не верь мне, друг, когда в избытке горя», «О, не пытайся дух унять тревожный» и «Горними тихо летела душа небесами»), А.Н. Майкова («Он уж снился мне когда-то» и «Далеко, на самом море»).

К.Р. перевел на русский язык трагедию Ф. Шиллера «Мессинская невеста», трагедию И.В. Гете, шекспировского «Короля Генриха IV». Также он является автором удачного перевода шекспировского «Гамлета» на русский язык, над которым работал с 1889 по 1898 годы; перевод с обширными комментарими в 3-х томах был издан в 1899 году и неоднократно переиздавался.

Константин Константинович, имея широкое музыкальное образование, проявлял особую заботу о развитии национальной русской музыки. В дневнике – о многом говорящая запись: «Были в Дворянском собрании на 2-м русском симфоническом концерте под управлением Римского-Корсакова. Зала наполовину, если не более, оставалась пуста. Мне хотелось там быть из внимания к русской музыке. И я не раскаялся: 1-я симфония Es-dur просто меня восхитила».

С 1889 года Великий Князь являлся президентом Академии наук и председателем Археологического общества, с 1892 года – вице-президент Русского музыкального общества. Великий князь очень многое сделал для выдающегося русского композитора П.И. Чайковского. Последний признавался, что «если бы не Великий князь, то ни одна бы моя опера не увидала бы света и не была бы поставлена на сцене». Их творческое сотрудничество – одна из интереснейших страниц не столько в их личных биографиях, сколько в истории русской культуры. В личной переписке П.И. Чайковского с К.Р. насчитывается свыше 30 писем с обеих сторон (31 со стороны Чайковского и 28 со стороны К.Р.). Они обсуждали крупнейших композиторов: В.А. Моцарта, Й. Гайдна, Л. Бетховена, Ф. Шуберта, Р. Вагнера, И. Брамса – и поэтов: Г.Р. Державина, А.Д. Кантемира, И.В. Гете, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Г. Гейне, Ф.И. Тютчева, А.А. Фета, А.К. Толстого, А.Н. Майкова. Чайковский высказывается о своих произведениях, об оперной специфике, о профессионализме. Так, Чайковский писал: «Моцарт, Бетховен, Шуберт, Мендельсон, Шуман сочиняли свои бессмертные творения совершенно так, как сапожник шьет свои сапоги, т. е. изо дня в день и, по большей части, по заказу. В результате выходило нечто колоссальное. Будь Глинкуа сапожник, а не барин – у него вместо двух (правда, превосходных) опер было бы их написано пятнадцать, да в придачу к ним штук 10 чудных симфоний. Я готов плакать от досады, когда думаю о том, что бы нам дал Глинка, родись он не в барской среде до эманципационного времени». А вот и некоторые важные воспоминания П.И. Чайковского о Великом князе: «В высших сферах, кроме благоволящих ко мне государя и государыни, у меня есть особенный, специальный покровитель, а именно Великий князь Константин Константинович. В это пребывание в Петербурге я нередко с ним виделся и бывал у него. Личность его необыкновенно обаятельна. Он талантливый поэт, и недавно под обозначением К.Р. вышел сборник его стихотворений, имеющий большой успех и расхваленный всеми газетными и журнальными рецензентами. Он также и музыкой занимается и написал несколько очень миленьких романсов. Жена его – очень симпатичная молодая женщина <...> Несмотря на всю мою застенчивость, особенно с людьми из высоких сфер, я чувствовал себя в среде этих симпатичнейших августейших особ совершенно свободно и в беседе с ними находил истинное удовольствие». Позднее Чайковский также писал о К.К. Романове: «Он не только талантлив и умен, но удивительно скромен, полон беззаветной преданности искусству и благородного честолюбия отличиться не по службе, что было так легко, а в художественной сфере. Он же и музыкант прекрасный – вообще редкостно симпатичная натура».

Особую страницу в жизни и творчестве Великого князя занимает пьеса на евангельский сюжет «Царь Иудейский». Авторские примечания к ней М.А. Булгаков использовал как материал для романа «Мастер и Маргарита». Хотя эта пьеса не была допущена Святейшим Синодом для постановки на театральной сцене крупнейших столичных театров, однако она заслуживает глубокого и пристального внимания со стороны тонкого ценителя русской христианской поэзии. В этом произведении звучит глубокая вера князя в истинность и действенность Воскресения Христова, которое преобразило навсегда весь этот бренный мир, дало человечеству дыхание жизни, залог творческого вдохновения во Христе:

Тебе, Воскресшему, благодаренье! 

(Пение слышно громче, продолжаясь и по падении занавеса.)

Занавес опускается как можно медленнее.

Павловск. На Святой. 6 апреля 1912 г.

Но особую, народную, любовь снискали стихи К.Р. «Умер бедняга в больнице военной». Песня в исполнении Надежды Плевицкой на музыку Якова Пригожего, записанная на граммофоне и разошедшаяся в виде грампластинки по самым отдаленным уголкам Российской империи (а затем русские эмигранты разнесли ее по всему миру), была популярной среди солдат Первой мировой войны.

Великий князь Константин Констан­тинович оставил потомкам не только переводы, ставшие образцами по работе с классическими произведениями, и соб­ственные поэтические творения, но и об­ширное эпистолярное наследие, а также дневник с ежедневными записями за период с 1870 по 1915 годы. Дневник Великого князя содержит подробное описание, практически, всех значимых событий как российской, так и европейской истории, в связи с чем вызывает стойкий интерес у специалистов и любителей отечественной истории и культуры.

Сын К.Р. князь Гавриил Константинович вспоминал: «Всю свою жизнь он вел дневник, который писал в тетрадях в желтых кожаных переплетах, и завещал напечатать его через девяносто лет после своей смерти». Дейст­вительно, в отдельном, седьмом пункте завещания Великого князя были оговорены условия хранения и публикации дневниковых записей: «Завещаю Императорской Академии наук: <...> 7) все собрание тетрадей моего дневника, которому быть хранимым неприкосновенно в библиотеке или в архиве академии. Ни ближайшим моим родным, ни посторонним не предоставляю права читать мой дневник в течение девяноста (90) лет по моей кончине. По прошествию этого срока, по усмотрению академии, но не иначе как с благосоизволения царствующего Государя Императора и с согласия старейшего из прямых моих потомков, дневник мой, частями или полностью, может быть напечатан».

С 1994 года началась публикация дневниковых записей Великого князя.

Великий князь был почетным членом различных обществ: Императорского общества поощрения художеств, любителей естествознания, антропологии и этнографии; действительным членом Императорского русского музыкального общества, почетным попечителем педагогических курсов при петербургских женских гимназиях, Московского общества испытателей природы, любителей русской словесности при Московском университете. Работал Константин Константинович в различных комиссиях по вопросам русской филологии, правописания, организовывал научные экспедиции, был председателем комиссии при Академии наук по градусному измерению на острове Шпицберген.

В 1884 году Великий князь Константин Константинович вступил в брак с принцессой Саксен-Альтенбургской, получившей при замужестве титул и имя великой княгини Елизаветы Маврикиевны (ее отчество – вариант имени отца, саксонского герцога Морица). От этого брака родилось девять детей: дочери Татьяна и Вера (еще одна, Наталия, умерла в младенчестве) и шесть сыновей: Иоанн, Гавриил, Константин, Олег, Игорь, Георгий. Однако брак не был счастливым по причине категорического отказа Великой княгини принимать Православие. Отсутствие духовного единства между супругами накладывало серьезный отпечаток на душе Великого князя. Он часто писал о своем глубоко переживаемом одиночестве. Именно оно заставляло искать поддержки и в молитве, и  частых визитах к великим православным святыням Российской Церкви. К.Р. был неоднократным гостем Оптиной пустыни и ее знаменитых старцев. В течение нескольких лет продолжалась переписка между прп. Амвросием Оптинским и К.Р., в которой благодатный старец наставлял на пути христианской жизни высокого представителя императорского дома.

Оптину пустынь. Может быть, какое-то предчувствие было и у К.Р. о грядущих для России бедах, так как он незадолго до своей женитьбы просился у государя императора Александра III в монастырь, но не получил согласия. Царь сказал ему: «Костя, если все мы уйдем в монастырь, кто же будет служить России?» Тогда в дневнике К.Р. появилась запись: «Я желал бы принять мученическую смерть»… Вероятно, и принял бы, как большинство Великих князей, как его родной брат (Дмитрий Константинович, расстрелянный в Петрограде в 1919 году в Петропавловской крепости), но К.Р. умер за два года до кровавого Октября 1917 года. Господь судил его сыновьям исполнить его желание…

Константин Константинович питал слабость к подмосковным «дворянским гнездам» и в 1903 году приобрел на берегу реки Руза имение Осташево, где когда-то тайно собирались декабристы. Он писал по этому поводу старшему сыну: «Мы с Мама очень тихо и приятно провели в Осташеве. Оно далеко превзошло ожидания Мама, к великой моей радости. И местность, и дом очень ей понравились, да и не ей одной – все в восторге от нового нашего имения». С тех пор Великий князь подолгу жил на берегах Рузы и растил здесь детей; однажды вся семья совершила путешествие по «золотому кольцу» вплоть до Романова-Борисоглебска и Углича.

Лето 1914 года Константин Константинович с женой и младшими детьми проводили в Германии, на родине жены, где их застало начало Первой мировой войны; они были задержаны и выдворены за пределы Германии. К.Р. вспоминал с грустью, если не глубоким потрясением, события начала войны с Германией. Он поражался тому, как два народа, которые были связаны и династическими браками, и историей, смогли из друзей так быстро превратиться во врагов. И это чувство странной враждебности прежде всего питала Германия: «Как это могло случиться, что народ, который породил Гейне, Шиллера, Гете, стал причиной неслыханной войны?» Новое тяжелейшее потрясение Великий князь испытал осенью 1914 года с гибелью сына князя Олега. Эти испытания подорвали и без того некрепкое здоровье великого князя. Он расценивал свою жизнь как христианин, видел во всех испытаниях Божественный промысел.

Когда креста нести нет мочи,
Когда тоски не побороть,
Мы к небесам возводим очи,
Творя молитву дни и ночи,
Чтобы помиловал Господь.
Но если вслед за огорченьем
Нам улыбнется счастье вновь,
Благодарим ли с умиленьем,
От всей души, всем помышленьем
Мы Божью милость и любовь?
10 июня 1899, Красное Село

Эти стихи в рукописном варианте бережно хранились в личном архиве государыни императрицы святой мученицы Александры Феодоровны. Для всей Царской семьи эти поэтические строки К.Р. были своего рода вдохновением на всем пути страшных испытаний, перенесенных перед расстрелом в Ипатьевском доме 5/17 июля 1917 года.

Великий князь Константин Константинович скончался 2/15 июня 1915 года в своем кабинете во дворце в Павловске в присутствии 9-летней дочери Веры и был отпет в дворцовой церкви. Он был последним из Романовых, умершим до революции и погребенным в великокняжеской усыпальнице Петропавловской крепости.

Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего Константина!

***
Меня бранят, когда жалею
Я причиняющих печаль
Мне бессердечностью своею;
Меня бранят, когда мне жаль
Того, кто в слабости невольной
Иль в заблужденьи согрешит…

Хоть и обидно мне, и больно,
Но пусть никто не говорит,
Что семя доброе бессильно
Взойти добром; что только зло
На ниве жатвою обильной
Нам в назидание взошло.

Больней внимать таким сужденьям,
Чем грусть и скорбь сносить от тех,
Кому мгновенным увлеченьем
Случится впасть в ничтожный грех.

Не все ль виновны мы во многом,
Не все ли братья во Христе?
Не все ли грешны перед Богом,
За нас распятым на кресте?

Мраморный дворец, 1 мая 1888

***
Не говори, что к небесам
Твоя молитва не доходна;
Верь, как душистый фимиам,
Она Создателю угодна.

Когда ты молишься, не трать
Излишних слов; но всей душою
Старайся с верой сознавать,
Что слышит Он, что Он с тобою.

Что для Него слова? – О чем,
Счастливый сердцем иль скорбящий,
Ты ни помыслил бы, – о том,
Ужель не ведает Всезрящий?

Любовь к Творцу в душе твоей
Горела б только неизменно,
Как пред иконою священной
Лампады теплится елей.