«Он берет тебя за руку, и все проблемы сразу решаются». Каким был отец Илий
Елена Кучеренко
– Чем мне запомнился отец Илий?.. Вот ты приходишь к нему с каким-то вопросом, с проблемой. А он берет тебя за руку, благословляет, и все вопросы в голове сразу разрешаются. Тебе сразу становится всё понятно, всё ясно, а главное – спокойно. Ты чувствуешь себя маленьким ребенком, который держит за руку папу... Как в детстве... Вот мы шли ночью или ранним утром с отцом из Козельска в Оптину пустынь. Темно, ветер, звуки разные, тени... Тебе чудится страшное... А берешь папу за руку, – и знаешь, что всё хорошо. И с отцом Илием всегда было такое же чувство. Всё хорошо!
Мы говорим с отцом Львом Шиповским. Батюшка служит в деревне, где у нас дом – недалеко от Оптиной пустыни. Несколько дней назад там, в скиту монастыря, отошел ко Господу схиархимандрит Илий (Ноздрин), духовник Патриарха и братии. И, как оказалось, близкий и родной человек для огромного количества людей: и монахов, и мирян.
* * *
К сожалению, я не смогла поехать на прощание с ним – дети. Но в Оптиной был мой муж. Он прислал видео. Час ночи... Море... море людей – в храме, где провожают батюшку, на территории монастыря и дальше, дальше за ворота... И машины, припаркованные вдоль дороги до поворота на Козельск. Это больше двух километров. А кто-то вообще оставил машину, где смог, и идет пешком. Снег, холод, накануне всё замело. Но люди идут. И это удивительно...
Столько людей на моей памяти, было только, наверное, когда в пандемию ушел иеродиакон Илиодор (Гайриянц)... Тогда тоже, несмотря даже на ковид, они шли и шли. Море людей...
Мне тогда запомнилась одна фотография, которую я увидела в интернете. У гроба отца Илиодора стоял отец Илий. И подпись: «Духовный отец провожает ко Господу духовного сына». Это было очень трогательно... А теперь к Нему ушел и отец Илий... Очень хочется, чтобы они там встретились.
Кстати, сама я с отцом Илием ни разу даже не говорила. Он и благословлял-то меня всего однажды – года два назад.
Я тогда была в Оптиной, шла вечерняя служба. Мы с девчонками стояли на улице. Между Казанским и Введенским храмами. Кто в Оптиной бывал – знает. И тут все куда-то колыхнулись, зашептались, начали теснить друг друга. Подъехал автомобиль, и оттуда вынесли (действительно – вынесли) отца Илия...
Каким-то странным образом мы оказались прямо перед ним. И батюшка нас благословил. Как-то очень тихо, кротко, смиренно, с улыбкой. Меня это тогда в нем поразило – вот эта кротость. Он был уже очень пожилой, маленький, худенький. Уже даже прозрачный, как мотылек. Дунешь – и улетит. Монахи его практически несли сквозь толпу под руки, а он так смиренно это все претерпевал...
Мне он тогда знаете, кого напомнил... Кузнечика Богомола из детской книжки монаха Лазаря (Афанасьева) «Удивительные приключения маленького Ежика». Кузнечик Богомол вместе с отцом Илием (о нем там тоже написано) приехал с Афона в окрестности Оптиной. Кстати, из этой книжки я о нем впервые когда -то и узнала. Только думала, что он вымышленный...
Сейчас пишу, и вспоминаю, что у меня с отцом Илием все же связана история. Еще до того благословения у меня в жизни был очень непростой в духовном плане период. Лет десять назад... Я тогда была в Оптиной, хотела с ним поговорить, но то ли не смогла попасть, то ли его там не было. Уже не помню. Но помню, что я стояла очень расстроенная и роптала по этому поводу.
И тут рядом со мной сам собой материализовался какой-то незнакомый мужчина. Большой, бородатый и очень веселый. Он спросил, как меня зовут, отчего я такая грустная... Я почему-то рассказала.
– Ищи бумагу – пиши, я передам, – сказал он мне.
Я сначала не поверила, но тетушки рядом зашептали:
– Пиши-пиши, это Георгий, помощник отца Илия...
Вот такая история... И Георгия, кстати, уже нет на этом свете... Точнее – монаха Тихона: через какое-то время после того нашего знакомства он был пострижен. И сейчас понимаю – и монаха Лазаря тоже ведь нет… Пусть они все Там встретятся...
И если у меня, которая с батюшкой ни разу не говорила, теплые воспоминания и грусть расставания с кем-то родным, представляете, что чувствуют те, кто был рядом с ним...
* * *
– Очень сложно оценить значение отца Илия в моей жизни, – говорил мне дальше отец Лев... – Как нам сложно оценить, например, родителей. Мы привыкли к тому, что они всегда рядом. В садик нас водят, в школу. Это всё само собой разумеется. Мы не думаем о бессонных ночах, которые они провели у наших кроватей, об их слезах, когда мы бедокурили. Мы даже уверены, что это мы такие умные и всего достигли сами... И с отцом Илием так. С самого раннего детства я знал, что он есть, что он рядом. В доме у нас везде висели его фотографии. Вот он старый, вот он молодой. Они всегда были у меня перед глазами. Да и дом наш отец Илий освящал. Наклеек в виде крестов тогда не было, а была такая гуашь в тюбиках. До сих пор помню – он ее выдавливал, смешивал и получалась черная краска. И он своей рукой эти крестики у нас рисовал. И это было абсолютно естественно. Мы же с братом все детство провели в Оптиной, с монахами.
У отца Льва есть брат-близнец. Он тоже священник – отец Макарий. Служит на Урале. Они младшие в многодетной семье. И, действительно, всё детство провели в монастыре, в скиту. Впитали этот дух.
– Я часто ходил к отцу Илию на исповедь, – продолжал отец Лев. – Великим постом он исповедовал во Введенском храме. Очередей к нему не было. Всё тихо, спокойно. Мы и не разделяли, мальчишками, – вот это отец Илий, то – отец Антоний, отец Тихон... Конечно, он был более известный. Но опять же, как родители для детей – что-то само собой разумеющееся. Так же мы и отца Илия воспринимали. Он для нас был не какой-то мифический, а близкий, заботливый. Знал, как нас зовут, всегда узнавал: «А, Лев... А... Макарий...» Когда мы подросли, сказал, что одному из нас хорошо бы в монахи, а другому – в белое духовенство. Спрашивал при встрече: «Ну что? Монашество? Монашество?» – «Не, я жениться хочу». – «Ну, помоги, Господи!» Вообще, если задуматься, каждый серьезной выбор я делал с его благословения. И поступление в семинарию, и выбор священнического пути... Один из самых тяжелых вопросов разрешился тоже благодаря ему. Это касалось моего отца. Находясь в больнице, отец оказался в палате с одним монахом, который стал «епископом» какой-то катакомбной церкви. И говорит: «Давай к нам!» И мой отец вдруг принимает этот «постриг», «рукополагается...» Представляете, что это было для меня?! У меня же вся жизнь в Церкви. Мне было очень сложно это принять. И непонятно, как относиться – как к раскольнику? Помогать – не помогать? Перевозить его к себе? Я подошел с этим к отцу Илию: «Да-да, помогай, молись...» Примирил меня с этой ситуацией...
Что еще... Вот я приезжаю, задаю ему вопрос про рукоположение. Он: «Да-да…» Благословляет, берет за руку. И в этот момент у тебя последние сомнения отпадают. Ты понимаешь, что – да, это твой путь. Пусть тебя куда угодно пошлют, в любую глушь – это твое! Батюшка Илий благословил. Ощущение абсолютного спокойствия, уверенности, радости. И так было всегда. Ощущение благодати, исходящей от человека.
Как-то с братом были в скиту, а отец Илий как раз служил. В алтаре, в темноте он стоял один у престола, а мы – рядом. И больше никого. И вот он помолился, я беру у него благословение, и он берет за руку. И вроде напротив тебя стоит старый старичок, который мало ест, которого вот-вот ветер подхватит и унесет… Но ты ощущаешь от него такую колоссальную силу, которой нет даже у физически крепкого человека. И этим он всегда поражал. И встречи с ним запоминаются именно этим ощущением силы духа человека, вопреки его физическому состоянию, возрасту, немощи. И эта его любовь... Теплые глаза, которые смотрят на тебя и улыбаются. И в этот момент тебе абсолютно все равно, что произойдет. Даже если рядом взорвется бомба, тебе абсолютно не страшно умереть рядом с таким человеком.
* * *
Отец Лев говорит, что батюшка был для него не только примером молитвенника, священнического служения, но и примером отношения к людям.
– Сколько священников, и обычных мирян, он сохранил в девяностые годы от разорения, от голода, холода! Сколько построил школ, больниц, приютов... Он благословил строить детский приют в Прысках. Нашлись люди, которые дали на это деньги. Несмотря на монашеский путь, он занимал активную гражданскую позицию, насаждая православие как благо для страны и лично для каждого человека. Занимался просветительской деятельностью. Были даже такие «багажники». Это дополнительная машина, которая ездила в кортеже отца Илия – с книгами. И он их раздавал... Он учил молиться за президента. Ведь от его решения зависит многое. А решение президента зависит от наших молитв...
Вот таким запомнился отец Илий отцу Льву. Он мне потом еще говорил, что это какие-то обычные, не «сверхъестественные» истории, как у других. А мне кажется, что они очень-очень важные и очень теплые. И многие, кстати, говорят, что вот это чувство радости и спокойствия рядом с отцом Илием – это главное...
* * *
Но есть у отца Льва и «сверхъестественная» история. Только она не его лично касается, а одного их с братом знакомого.
Когда-то этот человек служил в армии, в части, которая находится рядом с Зосимовой пустынью. А после армии его пригласили туда, где он служил, работать, заниматься хозяйством.
– Еще раньше он закончил в Калуге какой-то профильный колледж, «Рога и копыта» его все называли, – рассказывал отец Лев. – Был он тогда человеком молоцерковным. Вышел покурить и встречает какого-то монаха. «Где источник преподобного Зосимы? – спросил монах. «Под горой». – «Ой, какая гора большая! Не поможешь?» – «Не вопрос». Спустил он монаха к источнику, тот окунулся, умылся, попил... «Поможешь дойти обратно?» – «Помогу».
Ну и пошли они. Монах начал парня о его жизни расспрашивать, о планах:
– Чего думаешь делать?
– Да не знаю, может, в монастырь.
– Не-не, тебе жениться надо. Дети красивые будут.
– Ой, да зачем оно мне надо? Мне и так хорошо. Да и на ком мне жениться?
– На Марии и женись.
Парень опешил, ушам своим не поверил. Мария – это девушка, с которой он восемь лет встречался, но жениться как-то не спешил.А тут человек впервые видит его и имя его девушки, оказывается, знает...
– Ну, давай, ручки сложи, я благословлю, – сказал монах. – Тебя как звать? –– Даниил...
– А меня отец Илий...
Вот такая история... Даниил благословение выполнил. Женился на Марии. Дети у них родились. Живут на Урале, недалеко от брата отца Льва – отца Макария. Мужчина этот хозяйство там развернул. Очень крутой сыровар. О нем даже в «Нью-Йорк Таймс» статья выходила...
* * *
Потом уже от мужа я узнала, что у отца Льва еще есть истории про батюшку Илия. Он ему рассказывал. Мне, наверное, забыл. Опять созвонились...
– Да, конечно, сейчас расскажу, – начал батюшка. – Я как раз сейчас связался с тем человеком, уточнил всякие подробности.
Обе истории о мужчине, который еще с девяностых годов был духовным чадом отца Илия.
– Еще когда вокруг батюшки не было большого ажиотажа, он часто ездил к нему, исповедовался и очень тесно с ним общался, – рассказывал отец Лев. – И однажды отец Илий позвонил ему и сказал: «Давай, приезжай. Будем венчать тебя с твоей невестой в Крыму в Ливадийском дворце!»
Сели они все в машину, и оказалось, что дворники вообще не работают. А это был конец января. На дороге – снег с грязью, всё это летит в лобовое стекло. С неба еще падает. А ехать больше полутора тысяч километров. Мужчина этот засомневался: «Как ехать-то? Надо разворачиваться».
Но потом решил, что раз отец Илий благословил, то ехать надо.
– И потом он говорил, что за все полторы тысячи километров ему ни разу не потребовались дворники, – рассказывал отец Лев. – Вот так действует благословение отца Илия.
А вторая история – о самолете. Однажды этому духовному чаду отца Илия нужно было лететь по делам. Купил он билет на самолет и уже ехал в аэропорт.
– И тут звонит ему батюшка и говорит: «Приезжай, нужно привезти церковную утварь». То ли подсвечники, то ли еще что-то. Тогда там недалеко строили храм как раз. «Заезжай в магазин, купи и вези сюда» – «Батюшка, как так... У меня билеты, самолет...» – «Нет, давай – покупай и привози». Ну, раз батюшка благословил, тот поехал – купил. Приезжает... И уже по приезде узнает, что самолет его разбился. И таких историй у него, как он говорит, – великое множество. Когда, например, решили они бизнесом заняться. Всё уже договорено, приезжает к батюшке. Больше даже по привычке. «Благословите!» – «Нет!» – «Как нет?!? Всё же хорошо! Классная тема! Люди проверенные! Стопроцентный успех!» –«Нет!» Он не послушался. И до сих пор проблемы с тем бизнесом разгребает.
А эту историю я сама от ее героев слышала. Меня с ними отец Лев познакомил. Многодетная семья, живет в Калужской области. И младшая дочь у них – с синдромом Дауна.
У девочки какой-то тяжелейший порок сердца. Очень низкая сатурация. Сделали ей уже больше десяти операций. Для того чтобы подойти к главной – которая могла бы сделать эту сатурацию выше. И когда они к этому главному этапу подошли, куда бы ни обращались, ни одна больница не хотела браться. Потому что там сердце все резано-перерезано. Говорили, что шансов ребенку выжить – мизер. Успешная операция в такой ситуации – это из разряда чудес. И давали девочке очень малый срок жизни.
Конечно, они были в отчаянии. Но в это же время попали к отцу Илию:
– Батюшка! Так и так... Что делать?
– Как Бог даст, так и будет. Бог даст, будет всё хорошо.
При этом, они рассказывали, он это говорил медленно, было видно, что параллельно молится. Они спрашивают, он молчит, молчит, потом отвечает.
Вернулись они от отца Илия. Проверяют сатурацию, а она – нормальная. Врачи потом удивлялись – как так?
Потом они в Москву поехали. Там тоже все в шоке были. По документам с сердцем одно. Оно и работать не должно. А работает, и неплохо!
* * *
В тот день, когда отец Илий почил, мне написала одна моя знакомая. Ее тоже зовут Елена:
– Только сейчас прочитала, что вчера вечером ушел старец Илий. Какая потеря для нас! Вся жизнь была так или иначе с ним связана.
Оказалось, что Елена знакома с отцом Илием с 2007 года. Сама она – из Орла, и батюшка, как известно, тоже из тех мест.
– Когда я писала кандидатскую диссертацию и у меня было много свободного времени, я часто ездила туда, куда он приезжал, – в Орел. В каком храме он служит, и мы тоже туда, – вспоминала она. – Потом я открывала своей медицинский центр, ездила к нему домой, и он меня благословлял. А в 2008 году начался кризис, это было на третьем месяце нашей работы. И так получилось, что у нас совсем не было денег, чтобы платить зарплату сотрудникам. Катастрофа! И тут ко мне приходит наш орловский священник, с которым мы часто ездили к батюшке, отец Василий, и говорит: «Тебе отец Илий кое-что передал». И дает что-то завернутое в бумажку из тетрадки. Открываю, а там – деньги! Ровно столько, сколько нужно было на зарплаты сотрудникам. Все были так поражены: и врачи, и бухгалтерия, и психологи, и фармацевты. И я сама. Потому что я к нему с этой просьбой не обращалась. Ему, оказывается, кто-то дал эти деньги, а отец Василий в это время был там. И отец Илий говорит ему: «На, передай Елене. Ей сейчас очень нужно». Мне, правда, очень было нужно. Даже занять не у кого было, большие кредиты в Сбербанке, а родители мои уже умерли. Так что – никого...
А как-то мы приехали к батюшке домой в Становой Колодезь. Я тогда очень хотела в Москву. И говорю: «Батюшка, я так хочу закрыть центр и переехать!» А он: «Зачем тебе в Москву?» – «У меня там сын» – «И сама не езжай и сына забирай». Я тогда не послушала его, поехала, и через три года так получилось, что и я вернулась, и сын вернулся. Я потом все время вспоминала, как он это говорил... Хотя сейчас прошло время, мы живем в Москве... У меня много теплых воспоминаний. Батюшка благословлял моих внуков... Или сядет, возьмет за руку: «Леночка, Аленушка...» Народу много, отовсюду съедутся, а он сидит и так спокойно мне говорит: «Ну, ничего, ничего. Бог всё устраивает. Всё уладится». Он никогда никуда не спешил. Возьмет руку и гладит, гладит… Ощущение теперь, как будто ты осиротел, родной человек ушел.
* * *
А эту историю мне рассказала тоже Елена, только другая. У нее сын с синдромом Дауна, на этой почве мы и познакомились. И она уже много прекрасных историй мне подарила.
– Это было около пятнадцати лет назад, – начала она. – У моей близкой подруги –ее тоже Леной звали – обнаружили онкологическое заболевание. А она одна воспитывала ребенка. Девочке на тот момент было лет восемь... Прогнозы были неутешительные, рак стремительно развивался. Ленка всегда была очень добрая, очень отзывчивая. В нашем окружении, наверное, добрее, честнее и порядочнее никого не было. При этом у нее была очень тяжелая жизнь. Мама ее – сама как ребенок. А она – молодец: закончила Бауманку, самостоятельно освоила бухгалтерский учет. Потом вот девочку родила. Только человек, с которым она долгое время жила и от которого родила, ничего ей не предлагал в плане замужества. Потом вообще ушел, женился, и там появился еще ребенок. Лена очень переживала. И я так подозреваю, что на фоне всех сильных переживаний и развился рак.
При этом, о своей возможной смерти она говорила как-то спокойно. И очень терпеливо переносила болезнь – ну рак и рак. Больше ее волновало, как будет без нее дочь, потому что на бабушку положиться было нельзя. И она очень просила у Бога как-то всё устроить. Чтобы уйти, когда все будут к этому подготовлены.
– И куда мы с ней только ни ездили, – рассказывала моя знакомая. – По святым местам, по разным батюшкам. А еще одна моя подруга пела тогда в Переделкине – на службах. Она нам сказала, что там принимает отец Илий, и хорошо бы им к нему приехать.
Эта певчая узнала, когда будет батюшка, когда можно с ним поговорить, и в итоге позвонила:
– Приезжайте, завтра он на службе. Только вы должны быть к одиннадцати часам!
– Лена водила машину, – рассказывала моя знакомая. – Мы в нее погрузились и поехали. И на МКАДе попали в аварию. Нам сносит зеркало, бок в машине... Мы оформляем эту аварию, едем куда-то в другое место… кружили-кружили… Она говорит: «Как же я без зеркала?» – «Ну, давай разворачиваться».– «Нет, надо ехать к отцу Илию». – «Ты понимаешь, что мы можем приехать и ничего не добиться, потому что времени уже час, а нам нужно было к одиннадцати?» – «Надо ехать». В общем, мы кое-как на этой машине без зеркала добрались до Переделкина. Припарковались... Заходим – ни единой души. Даже следов нет. Зима, всё замело... Ну что, зашли в храм, поставили свечи... Я говорю: «Лен, вот так, поехали обратно». Идем, расстроенные, по дорожке к машине. И тут перед нами просто вырастает отец Илий. Совершенно один. И говорит нам: «Ой, девочки... Ну, пойдемте в храм, разговаривать будем». (Хотя мне потом сказали: «Не мог отец Илий быть один!»)
С Леной, у которой был рак, отец Илий говорил минут сорок. А потом обратился к моей уже Лене: «А у тебя какие проблемы?»
– Я вообще поехала за компанию просто, – вспоминала она. «Да нет проблем, – говорю. – Я одна ребенка воспитываю (не с синдромом, о старшем речь), мама, сестра помогают. Слово за слово – рассказала ему свою жизнь... «Ну ничего, ничего, – сказал он мне. – Тебе нужно замуж выходить, детей рожать. Сколько мир будет стоять, столько нужно, чтобы люди семьи создавали, рожали». Несколько советов дал. И такое спокойствие наступило... Достал свой красный блокнотик, записал: «Девчонки, я буду за вас молиться».
Там был еще мужчина, отец Илий его тоже выслушал... А потом прибежали люди, которые ему, видимо, помогали: «Батюшка, Вы здесь, а мы Вас потеряли!..» Я до сих пор в подробностях помню эту нашу встречу: в чем он был одет, валенки, как снежок шел... Настоящее чудо... И потом пошли чудеса. Вот правда – чудо за чудом. У Лены была очень сильная гормональная раковая опухоль, ей нужно было дорогостоящее лечение. А медикаментов было мало, не было элементарного. Исследования – это или огромные деньги, или очереди длиннющиее. А после разговора с отцом Илием она приезжает в онкоцентр, чтобы квоту оформить, выходит врач: «Есть здесь такая-то?» – «Да, это я». – «Пройдемте, я вам квоту сам оформил, получите лекарство». А до этого она все пороги оббила – без толку... Приезжает в другое место, ей говорят: « Ой, это вы... Пройдите к такому-то врачу, он вам исследование назначит»... Она приходит к врачу: «Когда приезжать?» – «А не надо приезжать. Я вас сейчас записал. Идите, вам всё сделают». ...И она каждый день звонила мне, плакала и говорила: «Такое впечатление, что все двери передо мной открыты. Куда я ни пойду, что я ни попрошу, всё делается!»
В тот момент, когда они попали к отцу Илию, врачи давали женщине срок жизни меньше трех месяцев. У нее уже были множественные метастазы.
– А она прожила год, потом второй, потом третий, – рассказывала моя знакомая. – Очень переживала за дочку, и ушла, когда той было уже тринадцать. И к своему уходу она ее очень хорошо подготовила. Девочка могла планировать финансы, могла себе постирать-погладить, приготовить поесть... Господь дал ей эти годы, чтобы она успела. И все эти три года она понимала, что за нее молятся. «Даже когда у меня было очень сильное уныние, я закрывала глаза и понимала, что батюшка Илий за меня молится, – говорила она. – Я не знаю, как это объяснить. Но я сама когда за него молюсь, у меня тепло и свет в душе».
Получилось так, что ей предложили экспериментальное лекарство: «Консервируем очаги, и ты будешь жить и жить». Она поехала к батюшке: «Так и так. Мне предлагают экспериментальное лекарство». – «Нет- нет. Ты без него дольше проживешь. Не надо тебе это». Она не вступила в эту программу. И я считаю, что Господь ее уберег. Она каждый день жила с чувством, что батюшка за нее молится. И со спокойным более-менее сердцем. Хотя отец Илий не обещал ей, что она будет жить. Или что она исцелится. Он ей говорил: «Ты же понимаешь, что Господь милостив. Сколько даст времени, столько и будет».
И, знаешь, что еще... Такие метастазы, как у нее, предполагали сильные боли. Я знаю людей с таким же процессом, они умирали в жутких мучениях. У Лены не было болей совсем. И это по молитвам батюшки Илия... А дочка... закончила институт, работает на хорошей должности, досматривает бабушку... Вот так.
* * *
А вторая подруга этой моей знакомой, которая пела в Переделкино, очень хотела замуж. Подходила все время к отцу Илию:
– Батюшка, я так хочу замуж, я так хочу замуж...
А он ей то конфетку, то цветочек:
– На всё Божья воля. Выйдешь замуж – хорошо, не выйдешь – еще лучше.
Замуж она не вышла.
– Еще один раз я его видела в Оптиной пустыни, – рассказывала моя знакомая. – Приехали, стояли, он нас всех благословил. С нами была девчонка. Он ее отозвал: «А тебе надо быть монахиней». Она расстроилась: «Надо же, как батюшка сказал! Я не хочу быть монахиней!» Но она так замуж и не вышла... Жизнь большая, может еще найдет свой настоящий путь... Что еще... Печально, что отец Илий ушел. Но это светлая печаль. Царство ему Небесное и вечная память. Иногда одна встреча с человеком переворачивает жизнь. Она дает силы жить дальше. Он мне сказал какие-то вещи, которые мне важны, и я ими дальше живу.
* * *
... Вот такие удивительные истории мне рассказали... А сколько их еще... Не просто же так шли и шли люди весь день и всю ночь – проститься с отцом Илием.
Конечно, начали раздаваться откуда-то из параллельного мира голоса, которые говорили всякие гадости. И напрямую, и завуалированно. Даже удивительно... Как бы вы ни относились к человеку, все же уважение к смерти – это, по-моему, само собой разумеется. Но Бог им судья...
А я пересматривала и пересматривала кадры с прощания с батюшкой. И подумала тогда, что можно сыграть что угодно – благочестие, смирение, добродетель... Но нельзя сыграть благодать, нельзя сыграть дух. И эту благодать чувствует наш народ. Поэтому люди ехали проститься со всех концов страны... Это не означает обожествление, нет, конечно. Но мне кажется, что через таких людей, как отец Илий, с нами говорит Бог.
Муж рассказывал потом, что когда он подошел ко гробу и приложился к руке батюшки, она была не мертвая, она была как будто живая. И это многие отмечали... Верю, что этой рукой батюшка будет благословлять нас. Оттуда...
* * *
И, знаете, что еще интересно... Та книга про Ежика и кузнечика Богомола, из которой я впервые узнала об отце Илии... Мы же читали ее всем нашим дочкам. И не по одному разу... И вот я решила, что и Маша доросла – младшая, у которой синдром Дауна. Взяла эту книгу и начала ей читать по вечерам. Ей очень понравилось. Это было где-то за неделю до ухода отца Илия. Так она тоже о нем узнала... И сейчас мы дочитываем. Вроде бы мелочь, но мне кажется, что и это не случайно. Всё не случайно.
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
