Исцеление по молитве
Недаром говорится в Евангелии: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (Мф. 7, 7). В новом отрывке из воспоминаний Михаила Ивановича Макарова, звонаря и прихожанина Данилова монастыря, рассказывается о поистине чудесных исцелениях, которые случились по горячей молитве. Подробнее познакомиться с книгой воспоминаний Михаила Макарова «Исцеления и цельбы» вы можете в сборнике «Больным и здоровым. В поддержку и утешение», который опубликован в издательстве «Даниловский благовестник».
«Да не сокрыт будет источник благодатных врачеваний всем требующим...»
(Кондак 7 акафиста Пресвятой Богородице перед Ея чудотворной иконой «Всех скорбящих Радость»)
«Из Кутафьей услышала»
Девочка Аллочка была безнадежно больна. Врачи единогласно решили, что она не выздоровеет. Мать девочки Лидия Васильевна была в отчаянии. Для нее больничные посещения дочки были сплошным сердечным мучением. Надо было воодушевлять больную, но на воодушевление не хватало никаких сил. Особенно когда приходилось говорить дочке, что она поправится. Однажды в таком тягостном состоянии Лидии Васильевне пришел на память давний разговор у ее знакомых, когда Аллочка была весела и здорова.
Разговор зашел о Московском Кремле. Кто-то из гостей сказал:
«Кремль – это не только наш правительственный центр. Это наша русская православная святыня, несмотря на то, что соборы бездействуют и превращены в музеи. Нам, верующим, когда мы бываем в этих соборах, надо молиться. Просить о том, чтобы Господь вернул нам эти соборы для молитвы, молиться о наших нуждах и печалях. Особенно перед Владимирской иконой Божией Матери. И если наша молитва будет горяча, искренна, от души, Матерь Божия услышит ее и даст нам «вся полезная и благая»: то, что нам действительно нужно».
Тяжело скорбя о дочке, Лидия Васильевна вспомнила этот разговор и решила пойти в Кремль, помолиться об исцелении девочки. В Кремль Лидию Васильевну не пустили – был санитарный день. Расстроенная неудачей, она с глубокой горечью подумала: «Божия Матерь не допускает меня к Себе – я недостойна».
С чувством этого недостоинства и со слабой надеждой она все-таки остановилась в башне перед мостом, ведущим к Троицким воротам Кремля, и стала мысленно усердно молиться. На другой день, как обычно, она пошла к дочке в больницу. Дочка радостная сидела на постели.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Лидия Васильевна.
– Хорошо, – ответила Аллочка, – я совсем здорова.
– Как здорова?
– А так – совсем здорова. Я, мамочка, сегодня видела сон. Ко мне пришла светлая Тетя и сказала: «Аллочка, будь здорова. И передай маме, что Я ее и из Кутафьей услышала».
Обрадованная Лидия Васильевна стала спрашивать лечащего врача, что произошло с дочкой. Врач, обследовав больную, недоумевала, что с ней случилось. Безнадежно больная девочка была абсолютно здорова. Не доверяя себе, врач позвала для консультации других врачей и заведующего отделением. Они всесторонне осмотрели девочку и были потрясены совершенно непонятной неожиданностью: Аллочка была здорова. Радости Лидии Васильевны не было конца. Она горячо благодарила Божию Матерь за исцеление дочки. Окрыленная, не чувствуя под собою ног, она побежала домой и рассказала обо всем происшедшем мужу и о том, что ей непонятны слова «из Кутафьей услышала».
– Что ж тут непонятного? Кутафья – это название башни перед Троицкими воротами, где ты молилась о помощи Аллочке, – ответил муж. Аллочку вскоре выписали из больницы. Прошли годы. Аллочка, теперь Алла Львовна, живет благополучно, и у нее уже сын-школьник Юра.
* * *
Случай из практики
Медицинская сестра Тамара Григорьевна Шевцова, уехавшая недавно за границу, рассказала нам однажды о необыкновенном случае в ее практике. Она работала тогда в больнице где-то на Таганке. К моему крайнему сожалению, я не помню сейчас ни номера этой больницы, ни фамилий больной и профессора, о которых пойдет речь.
Профессор вскрыл живот больной и увидел, что раковые метастазы пошли повсюду. Оперировать больную было бесполезно. Больная безнадежна. Зашили. Выдержали в больнице до заживания раны и выписали.
При выписке больная сказала профессору:
– Доктор, я теперь, конечно, здорова.
– Да, немножко подлечитесь дома и выздоровеете, – успокаивающе ответил профессор.
Прошло четыре года. В больницу поступает больная с аппендицитом. Каково же было удивление Шевцовой, когда она узнала ту женщину, которая была выписана из больницы в безнадежном состоянии. Фамилия тоже сошлась. Тамара Григорьевна просто не верила своим глазам.
– Вы оперировались у нас?
– Да, четыре года назад.
– А как вы себя чувствуете?
– Очень хорошо, если бы теперь не аппендикс.
Тамара Григорьевна начала подробно расспрашивать больную, как она чувствовала себя перед той операцией и после нее. Вот что поведала эта женщина.
– Перед операцией я чувствовала себя очень плохо. Постоянные боли в животе, рвота, отсутствие аппетита. Я очень похудела и ослабла. С надеждой молилась я Божией Матери о помощи. Вот, положили меня на операционный стол, сделали укол, и я исчезла. Потом вижу себя издали на операционном столе, профессор и ассистенты хлопочут надо мною. Мне захотелось выйти в коридор. В коридоре вижу идущую навстречу мне Божию Матерь. «Я услышала твои молитвы. Ты будешь здорова», – сказала мне Божия Матерь. И я опять исчезла. После операции я почувствовала себя совсем по-другому. Я ожила. С меня свалилась тяжесть болезни.
Тамара Григорьевна доложила об услышанном от больной профессору. Он отнесся к этому с большим недоверием и сказал:
– Вот буду оперировать, посмотрю.
Успешно окончив операцию, профессор, бледный, подошел к окну и... перекрестился.
* * *
Надо ехать к «Скорбящей»!
Непослушание приводит к плохим последствиям. Это прописное правило известно всем детям и взрослым, однако далеко не все его выполняют.
Не выполнял его и мой сын Владимир, шестнадцатилетний мальчик, страстный рыболов. Застав его однажды в пионерском лагере стоящим с удочкой по пояс в холодной Москве-реке, я ему строго сказал, что этого делать не следует – можно сильно простудиться. Но он, как выяснилось позже, пренебрег моим наказом и в результате очень опасно заболел. В тяжелом состоянии он был отправлен в Боткинскую больницу, где его лечили опытные врачи под наблюдением профессора Вотчела.
Лечение не было успешным. По выходе из больницы у него продолжались тяжелые сердечные приступы. Тот же результат получился и после лечения в Институте ревматологии, где его лечили под наблюдением известного ревматолога Нестерова. Врачи сказали, что даже при улучшении состояния ему обеспечен пожизненный порок сердца. Сын был освобожден «по чистой» от службы в армии.
Можно представить, какая это была скорбь для нас, его родителей. Мы долго и неотступно молились перед иконой Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в храме Преображения на Большой Ордынке. И хотя наши молитвы, казалось, были безрезультатны, мы не теряли надежды на помощь Божией Матери и продолжали еще горячее, еще неотступнее молиться. Наша молитва не была посрамлена. Владычица сжалилась над нами.
8 ноября 1961 года сын, как обычно, лежал и жаловался на сердце. Жена вышла ненадолго к соседям, а я собирался идти в храм к обедне к «Скорбящей», так как это был третий день празднования в честь Ее иконы и хотелось опять пойти помолиться.
Вдруг сын сказал:
– Папа, открой форточку, душно.
Я полез открывать форточку, которая была высоко. Открыв форточку, я оступился, сорвался со стула и упал на пол на руку, почувствовав невыносимую боль в руке, мгновенно распухшей.
Сын в испуге соскочил с дивана.
– Папа, что с тобой?
Боль в руке была ужасная, я не мог встать. Сын помог мне подняться. Я в изнеможении лег на кровать отдохнуть.
– Надо ехать к Склифосовскому, у тебя, наверное, перелом, – сказал сын и стал одеваться. – Я тебя провожу.
– Тебе же нельзя подниматься с постели! Что ты делаешь?! Ложись немедленно! – прокричал я.
Но сын меня не слушал. Оделся, помог мне надеть кое-как пальто и сказал твердым голосом, не терпящим возражения:
– Едем!
В Институте им. Склифосовского перелом подтвердился. Мне наложили гипс. Боль утихла.
– Я провожу тебя домой и сразу поеду к «Скорбящей», – сказал я.
– Поезжай к «Скорбящей», – ответил сын, – а я сам поеду домой. Со мной ничего не случится. Привез же я тебя сюда.
Возражать было бесполезно. Сын настаивал, чтобы я немедленно ехал в храм благодарить Пречистую, так как он чувствовал себя хорошо.
На другой день, 9 ноября, я повез сына в Институт ревматологии, так как перед праздниками на этот день нам дали путевку для повторного лечения сына.
Приезжаем в приемное отделение. Сына осматривает врач, лечивший его ранее. Удивленно пожимает плечами, напевая себе под нос какой-то мотив. Звонит по телефону, просит спуститься в приемное отделение двух других врачей. Те, в свою очередь, осматривают сына, пожимают плечами, переглядываются, расспрашивают наперебой сына о самочувствии. Снимают электрокардиограмму, опять осматривают. Лечащий врач говорит:
– Пусть он побудет пока дома. Сейчас у него вполне нормальное сердце.
Когда мы вышли из института, сын сказал мне:
– Надо немедленно ехать к «Скорбящей», благодарить за исцеление.
– Сейчас два часа дня, – ответил я ему, – храм закрыт. Поедем к святителю Алексию, мы ведь тоже просили его молитв об исцелении.
Мы поехали в Богоявленский собор, приложились к мощам святителя Алексия и благодарили его за оказанную нам помощь. Само собой разумеется, что мы были потом с горячим благодарением у «Скорбящей». Я и жена каждый раз, когда бываем у «Скорбящей», благодарим Пресвятую Богородицу за Ее милости к нам, грешным. Они не ограничились исцелением сына.
В самом конце 1961 года я стал страдать непроходимостью пищевода. Пища застревала с большой болью где-то в середине пищевода, хотя и проглатывалась мелкими, хорошо разжеванными кусочками. Есть хотелось, но есть было почти невозможно. На меня нашла тоска. В таком удрученном настроении я пошел в Рождественский сочельник утром к «Скорбящей», чтобы помолиться о помощи. Становлюсь на левый клирос для пения. Из алтаря выходит иподиакон Геннадий (теперь он протодиакон), идет прямо ко мне и говорит:
– Идемте со мной, сейчас облачитесь в стихарь и будете прислуживать: у нас не вышел один иподиакон.
Я облачился. Мне дали нести архиерейский омофор во время аллилуария. Когда я нес омофор и после, когда стоял с ним в алтаре при чтении Евангелия, я чувствовал себя как на небе – бесплотно.
Возвратясь домой, я с опаской, как всегда в последние дни, приступил к еде. Пища проходила свободно. Никакой боли и стеснения, как будто со мной ничего до этого не было. Я ликовал и со слезами благодарил нашу Заступницу.
В последующем в разные годы у меня дважды повторялась такая же непроходимость пищевода, и каждый раз я получал исцеление после усердной, горячей молитвы перед иконой «Всех скорбящих Радость» на Ордынке.
У нас сложилась традиция: обязательно посещать Скорбященский храм в дни празднования 5, 6, 7, 8 ноября в честь первого исцеления от иконы Богоматери тяжко болящей Евфимии триста лет назад и еще, и еще раз благодарить Владычицу за исцеления наших болезней.
Сыну сейчас пятьдесят лет. Лет пять назад он свободно и безболезненно поднимал до девяноста килограммов. Как-то раз его вызвали на медицинское переосвидетельствование. После всестороннего обследования врач-кардиолог сказал:
– Я не верю, что у вас был ревмокардит. Это какая-то ошибка.
Мы-то знаем, что это за «ошибка», и снова, и снова благодарим Пречистую Богоматерь. И никогда не умолчим говорить об этом.
