Чистый воздух
Юлия Кулакова
– Давай приезжай, – решительно сказала Светка.
Она вообще всегда так теперь говорила, решительно. Лихо управляла пусть небольшим, но все же бизнесом, привыкла к такому тону. А Лариса еще не привыкла: общение они, подруги детства, восстановили только недавно.
По окончании школы они долго не виделись. Потом, через несколько лет, Светка однажды позвонила и попросила рассказать, «как креститься»: помнила, что Лариса еще в старших классах потянулась к храму. Какое-то время они созванивались и говорили про церковь, про Бога. Затем Светка исчезла снова – и вот новое воссоединение, говорит так, как будто вчера расстались. Уже солидная тетенька с бизнесом. Лариса сначала немного смущалась: она как работала все эти годы на одном месте – так и работает. Больше думала о том, как бы на службы чаще попадать. Потом махнула рукой: каждый живет так, как хочет, нечего смущаться.
Наладив дело, Светлана по сути переехала в деревню, в унаследованный от кого-то из родни простенький домик. В город наезжала несколько раз в неделю. Очень радостно рассказывала о новом увлечении:
– Уже и не понимаю, как можно было в городе жить. Вонь, грязь! То ли дело здесь. Я, наверное, хозяйство тут заведу. А пока по лесу гуляю, рыбачить научилась, я вообще обучаемая!
– Это точно, – вздохнула Лариса, у которой никак не получалось освоить заполнение одной новой формы на работе.
– Приезжай обязательно, – потребовала Светка. – А лучше – я тебя сама в субботу заберу.
– Я не знаю, – пробормотала Лариса. Она уже немного жалела, что рассказала Свете про то, что взяла неделю отпуска.
– Ты насчет службы боишься, чтоб не пропустить? Тут в соседней деревне храм есть, отвезу. Только уговор: давай одно воскресенье отоспимся? А потом недельку погуляем, подышишь воздухом, может – вообще решишь перебираться из города. Классно же. Придумаем тебе из дома работу, вместе будем...
– Подожди, подожди. Скорая ты наша, – не выдержала Лариса. – На неделю я смогу, а там разберемся.
– Ну ладно, – явно недовольно протянула Светка. – Все, в субботу жди! Помнишь, ты мне как-то православные газеты привозила? Вот даже там кто-то писал, что в деревне оно благодатнее.
Лариса не хотела пропускать воскресную службу. Сердце неожиданно тоскливо сжалось. Да и газеты она ей привозила давно еще, тогда, в молодости. Но один раз... наверное – можно, решила она.
* * *
– Вот это воздух! – вырвалось у Ларисы.
Она еще только вышла из машины – а уже внутри что-то будто раскрылось. Светка была права: такого воздуха она не вдыхала – видимо, с детства. С детства, когда ее, постоянно болевшую простудами, бабушка и дедушка вывозили в осенний лес. Бабушка собирала грибы, ягоды шиповника, листья разноцветные, чтобы сушить их между страницами Ларисиных больших детских книг. Дедушка сидел на пеньке или поваленном дереве, пил пахучий чай из крышки старого термоса. А Лариса бегала от дерева к дереву, подбрасывала листья вверх, сочиняла сказки на ходу – и через пару часов уже забывала про носовой платок.
– Ну вот видишь! – гордо изрекла Светка, будто она сама производила этот воздух. Все же оставалось в «бизнесвумен» Светлане что-то совсем ребяческое, смешное и простое. – Такой воздух, что городским продавать можно!
Лариса прошлась по пожухшей траве. Огляделась: дом Светы стоял совсем на отшибе, был виден лес – еще яркой, но угасающей дымкой на горизонте. Ближе, чем сельские дома, находились какие-то промышленные постройки.
– Вот смотри, – Светка широко повела рукой. – Ни машин, ни выхлопов, ничего!
Про постройки Лариса не стала спрашивать.
В первые дни ей даже все нравилось. Разговоры с подругой, старые фотографии на стенах, совсем иные, чем в городской квартире, домашние запахи. Лес – что и говорить, очаровал. «Люблю я пышное природы увяданье», – процитировала Светка на первой же прогулке. Почему-то не впали в зимний сон лесные мошки, и Лариса долго разглядывала лоб, на котором отпечатались зудящие укусы.
– Я еще баню построю, в следующий раз будем в бане! – обещала Светка. Ларису вполне устраивала простая ванна после всех прогулок. И травяные чаи на ночь: спиртного подруги не пили.
Лариса не говорила подруге про то, что спалось ей тяжеловато. Раньше она не верила, будто отсутствие икон в доме может ощущаться физически, считала это суевериями. Наверное – потому что разве что на работе оставалась без святых образов, да и там на ее рабочем столе обязательно была маленькая икона, еще и новостройка-храм виднелась за офисным окном. А здесь... Она укоряла себя: и стеснялась спросить, с каких пор в Светином доме нет икон, может – чем-то надо было помочь; и сама могла бы догадаться икону в подарок привезти.
Во вторую ночь Лариса достала из сумки «дорожную» свою, ламинированную крохотную икону, положила у подушки. Только так и смогла заснуть. Вспоминая, как где-то слышала однажды: если где много храмов – так там всем простым людям и кажется, что оно само по себе все спокойно, а стоит отъехать туда, где церквей нет – как как тяжелая плита на грудь ложится. Или беспокойство одолевает.
Как ни внушала себе Лариса, что она едет отдохнуть «на природе» и сменить обстановку – отдохнуть выходило плохо. Даже лес, в котором Лариса так мечтала погулять по осени, как-то быстро перестал дарить детские воспоминания. И теперь уже она вспоминала строки Пушкина:
Два дня ему казались новы
Уединенные поля,
Прохлада сумрачной дубровы,
Журчанье тихого ручья;
На третий роща, холм и поле
Его не занимали боле...
Света все больше проводила дни, уткнувшись в ноутбук. Оно и понятно: работу никто не отменял, когда это твое собственное дело. Лариса приходила к выводу, что она бы так не смогла. Она переделала домашние дела, чтобы помочь подруге, прошлась по сельским магазинам, которые почти не отличались от городских.
Как-то забрела даже на кладбище. Уныло каркали вороны. Было очень много крестов, очень. Крест, а не памятник, венчал почти каждую могилу, – на городских кладбищах Лариса такого не видела. Тоска снова появилась в сердце, как тогда, когда они с подругой еще договаривались о поездке. Выходило, что кладбище – единственное место, где здесь можно увидеть крест? К Свете она возвращалась медленно, перебирая четки. Прошла мимо единственного заброшенного дома. Света сказала, что там, вроде как, какое-то время собирались для проведения служб, приезжал священник, но потом как-то все прекратилось. Лариса подошла поближе к забору, но за забором, откуда ни возьмись, возникла большая беспородная собака и залаяла на нее. Чья-то? А может, эту землю просто продали?
Лариса почувствовала, что очень-очень хочет в Божий храм. В место, где совершается Литургия. Да, чувствам доверять не стоит, но с каждым днем она все острее ощущала отсутствие церкви, отсутствие этого места, где Небо соединяется с землей. Кто бы раньше ей сказал о таком – не поверила бы.
Она хотела сама доехать до того, «другого села», где проходили службы. Но Света сделала обиженное лицо: «В воскресенье съездишь, мы же договаривались!» Лариса поняла, что Света никуда не поедет. О чем та прямо и сообщила ей вскоре. Света, казалось, недоумевала, зачем подруге вообще это надо. Видимо, совсем забыла о собственном опыте. А нерешительная, боявшаяся потерять обновленную дружбу Лариса не знала, что с этим делать.
«Сама доберусь в церковь», – решила она. Нашла телефон старосты храма в соцсетях, позвонила. Простуженный голос сообщил ей, что храма в селе, собственно, нету, есть небольшое помещение, где идут службы, но батюшки в этот раз не будет: заболел, и заменить некому. А стройка храма застопорилась без благотворителей.
В воскресную ночь Лариса не спала. Утро было темным, неотличимым от ночи.
Лариса, три раза обозвав себя глупой, открыла на телефоне приложение для вызова такси. Кто же сейчас поедет в город отсюда? И чуть не подпрыгнула от радости, когда приложение сообщило ей, что одна машина как раз проезжает мимо деревни по трассе и примет ее заказ.
Она малодушно солгала полупроснувшейся Свете, будто звонила соседка с сообщением о чем-то странном в ее квартире. Быстро покидала вещи в сумку. Бегом помчалась навстречу машине, молясь про себя. «Это чудо!» – повторяла она. Наверное, Хокиджон за рулем белой машины Киа Рио, только что отвозивший среди ночи другого заказчика в соседнее село, очень удивился бы, узнав, что сегодня он оказался христианским чудом для одной растрепанной женщины в не менее растрепанных чувствах.
Доехали до города они быстро, однако на Литургию в родной храм Лариса не успевала. Поменяла в приложении место назначения, вышла у первого же храма на окраине. Вбежала в церковный двор. В детстве она так вбегала в лес с опушки, выскочив из дедушкиной машины. И вдохнула. Возможно, в этом воздухе и были машинные выхлопы, выбросы заводов и что угодно еще. Но в нем же было и то, по чему она протосковала неделю в «экологичном», как его звала Света, домике рядом с живописным лесом.
После службы она поймет, что нужно делать. Вот как, оказывается, проясняются мысли в храме! Она позвонит подруге. Замерзнув на ветру, наконец-то поговорит с ней по душам, чего не вышло за неделю. Выяснит, что произошло у той в жизни и почему та забыла про храм. Позовет ее, на этот раз, остаться ночевать у себя. Света впервые помолится после тех испытаний, которые стали мороком, отбросившим ее от церковной жизни. Решит, что негоже, чтоб на два села и ни одного храма, запишет себе телефон старосты, пообещает выяснить, что случилось с домом, в котором проходили у них службы: ведь столько общалась с соседями-сельчанами – и никто про это не упомянул.
Это будет после службы. А пока Лариса стоит в храме у образа Богоматери и молится, утирая слезы. Словно бы давно не была Дома – и, наконец, вернулась. Молится за себя, за Свету. За веселых и иногда вредных коллег, к которым она вернется завтра. За Светиных односельчан, у которых в наши-то годы все еще нет храма. И даже за Хокиджона. И дышит, дышит полной грудью, будто никак не может надышаться.
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
