Такая жизнь

Юлия Кулакова

– Вот ведь жизнь, – говорит женщина, откладывая газету.
– А что такое?
– Да вот, – та показывает пальцем на немного помятые листы.  – Статья про святой источник. Снова Анна К. пишет, есть у них такая. И на фото она, вон светится в платочке. Не жизнь, а одни паломничества, да благодать, да чудесные батюшки. Где она только все это находит! Там с дочкой, сям с дочкой. Наверное, живет хорошо, в сытости.

Я беру в руки газету. И невольно улыбаюсь черно-белой нежной фотографии.

Я Анну знаю.

* * *

Она не идет, а бежит по улице, в простенькой одежде, в чистом белейшем платочке вокруг шеи. Никто не подумает, что она только что была у врача, на самом первом его приеме, с больными ногами. На обследование, которое необходимо как можно скорее, не хватает денег, но она улыбается: «Господь поможет, Господь!» Сегодня – рано, аж еще до врача – по телефону как раз попросил помочь с работой один «начинающий специалист», которому в его платном вузе почему-то плохо материал объяснили, и она посидит ночью, посмотрит его документы, она все-все помнит, чему ее в институте учили. И «денежку обещали». А мама того специалиста попросила с шитьем помочь. Анна уже расчехлила любимую швейную машинку. И там материал – и там материал, вот как хитро у нее получается. Надо поблагодарить всех святых этого дня за такую большущую помощь.

На работе все выходит ладно. Потому что Господь помогает всегда. Зарплата маленькая, конечно, тем более на двоих, цены растут, скоро опять за квартиру платить, – слава Богу, что квартиру бабушка оставила, маленькую-маленькую, но много ли им с дочкой надо? «Прокормимся, прокормимся», – подбадривает себя Анна.

У одной прихожаночки тетя – зубной доктор. Она обещала посмотреть, что там болит у Анны уже неделю. А сын другой, рабы Божией Марины, обещал за небольшие деньги свозить в область, в монастырь, к духовнику, надо помолиться. В обители тихо и строго, есть чудотворный образ Матушки Богородицы. Леночка так к Ней ручками тянулась в детстве! Пока еще ручки хорошо действовали. Это потом все началось: бессонные ночи, крики, «мамаша, куда ж вы смотрели, раньше надо было к нам в больницу обращаться». А когда раньше? Раньше было «мамаша, вы мнительная, здоровый у вас ребенок». Леночка теперь и говорит плохо. И иногда находит на нее, ох и буянит, ох и буянит... Потом лекарствами проколют в больнице – она и снова добрая, умненькая. Хоть на дому – да учится, слава Богу за всё! А что никто не знает, почему такое случилось с обычным ребенком – так много горя-то сейчас, ох как много, не у них одних. У Катерины Львовны сын эпилептиком стал уже в школе, и тоже все руками развели. У Даны, Данечки, Дарии во святом крещении, муж был работящий, троих деток родили – а его пьяный водитель сбил. Вот Дане и приходится теперь и деньги зарабатывать, и за мужем ухаживать, и за детьми. Анна к себе как-то детей брала, чтобы Дане помочь. Даня плачет, конечно. А Анна ей... не говорит, конечно, но думает: ты не плачь ночами, ты спи, а то отдохнуть тоже надо. По себе помнит, что такое самой тащить попервой... Муж Анны, когда начал увлекаться этим страшным... духовным и телесным кошмаром, Анна и произнести не может слово, – никто и поверить не мог. Свекровь проскрипела «это ты виновата», свекор – тот Анну еще после того, как внучка заболела, видеть не хотел. И внучку тоже, «не от нашего сына, раз больная». Больше Анне помочь было

некому, Анна сирота. Каялась: может, неласкова была с венчанным супругом, может, и правда ее вина есть? Но не она ему страшное зелье колола, не она дружков ему водила. И духовник так же сказал. Муж сам подал на развод, пока голова еще что-то соображала, свекры его отселили в комнатку. Анна приходила. «Что ты ходишь?» – «Паша, ты ж мне муж. И человек, и Божье чадо.» Приносила поесть. Молилась. Но много не могла делать: дочка же, и работать надо. А потом тот человеческий облик совсем потерял. Только Анна помнила, какой он был, светлый, юный, красивый, – да еще Господь Бог помнил. Какие-то женщины, такие же безумные, как Паша теперь, у него в комнатке валяться стали, тоже под зельем. А потом он и умер. Леночка даже оживилась как-то, когда узнала, что папа теперь на небе, молиться начала больше, чем раньше, и так радостно. Может, дал ей Господь какую весточку о нем? У Анны с собой в сумке – красивая сумка, удобная, в церковной лавке подарили, – иконы святых Елены царицы, Павла апостола, Анны Кашинской. И на груди крест да икона Пресвятой Владычицы. Куда ни пойдешь – прямо крестный ход получается! А она и совершает его всегда с молитвой. Дорога долгая, Анна редко ездит на автобусе, деньги бережет, все бегает. Врач сказал – с палочкой ходить, но пока Ангел-Хранитель носит. А деньги нужны, ох нужны! Сказали – Леночка в свое время сможет, если заниматься, в училище поступить, несмотря ни на что. Учителя, что в родной храм молиться приходят, обещали подтянуть, но нельзя же задаром чтобы, они же и семейные, и трудятся, им тоже средства нужны обуться-одеться и детей содержать. Вот Анна и откладывает старательно каждую копеечку. И за всех благодетелей молится. Ей вчера Татьяна овощей с дачи занесла – Анна с Леночкой встали и помолились за благодетельницу, канон почитали. И в паломничества, когда удается поехать с дочкой, – тоже за всех молится, благодарит их и Господа, Который не оставляет. И батюшкам спасибо, то с приноса что дадут, то сами помогут. Храм у них бедный, им самим бы прокормиться, а они вон что. «Благословляю» – и она и отказаться уже не может. «Послушная какая Анька»,  – как-то посмеялась бабушка Рита. Богу послушной быть старается, да, конечно. Ох, бабушка Рита... Большая такая, на медведицу похожа. Внучка ее говорит подружкам: «Бабушка у меня работает в храме вышибалой... ой, то есть подсвечницей!» Подсвечницей. Смешное слово. Будто мы все стоим и свечки Богу держим. Пусть они только горят, не гаснут... А про вышибалу Оля, конечно, погорячилась, но как-то пришел пьяный хулиган в храм безобразничать – так бабушка Рита отставила свои аж две палки, с которыми ходит, в сторону, взяла его за шиворот, да и вынесла за порог. Легендарная у них бабушка вот такая.

Что-то особенно сегодня нога болит... Но Господь поможет, Господь. В обители ее и Леночку любят и от нее записочки всегда в алтарь берут. А люди прознали и пишут: Аня, помолись. Она и молится, и пишет имена. Длинные такие записочки везет. От разведенной-брошенной Гали, от безногого Вадима, от совсем старой Раисы, у которой пятнадцать внуков, от Фотинии, что еще недавно была Фатима и сына-пьяницу вымаливает... От всех. Все чада Божии, все на Него смотрят в уповании. В воскресенье раненько-раненько встанет Анна, разбудит Леночку – и поедут. Только б не случилось с дочкой чего, в последнее время то живот заболит, то ноги, по неделе в больнице, страх! – а Анне и работать надо, и с большой дочкой уже не кладут, сердце «кровоточит», когда дочка там мучается одна, звонит, пишет, – ох, Господи, Господи, будь Ты с нами, поддержи, утиши боль, душу утеши! «Прости, Господи, всё ропщу, Господи...» Благодарить надо, что выходило и ездить к ней, и поесть привозить, и обнять...

Вот и добежала до работы. Слава Богу за всё. А вечером позвали храм помочь убрать – так она обязательно. Леночка даже прийти захотела помочь. Радость-то какая! Молодец у нее Леночка. «И Господь молодец, что Леночке помогает», – так дочка говорила на мамино «молодец», когда младенчиком еще была. Малышка – а понимала: не нам слава, а Богу нашему.

У двери охранник с кем-то разговаривает. Видит Анну и, думая, что не слышно его через стекло: «Блаженная наша пришла». Анна улыбается. В эту минуту она блаженна. Леночка отписалась, что все с ней сегодня хорошо, она дома и учится, занимается. Работа есть, на что кормить дочку – есть, еще и молиться в обитель поедет. Блаженная! Как хорошо быть блаженной в Твоей благости, Боже!

* * *

А газету та женщина домой забрала.

Сказала – дома перечитает. Уж больно радостно написано.

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!