Встреча в лесу
25 июня Православная Церковь празднует память перенесения мощей и второго прославления благоверной княгини Анны Кашинской, одной из святых, что на протяжении столетий окружены особой любовью русского народа. Вниманию читателей мы предлагаем рассказ о чуде обращения человека к Богу, где посланницей Господа явилась благоверная княгиня Анна. Рассказ написан Михаилом Ивановичем Макаровым (1906–2004), прихожанином Данилова монастыря, который в далекие 1920-е годы был звонарем обители. Эта замечательная история наряду с другими воспоминаниями и размышлениями старого москвича вошла в книгу «Сокровенная память души» издательства «Даниловский благовестник».
Как-то в мае месяце 1946 года группа женщин-отдыхающих расположилась на скамейке веранды Дома отдыха «Чай-Грузия» для продолжения начатого разговора.
«Вас интересует, почему я верую в Бога? Расскажу подробно. Когда я в 30-х годах вышла замуж, я была твердо неверующей, но не атеисткой-фанатичкой, как это довольно часто бывает, а просто неверующей, относившейся к верующим без озлобления: верят, и ладно – это их дело. Видно, поэтому я легко ужилась с мужем и свекровью – верующими людьми. Они относились ко мне очень хорошо и никогда не упрекали меня в моем неверии, но, видимо, молились, чтобы Господь вразумил меня.
Когда у нас родилась дочь, а через некоторое время – другая, муж и свекровь осторожно завели разговор об их крещении, но я категорически не соглашалась. Муж и свекровь больше этого разговора не заводили, и у нас в семье по-прежнему были мир и любовь.
Но вот пришла война. Муж на второй день войны был мобилизован в армию. Осталась я со свекровью и с дочками. Жить нам стало тяжелее, но, в общем-то, не так уж плохо. У свекрови под Москвой был дом, и она забрала моих дочек к себе – подальше от возможных вражеских налетов.
Я работаю бухгалтером на Третьем мыловаренном заводе. У нас на заводе были очень расторопные снабженцы, которые неплохо обеспечивали нас продуктами. Я, как только появлялась возможность поехать к дочкам, забирала запасенные продукты и везла к свекрови. Привозимое мною да картошка, овощи и молоко, которые имелись у свекрови, – этого было достаточно для питания дочек.
Однажды осенью 1941 года, под вечер, я шла к свекрови со станции лесом. В руках у меня были две сумки с продуктами. Наверху одной из сумок – белые булки, уже становившиеся в то время редкостью. Вижу, идет мне навстречу стройная женщина в черном. Лицо очень благообразное, глаза большие, вдумчивые. Смотрит на меня.
– Здравствуй, Аннушка, – говорит она, подходя ко мне.
– Здравствуйте, – говорю я ей, а сама думаю: “Откуда она меня знает? Наверное, какая-то знакомая свекрови”.
– Живешь ты лучше других, – говорит она мне, – а вот Богу не молишься.
– А я не знаю, как Богу молиться, – отвечаю я.
– Читай хотя бы “Отче наш” и “Богородицу”.
– Да я и это не знаю, – отвечала я.
– Садись на пенек, я тебе скажу, а ты запишешь.
И она тоже села на пенек, неподалеку от того пенька, на который указала мне.
Мне вдруг стало стыдно, что у меня из сумки выглядывают белые булки, а она, может быть, и хлеба-то черного не имеет. Я достала из сумки две булки и отдала ей.
– Что ты, Аннушка, делаешь, зачем даешь мне? Отнеси своим дочкам.
“Ну конечно, знакомая свекрови, о дочках знает”, – пронеслось в моих мыслях.
– Нет, нет, возьмите себе, я вас угощаю. У нас есть, – ответила я и твердо отстранила протянутые было ею мне булки.
– Ну давай, Аннушка, запишем молитвы-то.
Я вынула из сумки тетрадку, которую несла дочке, карандаш и стала записывать под ее диктовку. Когда я кончила писать, она мне сказала:
– А теперь прочти, я проверю, правильно ли ты записала.
Я прочитала. Она сказала:
– Правильно.
Я подняла на нее глаза, но вместо нее увидела на пеньке мои две булки. Смотрю туда, сюда, вокруг: ее нигде нет, хотя лес был редким. Я как-то сразу невольно заплакала, и мне вдруг стало так легко и светло на душе, как бывало только в детстве. Так, заплаканная, и пришла домой. Увидав меня в таком виде, свекровь заволновалась, но начала меня утешать:
– Не плачь, Аннушка, – не ты первая, не ты последняя. Получила извещение? И другие получают. На все воля Божия. Бог тебя не оставит – проживем.
– Вот мое извещение, – ответила я, показывая ей тетрадку; опять заплакала и рассказала о встрече в лесу. Свекровь очень удивилась, растрогалась и уверила меня, что у нее нет знакомых, похожих на женщину, встретившуюся мне. И было непонятно, куда исчезла та женщина.
Меня этот случай так поразил, что я стала утром и вечером читать сначала по тетрадке и затем наизусть «Отче наш» и “Богородицу”. А потом стала заходить по дороге на работу или с работы в храм.
Однажды по делу мне пришлось быть во Владыкине. Проходя неподалеку от храма и увидев, что он открыт, я зашла в него. На северной стене храма я увидела икону, изображавшую во весь рост святую женщину. Что-то знакомое вспомнилось мне. Где я видела эту женщину? И никак не могла вспомнить.
– Чей это образ? – спросила я, обращаясь к одной молящейся.
– Это Анна Кашинская, – ответила она мне.
– Господи! Это же мой Ангел Хранитель!
Я сразу вспомнила всё: осенний вечер, лес, женщину, две булки на пеньке... Я упала на колени перед образом и всей душой, всем сердцем благодарила Анну Кашинскую за то, что она пришла ко мне там, в лесу... и вновь напомнила об этом здесь своей иконой. И тут же в моем сознании, как молния, сверкнули две мысли: надо крестить дочек и молиться, молиться... Молиться за дочек, за мужа, за свекровь, за тех, кто на войне, за Родину, за всех.
Дочек я крестила и стала систематически ходить в церковь. И я совсем не ожидала, что там я узнаю так много доброго, светлого и совершенно необходимого людям, без чего они не могут нормально жить.
Война окончилась. Муж вернулся целым и невредимым. В нашей семье еще больше мир и благодать. Так я пришла к вере в Бога, к надежде на Него, к настоящей любви. Эту радость теперь у меня никто и ничто не отнимет».
Рассказчица замолчала. Ее собеседницы тоже молчали и задумчиво смотрели на безбрежное море...
Михаил Макаров
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
