Большая Якиманка: прогулка через века

Виктория Михайлова

«От храма к храму: прогулки по православной Москве»

 «...Едем по пустынной Якиманке мимо розовой церкви Ивана Воина, мимо виднеющейся в переулке белой – Спаса в Наливках, мимо желтеющего в низочке Марона. И везде крестимся. Улица очень длинная, скучная, без лавок, жаркая. Дремлют дворники у ворот, раскинув ноги. И всё дремлет: белые дома на солнце, пыльно-зеленые деревья, бурые фонари, плетущиеся извозчики».  

Так колоритно с особой теплотой, подмечая тонкие детали, писал о Большой Якиманке Иван Шмелев, чье детство и юность прошли здесь. Предлагаю нашим читателям перейти по Каменному мосту в Замоскворечье и прогуляться по любимой улице писателя. Какой ты стала, древняя Якиманка, тихая улочка купеческих усадеб и замечательных храмов?

В XIV–XV столетиях здесь еще не было Москвы. Привольные луга среди небольших  перелесков, маленькие пойменные озера с топкими берегами были привычными замоскворецкими пейзажами. Здесь проходил путь на Калугу, который просто и незатейливо звался Калужский тракт. К нему сиротливо прижимались села: Хвостово, Кадашево и Колычево. Мозаика этого московского предместья никак не складывалась в целостную законченную картину, веками оставалась многоликой и пестрой: стрельцы и хамовники (так в Древней Руси называли ткачей); иностранные служаки Василия I, Ивана Грозного и первых Романовых; поляки, облюбовавшие Москву после Смутного времени; казаки Пыжовского полка, татары на Ордынке... Деревенским покрывалом, собранным из совершенно разных лоскутков, раскинулось Замоскворечье. Воспоминанием об этом сохранились названия узеньких и тихих переулков: Хвостов, Старопанский, Казачий, Пыжовский, Голутвинский… На стыке XVIII и XIX веков Якиманка из местечка ремесленников и стрельцов постепенно стала купеческой; одна за другой, как грибы после дождя, появлялись усадьбы, разрастались вокруг них  пышные сады.  И, конечно, живописные церквушки, куда ни глянь! Правда, места эти не спешили расставаться с привычной провинциальностью, размеренностью, сонливостью, спокойными самоварными чаепитиями на верандах у всех на виду…

Страницы более поздней истории улицы дописывались интеллигенцией. Образ Якиманки украшен именами Льва Толстого, Чехова, Достоевского, а также известных  предпринимателей и благотворителей: Демидовых, Морозовых, Бахрушиных, Третьяковых.

Но с самых древних пор главным украшением Калужского тракта были вереницы храмов, нанизанных, словно разноцветные бусины, на длинную ленту улицы. Не переставая, то налево, то направо крестились на них путники. В честь одного из этих храмов и нарекли в XVI веке калужскую дорогу именем Якиманка...

Храм Иоакима и Анны

Назывался этот храм Благовещенским и находился в селе Колычево, там, где сегодня Большая Якиманка встречается с улицей Большая Полянка. Освятили его в 1493 году в честь родителей Пресвятой Богородицы Иоакима и Анны. Интересно, что храм в честь Богоотцов был единственным в Москве за всю ее историю.

Имя Иоаким на славянский лад стало более привычным Якимом и в сочетании с именем Анна зазвучало знакомым всем москвичам названием.

Сначала храм Иоакима и Анны, как и все храмы того времени, был деревянным, а в 1684 году при участии богатых местных жителей его  перестроили в камне. В 1701 году при нем появилась трапезная, а во второй половине XVIII века – отдельно стоящая колокольня. При церкви работали церковноприходская школа и приходское попечительство в память о спасении императора Александра III и его семьи при крушении царского поезда у ст. Борки 17 октября 1888 года.

30-е годы XX века вписали трагическую страницу в историю всех без исключения православных храмов нашей страны. Осквернен был и храм Богоотцов; до 1969 года еще стоял, сломанный, обезглавленный, но власти города решили, что он мешает проезду по Якиманке на Каменный мост, в связи с чем 4 ноября 1969 года редчайший храм XVII–XVIII  веков, увенчанный семью куполами, был безжалостно взорван, хотя мог бы стать настоящей исторической и архитектурной жемчужиной Замоскворечья.

До 1917 года Якиманка была настоящим царством храмов! Ее маленькие низкие домики позволяли видеть не только церкви и часовни, возведенные непосредственно на линии улицы, а сразу все: и те, что в переулках, и те, что на Большой Полянке, – целое созвездие! Въезжающие в стольный град через Замоскворечье, не переставая, крестились, потрясенные их величием, красотой и праздничностью куполов.

Храмы и святыни оберегали и хранили эту улицу от всех невзгод – выходила она невредимой из пламени московских пожаров и «сухой» из воды во время частых наводнений.

Казанский храм на Калужской площади

Ещ один замечательный храм Казанской иконы Божией Матери находился у тогдашних Калужских ворот. «Обширнейший из московских храмов», он первым встречал и восхищал гостей, въезжавших через эти ворота в белокаменную столицу. Архитектор  Н.В. Никитин построил его в греческом стиле и украсил великолепным мраморным иконостасом. Освятили храм в 1886 году. Прежде на этом месте находился Никольский храм, построенный стрельцами Ильи Дурова. Называться Казанским в честь списка со знаменитой чудотворной иконы он стал с 1680 года.

Церковь закрыли советские власти в 1927 году,  организовав в ней музей Горной академии; позже, в 1930 году, хотели снести, но за святыню заступился реставратор Петр Барановский. Не помогло. Вопреки красоте и уникальности храм обезглавили и превратили в кинотеатр «Авангард», который, хоть и простоял почти полвека, производил впечатление, скорее, удручающее и нелепое, чем авангардное.  

В 70-х годах XX века, спешно наводя лоск по-советски к приезду Президента США Никсона, храм снесли окончательно. Православная святыня и архитектурный шедевр глупейшим образом был принесен в жертву непонятно чему.

В конце XIX века ктитором  Казанского храма  был Сергей Иванович Шмелев, отец писателя Ивана Шмелева, который с самого раннего детства обязательно бывал здесь и на будничных, и на праздничных богослужениях. Ожившие детские воспоминания о храме, церковных праздниках, наиболее характерных прихожанах стали основой его романа «Лето Господне».

Ивану едва исполнилось семь лет, когда умер его отец, и вместе с болью от потери самого близкого человека пришло ощущение потерянности, незащищенности, крушения всего, что казалось таким незыблемым. Каждое утро маленький Ваня, сиротливо кутаясь в хлипкое пальтишко, топал по  всей  Якиманке через Каменный мост на Волхонку в гимназию. Правда, учеба не «шла» в голову мальчика, а сверстники только  потешались над его неудачами. Забиваясь под темную лестницу ненавистного заведения, укрывался он от их насмешек.

Домой тоже не хотелось. Мать, овдовев и оставшись одна с детьми, стала деспотичной и порола Ваню безбожно. Настоящим спасением в этот тяжелый период для него стали якиманские храмы. Церквушки, куда он неизменно забегал, возвращаясь из гимназии, и где молился со слезами об избежании наказания розгами, дарили ему ощущение заботы, теплоты и утешение.

К счастью для Вани, мать всё же перевела его в другую школу в Большом Толмачевском переулке. Здесь почувствовал он себя спокойнее, радостнее и учеба быстро пошла в гору.

Первым, кто ставил юному Ивану «пятерки» за сочинения, был учитель словесности Федор Владимирович Цветаев (дядя Марины Цветаевой), уже тогда заметивший литературные способности мальчика. А еще бегал Ваня с мальчишками на рыбалку к пруду Мещанского училища, где не раз встречал Антона Чехова, тоже любившего порыбачить. «А! Господа рыболовы!» – неизменно приветствовал Чехов мальчишек. Иван увлеченно беседовал с ним о любимых книгах, жадно ловил советы о том, какие произведения стоит прочесть. «Я был польщен, что такое ко мне внимание», – писал позже Шмелев об этих встречах.

Жаль, что со времен Ивана Шмелева сильно изменилась улица и о прекрасных храмах, украшавших Замоскворечье, приходится писать в прошедшем времени... Среди оскверненных и разрушенных храмов Якиманки храм Петра и Павла, церковь Преображения Господня в Наливках, храм Космы и Домиана Ассийских..

Один за всех уцелел на Якиманке прекрасный храм Иоанна Воина. Он выстоял во времена войн, революций и даже советских гонений на церковь, никогда не закрывался для богослужений и не обновлялся. Храм уникален и достоин отдельного рассказа, я же постараюсь познакомить читателей с наиболее интересными фактами его истории.

Впервые упоминание о нем появилось в 1625 году. Первоначально построили его при Иване Грозном в стрелецкой слободе у самой Москвы-реки. А в 1709 году храм «перебрался» туда, где находится и сейчас. История этого «переезда» связана с именем первого Российского императора, Полтавской битвой и сильным разливом Москвы-реки.

Как-то раз Петр I проезжал мимо стрелецкого поселения на лошади и обратил внимание на  подплывающих к храму в лодках прихожан. «Что за церковь? Как можно, чтобы храм Божий водой залит был?» – возмутился царь. А узнав, что это церковь Иоанна Воина, немедленно издал указ о строительстве новой каменной в более безопасном месте.

Это было время, когда Русь ликовала в честь победы под Полтавой! Как тут ни возвести новый величественный храм да еще в честь Иоанна Воина, защитника войска русского! По преданиям, даже чертеж будущего храма царь Петр выполнил собственноручно. Да и деньгами помог, целых триста рублей отдал на строительство «во имя и в честь Божия дела» – огромная по тем временам сумма. В книге о вкладах до сих пор значится памятная строка об этом...

Архитектором Иваном Петровичем Зарудным была создана настоящая  жемчужина в стиле  барокко, которое на Руси именовали петровским. После смерти первого русского императора храмы в этом стиле больше не строили. 12 июня 1717 года храм освятил Рязанский митрополит  Стефан Яворский.

Праздничный и яркий цвет храма радует глаз, белые колонны добавляют величия и торжественности, ярко-зеленая крыша и желто-зеленые ее скаты напоминают сказочные мотивы.

Внутреннее убранство величественно и роскошно: изумительные фрески, прекрасные древние иконы в массивных золотых окладах, изящная вязь белой лепнины в куполе.

Главным  украшением храма служит резной позолоченный иконостас, созданный в 1701 году. Этот иконостас был спасен из Трехсвятского храма у Красных Ворот, варварски разрушенного в  1930-е годы, и обрел новую жизнь в Иоановском храме на Якиманке. Многих знаменитых прихожан помнит древний иконостас: жизнь одних начиналась таинством Крещения рядом с ним, других – под его иконами отпевали.

В 1848 году на территории храма в домике священника жил восемнадцатилетний художник Саврасов, детство которого прошло на Якиманке. Отец-купец, не одобрявший желание сына стать художником, безжалостно выгнал Алексея из дома. Будущий живописец бедствовал, живя на холодном чердаке одного из домов на Якиманке, и именно священник поддержал его, приютив в своем домике при храме Иоанна Воина. В итоге уже в 1850 году никому неизвестный юноша Алексей Саврасов получил звание художника и пополнил ряды замечательных русских живописцев.

А еще уникальной  миссией  храма стало спасение уцелевших православных святынь из тех храмов, что были разрушены большевиками в период гонений на Церковь, среди которых частицы мощей 150 святых, Владимирская икона Богородицы, икона великомученицы Варвары из храма на Варварке, икона Спаса Смоленского со Спасских ворот Московского Кремля и икона Иоакима и Анны из того самого храма, что дал название  улице Якиманке.

Бережно хранит спасенные святыни храм. Трепетная забота о них стоила даже жизни  настоятелю храма отцу Христофору Надеждину. За отказ выдать священные реликвии советской власти в 1922 году он был арестован и расстрелян без суда и следствия. Мужественно и спокойно встретил священник конвоиров: «Дайте чаю допить», – единственное, что было им сказано. Протоиерей Христофор Надеждин был канонизирован Русской Православной Церковью в августе 2000 года и прославлен в лике священномучеников.

Среди прохожих, спешащих по улице, не найдется ни одного равнодушно прошедшего мимо и не бросившего хотя бы мимолетный взгляд на удивительный «пряничный» домик, расписной терем из сказки.  «Вот уж диво, так уж диво!» – невольно приходят на ум строки Пушкина, и возникает желание заглянуть за ограду – не здесь ли поющая белочка грызет орешки? Но у Якиманки по поводу этого дома-терема своя сказка – «Сказка о богатом купце».

Более века назад жил-был на Руси богатый купец Игумнов. Владел он огромной мануфактурой в Ярославле и даже золотыми приисками в Сибири. Но больше всего на свете мечтал он Москву удивить чем-нибудь эдаким, доселе невиданным: через реку от Кремля, в неприметной и удаленной от центра Якиманке, задумал дом построить поистине сказочный. Привлек  для этого молодого, но талантливого мастера ярославского архитектора Николая Поздеева. И не скупился ни на кирпич из Голландии, ни на изразцы и глазурь с кузнецовских фарфоровых заводов, ни на изобилие башенок, колонн и арок.

Настороженно отнеслись поначалу горожане к сей диковине, слухи нелестные поползли по городу – дескать в одной из стен замуровал ревнивый купец неверную любовницу-танцовщицу… Особо впечатлительные сторонкой начали обходить дом Игумнова...

А на грандиозном балу в своем расписном тереме устлал купец пол червонцами царскими, на которых и отплясывали гости. Осерчал император Николай II и в 1901 году приказал выслать Игумнова за проделки недостойные в Абхазию. Но купец не унывал и, быстро нащупав очередную «золотую жилу», построил на Черноморье первый рыбный консервный завод, а работников, чтобы усердно трудились, расселил в комфортных условиях. Особо же  преданным делу предоставлял отдельные домики, которые через несколько лет переходили им в собственность. А сады какие высадил там… – загляденье!

Купеческий дом-терем после 1917 года быстренько прибрали к рукам большевики, размещая в нем то рабочий клуб, то Дом пионеров и даже Институт мозга, в котором пристально изучали даже мозг своего вождя. А в 1938 году здание приглянулось французам, и здесь расположилось Посольство Франции, да и поныне находится резиденция посла Пятой Республики. Ведь во все времена французы славились хорошим вкусом.

Якиманка, сегодня ты совсем не такая, как в рассказах Шмелева, пьесах Островского или на старых фотографиях. Из всех центральных московских улиц тебе «досталось», пожалуй, больше всего во времена тотальной реконструкции 70-х годов XX столетия.

Получилась широкая магистраль, застроенная коробками современных зданий. Стремительный поток машин, вечно спешащие пешеходы, «Президент-отель» и сверкающие витрины дорогих магазинов – такова Большая Якиманка сегодня, приспособилась она к стремительному ритму огромного мегаполиса.

Скучной геометрической безликости современных строений можно поставить лишь единственный плюс за то, что на их фоне еще более душевно, уютно и трогательно смотрятся сохранившиеся кусочки исторической Якиманки. Хотите уловить их дух? Тогда давайте свернем в тихие переулки!