Местные жители (продолжение)
Виталий
Вот уж не слишком удавшаяся судьба. Столько дано было этому человеку разных талантов и способностей, но страсти, страсти… А ведь страсть винопития среди всех других страстей – одна из самых коварных и беспощадных…
Не знаю, был ли у меня хоть когда-нибудь собственный дом… Родители были учителями, и почему-то мы переезжали с места на место каждые четыре-пять лет. Курская область, Сахалин, Молдавия, Калуга, Украина… В шести школах учился. Мечта как у многих советских мальчишек, конечно, была летчиком, но медкомиссию не прошел.
Потом – Рижское училище гражданской авиации, четыре года в Грозном (попал туда по распределению), оттуда уехал в Орджоникидзе. А потом - сюда, в Рогожино. Сначала завхозом в школу взяли, потом физруком, а теперь вот математику преподаю. И параллельно окончил Пединститут имени Крупской. А ведь никогда учителем быть не собирался! Да что там не собирался – просто смеялся поначалу над такой перспективой!
Если вспоминать, где хорошо жили – так это в Молдавии, у гагаузов. Народ этот вообще приветливый, а уж к учителям – особое почтение. Каждый год на Пасху нашу квартиру гостинцами заваливали. И полный интернационал был, без ссор и без зависти.
Может, я по своей жизни такой неудачник? Все время хотел одного, а получалось другое. Летчиком не стал по состоянию здоровья, учителем не хотел, а стал… А главное – в последние годы как-то стало пропадать ощущение себя как человека. Внутренняя паника наступает, когда ты не знаешь, зачем и для чего дальше жить. И нет веры в завтрашний день. Да ее, наверное, уже ни у кого из нас больше не будет, этой веры. Во всяком случае, такой, как раньше была.
А с другой стороны, не может же наша жизнь разваливаться бесконечно? Должно же в ней хоть что-то стабилизироваться наконец? Или уже всё, навсегда?.. Но разве так было хоть когда-нибудь, чтобы навсегда?
Петр Иванович
А это, наоборот, один из местных руководителей, человек, по всей видимости, вполне состоявшийся. Но состоявшийся человек, особенно в 90-е годы, отнюдь не значит беззаботный и вечно оптимистичный. Жизнь, разломанная, разбросанная, заставляла думать, и мысли далеко не всегда были радостными…
Двадцать лет я директором совхоза, с середины семидесятых. А до этого здесь же шесть лет был агрономом. Родом из Юдановки, это совсем недалеко, в школе учился в Воронине (это еще ближе), потом сельхозтехникум, потом три года армии (мы тогда урожай на целине убирали), а уж потом - Тимирязевская сельхозакадемия.
За эти два десятка лет жизнь сильно переменилась. Дороги мы сами прокладывали, прежде грязь была непролазная. Дома строили для своих работников, вот эти самые коттеджи. Мы это придумали, чтобы людей к земле привязать, чтобы они почувствовали себя настоящими хозяевами. В начале 80-х это так и называлось: «Рогожинский вариант». Любили о нас тогда в газетах писать, по телевизору показывать наш опыт. Но дело не в телевизоре, а в том, что затея наша удалась. И жители этих коттеджей стали нашими, местными, как мы того и хотели.
В общем, было время, когда мы росли и строились, а когда строишься – ты как-то по-особому чувствуешь себя живым человеком.
А чем мы все живем сейчас? Прошлым. По большому счету – доедаем то, что прежде запасали. А когда доедим?
Но я ведь совсем не о пище телесной. Тем более, как говорится, не хлебом единым… Есть кое-что поважнее материальной основы и наших экономических провалов. Это – разрушение всего строя жизни. Лично для меня все последние перемены – трагедия. В том числе и гибель партии. Поэтому я голосовал и буду голосовать за коммунистов. Кроме них сегодня ни у кого нет социальной программы, заботы о людях.
Что сейчас в нашем хозяйстве? Не то что трактор или комбайн не на что купить – запчасти к тракторам и комбайнам стали для нас недоступны! Удобрения недоступны, которые необходимы на наших глинистых почвах. Третий год из-за этого картошку не сажаем. Но и это бы можно пережить, конечно.
А вот что меня глубоко задевает, оскорбляет, обижает – так это еще одна ложь нового времени. Сколько раз уже нам повторили, что советский рабочий и крестьянин не умели трудиться! Неправда это. Люди работали хорошо – это я говорю как директор со стажем. Плохие работники были, конечно, но это были исключения, причем редкие. За все годы руководства совхозом я, например, ни одного приказа не подписал на субботу-воскресенье, - авральные работы в выходные были просто не нужны, мы и так всё успевали вовремя.
Да и руководитель настоящий обязан знать свое дело, предвидеть последствия каждого своего шага, каждого решения. Быть и политиком, и социологом, и экономистом. Ну и немножко философом, конечно. На всякий случай…
А еще – он должен уметь забывать, что он руководитель, должен уметь жить, не выделяясь среди других людей.
Ну а перспективы… Я лично сегодня ни о каких перспективах рассуждать не могу.
Михаил
Если в двух словах передавать главные качества Миши, то это – порядочность и надежность. Это про таких как он говорится: не купи дом – купи соседа! А он как раз и оказался ближайшим соседом Свечкиных. Крупно им повезло, и они это оценили очень быстро. Михаил и его жена – выпускники Плехановки. Сам он родом с Украины. Но, кроме всего прочего, Михаил еще и философ. И его монолог это подтверждает.
Любопытное все же явление – перелетные птицы… Вот хоть перепелок взять – птичка небольшая, сил немного, а лететь надо очень далеко. Что делать, как выходить из положения?
И вот пристраиваются перепелки к каким-нибудь большим птицам, к гусям, например. И летят они на юг вместе. А когда у перепелок силы кончаются, усаживаются они на спины к гусям и сидят на них верхом как на конях. Гуси это терпят. Почему терпят? Думаю, наверное, потому, что перепелки им при этом перья чистят.
Так они летят вместе и друг другу помогают как могут. И вместе добираются до теплых стран. Что называется, живой пример сотрудничества и взаимной выручки. Но что характерно: птенцов перелетные птицы в теплых краях никогда не выводят. А ведь это значит, что эти самые теплые края для них не дом. Не родина…
Я когда на Кубе служил, был у нас однажды в части такой забавный случай. Один наш солдат очень хотел поймать скунса. Ну вот, видно, не хватало ему этого скунса для полного жизненного счастья. Мы его предупредили о последствиях, но он никого слушать не захотел. Не поверил нам. И пошел ловить свою мечту.
Ну скунс, когда на него напали, и брызнул в нашего героя своей знаменитой вонючей жидкостью. А запах это такой, что метров за тридцать – и то дышать невозможно! Понятно, что после этого в казарму мы его не пустили. Физически просто не могли на это согласиться. Жил он где-то на свежем воздухе, ночевал под деревом, благо, на Кубе тепло. Неделю, а то и больше он ни к кому из нас близко и подойти не мог. Но скунса поймал, мечту свою осуществил.
Вот тут и задумаешься иногда: что такое счастье для человека? Что такое мечта? Точно ли хорошо, если все твои мечты обязательно сбываются? Точно ли ты при этом найдешь свое счастье?..
Отец Сергий
Отец Сергий – обычный сельский батюшка нового постсоветского времени. Не очень опытный, но вполне горячий в делах веры. Впрочем, он и сам о себе расскажет всё необходимое.
Я прямо здесь и родился, вон, рядышком, в Спасе. Хоть если родителей взять – они у меня тоже переселенцы. Детство мое прошло как у всех деревенских ребятишек – в поле, в лесу да на речке. Как, бывало, утром убежим из дому с куском хлеба в кармане – так только в обед домой и заскочим, чтобы по стакану молока выпить. И снова в бегах до позднего вечера. Так и росли.
Священником я быть совсем не собирался. Просто начал потихоньку к вере приходить, начал в Воронинский храм по воскресеньям ездить. Тут меня и заметил тогдашний настоятель, игумен Пантелеимон. Как-то раз подозвал к себе, поговорил со мной по душам. Через какое-то время ввел в алтарь, хоть я сильно боялся и потому сопротивлялся как мог. Но он настоял, я стал в алтаре прислуживать.
А потом велел готовиться к рукоположению. Тут уж пришлось всерьез за книги взяться, церковные службы изучать как полагается. Отец Пантелеимон успел меня рукоположить, а через год – умер. В нем многие при жизни замечали прозорливость.
А народ наш… Народ-то неплохой, это известно, да только настоящей веры маловато. Почти нет ее, веры. Оттого и живем как вздумается, детей растим как получится, умираем как придется.
Но где же Бог? Где заповеди Его? И где вера наша? Какого же мы счастья ищем без веры? Какой гармонии хотим получить без искреннего покаяния? А есть ли оно у нас, настоящее глубокое покаяние? Вот он, главный на сегодня вопрос. Нет, конечно, всегда будут в России кающиеся люди, и духовники будут, и старцы. Но народ наш…
Ведь чтобы прийти к покаянию, надо иметь духовное различение добра и зла. Надо иметь понятие и критерий праведности, а стало быть и греха. Ведь если в жизни твоей, в твоих действиях, поступках, мыслях нет греха – то в чем каяться-то человеку?..
Любопытное все же явление – перелетные птицы… Вот хоть перепелок взять – птичка небольшая, сил немного, а лететь надо очень далеко. Что делать, как выходить из положения?
Заботы сейчас, в основном, материальные. Интересов у современных людей много, вот только идеалов маловато. Все оправдывают себя пословицей: рыба ищет, где глубже… Это так, и отрицать это никто не станет. Это бесспорно. Конечно, рыба ищет места, в котором ей удобнее всего находиться. Вот только рыба, даже самая большая, самая дорогая, не будет за свои дела судима, поскольку она не имеет души, не имеет разума, не имеет свободы выбора. А каждый из нас – будет судим обязательно. И что мы тогда ответим? На какую сторону пойдем – десную или ошуйю?
Вопрос, на который мы не хотим отвечать. Да что там отвечать – мы его задавать себе не хотим…
