Пробный шар
Заур вытянул уставшие за день ноги и пристроился перед телевизором, как вдруг в прихожей хлопнула дверь, потом раздался какой-то грохот, что-то упало, и перед отцом семейства возник семнадцатилетний Бадри. Прямо с порога сын выпалил:
– ...Папа, я женюсь!
Заур бросил страдальческий взгляд на Бадри. Ждал- ждал его после двух старших девочек и вот дождался на свою многострадальную лысую голову. Не достойный продолжатель рода, а какая-то вечная нерешаемая проблема. Стоит вот теперь тут, дышит, будто стометровку бежал. Зрачки расширены, волосы прилипли к мокрому лбу, белоснежная рубашка, надетая только утром, снова вся в пятнах. Обкурился что ли? Отцовский взгляд опустился ниже: хорошие кроссовки известной фирмы, купленные на Новый год за 200 лар, – тоже больно смотреть. На Бадри никаких денег не напасешься.
– Папа, ты слышишь?! – повторил сын. – Я завтра жену приведу.
– Она что, беременная? – наконец лениво спросил Заур, снова оглядывая сына с головы до ног.
– Нет. Пока нет. Но мы это быстро исправим. Я поклялся.
Заур облегченно вздохнул и потянулся за пультом. У Бадри был прирожденный талант влипать в разные истории. Скажем, обчистили на соседней улице магазинчик – кто на стреме стоял? Правильно – Бадри. Зауру тогда в копеечку влетела свобода юного наследника. Через полгода на другой улице драка случилась. Кого первого повязали? Понятное дело – Бадри. И снова Зауру пришлось решать проблему с помощью денег. Перечислять школьные приключения не хватит пальцев на обеих руках. Теперь вот эта новость – женитьба. «Господи, дай мне денег, а ему мозги. И как можно скорее. Сердце последнее время шалит. Работа нервная у лектора, семью кормить надо, еще сын не перестает удивлять», – размышлял про себя Заур.
– ...Папа, ты слышишь меня?! Тебе неинтересно, кого я в дом приведу?
– А какая разница? – Заур оторвался от экрана. – Ты всё равно с ней разведешься через полгода. Или еще раньше.
Бадри, эмоционально жестикулируя, забегал вокруг отца, пытаясь привести веские доказательства того, что они с Ани из принципа проживут долгую жизнь и умрут в один день. И пусть весь мир перевернется.– И кто она? – нехотя поинтересовался Заур.
– Она еврейка.
Заур удивленно поднял брови:
– Надо же… Меня тоже в твоем возрасте тянуло на экзотику. Хорошо, хоть не эфиопка.
– Папа, ты должен завтра пойти со мной и официально поговорить с ее матерью. У нас всё очень серьезно.
– У меня лекции. Что за спешка?
Бадри снова забегал по комнате и привел тридцать три довода о необходимости срочного визита в дом своей избранницы. В противном случае обещал убить себя самыми разными способами, но именно на глазах у родителей. Заур рявкнул пару раз, но ожидаемого результата это не дало. Эмоции отпрыска зашкаливали. Жена Заура, Тамрико, сдалась первой:
– Приводи, кого хочешь, только успокойся, Бадри, моя радость! Заур, умоляю, сходи с ребенком, куда он хочет, и поговори.
Бадри кое-как успокоили обещанием, что утро вечера мудренее, и отправили спать.
На семейном совете родители взвесили все «за» и «против» и пришли к выводу, что всё хорошо, кроме смерти.
– Пусть женится на этой еврейке, – рассуждал Заур. – Выпустит пар, перебесится. Она ему очень быстро вынесет мозг, и максимум через год они разведутся. Как и все дети моих друзей, кто сглупил в этом возрасте. Зато потом Бадри нормально женится лет в тридцать пять или сорок на грузинке. А эта легкомысленная девушка пусть станет для него пробным шаром. Восемнадцать ему через три месяца, тогда и распишутся. Хотя еще вопрос, продержатся ли они вместе столько времени.
Визит к будущей теще состоялся после предварительного звонка-просьбы об аудиенции. Заур надел лучший костюм, Тамрико тоже почистила перышки. Сваты купили цветы, шампанское, дорогущую бонбоньерку размером с журнальный столик и пошли в сопровождении Бадри на переговоры.
Дина, мать Ани, приняла их за накрытым столом в гостиной. Заур напряг все дипломатические способности и хорошо поставленным голосом на чистейшем русском языке, который обычно не жаловал, произнес витиеватую речь о своем роде, уходящем корнями аж в середину одиннадцатого века. Потом описал многочисленные достоинства семнадцатилетнего отпрыска так, что Бадри выглядел в его рассказе эдаким ангелом с небольшим лишь недостатком: «мог бы учиться лучше, но лентяй», хотя славный малый, опора семьи, а значит, в ближайшем будущем станет образцово-показательным супругом.
Дина с ироничным прищуром выслушала экскурс в историю семьи и оптимистичный прогноз на будущее дочери. Ее ответ обнаружил вполне трезвый взгляд будущей тещи на происходящее:
– Да я Вас умоляю. У нас говорят: «Борода еще не делает козла раввином»! Надо посмотреть, что будет из вашего мальчика в хороших руках моей дочки. Я тоже не хотела так рано выдавать Ани замуж, и у меня были на нее свои планы, но, видимо, придется всё переиграть.
Заур поджал губы, но не стал обострять ситуацию. Дальше переговоры пошли как по маслу. Свадьбу решили сделать скромную, на 50 человек, только близкие родственники и друзья с двух сторон, а пышно отметить торжество после совершеннолетия молодых. Так и вышло.
Ани переселилась к Бадри, и жизнь потекла своим чередом. Молодые вели себя как голубки на жердочке: взявшись за руки, гуляли после лекций, целовались, где надо и не надо, заставляя морщиться Заура, который по старинке не поощрял подобных проявлений чувств на людях, но лишь молча ждал столкновения характеров и бурю подростковых эмоций. Однако неприятности пришли с неожиданной стороны. После третьей недели совместной жизни Бадри возник утром перед отцом и деловито сообщил:
– Пап, Ани срочно надо заплатить за учебу в институте за полгода. И еще у нее болит зуб – дай деньги на зубного или позвони кому-нибудь. Ей нужны новая куртка и колготки штук пять. Ани говорит, чтобы ты купил вот этой фирмы. – И протянул бумажку с названием.
– А я причем? – возмутился Заур. – Я содержу тебя и оплачиваю твой институт, а за нее пусть ее мать думает.
– Ее мама говорит, что теперь это не ее головная боль. Пап, не позорься, придумай что-нибудь, а то мне перед Ани неловко...
Зауру пришлось раскрыть карты. Содержание «пробного шара» не входило в его планы. В итоге произошел очень эмоциональный разговор с тещей, который завершился выводом:
– Оставьте эти Ваши манцы! Грузины всегда гордились своими княжескими корням, имея двух дохлых куриц. Лучше быть, чем казаться! Пусть Бадри не уподобляется некоторым и становится мужчиной, поднимает свой зад и едет в Израиль. А уж как его трудоустроить, я о том позабочусь! И, уверяю Вас, ему не придется клянчить деньги на колготки для жены.
Заур и Тамрико, казалось, потеряли дар речи.
– Наш единственный мальчик и Израиль?! Только не это!
Но тут включился сам Бадри:
– А мне нравится эта идея. Кайф. Здесь всё надоело. Решено. Едем в Израиль! В Грузии всё равно еще долго никакой работы не предвидится.
После бури эмоций, криков и сожженных начисто нервов парочка оказалась в Тель-Авиве. Теща сдержала слово и загрузила Бадри по полной программе. В кухне маленького ресторанчика Бадри пахал как лошадь: таскал громадные кастрюли, чистил экзотические фрукты и овощи, мазал бесконечные бутерброды и делал еще много чего такого, о чем не имел понятия в сытой спокойной жизни в Тбилиси. Само собой разумеется, что ненавистный институт, куда его пристроил папа, он бросил и почему-то даже не вспоминал об учебе. Особым стимулом для его новых трудовых подвигов служил растущий животик Ани и толчки малыша, который уже просился в этот новый, неизведанный для него мир. Ани умело и тонко направляла своего двухметрового мужа к новым свершениям, а Бадри вдохновляло, что он мужчина, который, как и все тут, содержит свою пока еще маленькую семью и достойно ведет войну с трудностями, не ожидая от папы решений всех проблем.
Вот только ностальгия вдали от родины неожиданно схватила его цепкой лапой. Он стал искать встреч с грузинскими эмигрантами и захаживать в церкви, которые дома обходил стороной, не проявляя к вере никакого интереса. На чужбине всё, что раньше казалось таким незначительным, засверкало совсем иным, неизученным, светом. Бадри крестил новорожденного Давида и уговорил Ани венчаться. Как ни странно, она согласилась. Крылась ли причина в жестких рамках иудаизма или супруга просто не захотела отказывать Бадри, но факт оставался фактом. Теща не стала вмешиваться в дела молодых, подведя итог очередному жизненному этапу семьи:
– Родители учат детей разговаривать, дети учат родителей молчать. Все-таки ты, Бадри, в руках Ани, а она правильно воспитанная девочка и знает, куда дует ветер.
Потом родилась Мариам. Из Тбилиси звонили Заур и Тамрико, звали вернуться в родные пенаты. Но Бадри, вкусившему воздух независимости и своих, хотя и нелегких, денег, возвращаться не хотелось. Он внимательно следил за революцией Роз 2003 года и ее последствиями, но возвращаться и не думал…
***
Сегодня у Бадри и Ани трое детей. Старший, Давид, служит в армии Израиля. Его родители, чей брак выдержал проверку временем, часто постят в соцсетях фотографии из разных церквей Иерусалима. Промысл Божий раскладывает все шары по Своим, только Ему видимым лузам.
 |
