«Новая Черногория угрожает Церкви, и народ это безошибочно понимает»

О событиях, происходящих сегодня в Черногории, спорном законе о свободе вероисповедания, массовых молитвенных протестах граждан и 800-летии автокефалии Сербской Православной Церкви рассказывает епископ Пакрацко-Славонский Иоанн.

Владыка, недавно в одном из интервью Вы сказали, что происходящее сейчас в Черногории – массовый выход народа на улицы – это то, что «сложено самим народом». Что Вы имели в виду?

Да, это фраза Петра Негоша (владыки-правителя Черногории, автора романтической поэмы «Горный венец»), с которой молодой владыка Даниил обращается к коло, а коло в «Горном венце» играет роль совета народной мудрости – Vox populi, коло судит и выносит конечное решение. В Черногории сейчас проснулось именно это Негошево коло, и это не организовано ни митрополитом Амфилохием, ни епископом Иоанникием, а тем более кем-либо из Сербии или черногорской политической оппозиции. Это в самом деле, как говорили некогда, «случился народ», народ, на самую сокровенную святыню которого посягнули.

И сейчас всё происходит именно так, как должно происходить в истинной Церкви: народ восстал, и Церковь его ведет. Это, действительно, подлинное чудо Божие, ибо народ встал на защиту веры. В колоннах, которые идут по Черногории, есть и те, кто считает себя сербами, и те, кто считает себя черногорцами. Участвуют и представители исламской общины, потому что они увидели здесь истину и чистоту; люди вышли на защиту того, что исконно им принадлежит. Мы видим это и по реакции всего нашего народа, и по реакции других Поместных Церквей, и по реакции инославных, в частности Папы Римского, который направил письмо митрополиту Амфилохию и черногорцам, где подчеркивает, что этот закон неприемлем и невозможен, если его не одобрят все религиозные общины и, прежде всего, самая крупная и значительная из них – Сербская Православная Церковь.

Мы смотрим новости, слушаем теологов, но как можно объяснить суть вопроса обычному зрителю, не только православному и не только сербу? Как, с Вашей точки зрения, объяснить, почему происходит то, что происходит?

В начале августа 1991 года я приехал в Черногорию, чтобы стать послушником сначала в монастыре Савина, а год спустя на Цетине – на тот момент мы застали всего 20 монахов и монахинь, священников – людей, которые жили в страхе от пережитого террора. Черногория в бывшей Югославии была самой жесткой, самой коммунистической частью Югославии, единственной частью, которая могла соперничать с нашим советским собратом. Коммунистами было убито в 1945 году 109 священников – такого не было в других регионах Югославии; я уже не говорю о страшном Голом острове, в котором не менее половины населения составляли черногорцы: и как заключенные, и как тюремщики.

Это одна из самых страшных трагедий Черногории: по сей день в большинстве городов центральные площади носят имена «жертв Голого острова» и «Голого острова». В 1948 году была страшная междоусобная резня, и не будем забывать, что главная трагедия произошла в апреле 1945 года, когда несчастные черногорцы с женами и детьми массово покидали Черногорию, так как там был страшный междоусобный конфликт.

У нас, слава Богу, особенно в Боснийской Краине, где было сильнейшее движение сопротивления во время Второй мировой, практически не было таких конфликтов. А здесь усташи [ 1 ] приходили и вырезали всех, невзирая на то, что делал или не делал человек, поднимал или не поднимал он восстание (после капитуляции югославского королевского войска 17 апреля 1941 г. и распада Югославии Черногория вошла в состав итальянской оккупационной зоны. 12 июля 1941 г. оккупационные власти при поддержке провозгласили независимое и суверенное государство Черногория. А 13 июля 1941 г. страну всколыхнуло мощное антифашистское выступление. – Примеч.переводчика).

Если черногорские коммунисты уничтожили 109 священников, как Вы думаете, чего можно было ожидать тем, кто был в той трагической гражданской войне на другой стороне?

Итак, беженцы добрались до Левче поле (область в Боснии и Герцеговине. – Примеч. переводчика), и здесь в районе Разбоя (город. – Примеч. переводчика) 7, 8, 9 апреля 1945 года происходит страшное: усташи, поняв, что войне конец и им конец, устраивают побоище черногорских повстанцев. Их ведут в Стару Градишку (место, где был усташский лагерь смерти для сербов. – Примеч. переводчика), и там забивают лидеров. Это было дней за 15 до того, как был ликвидирован Ясеновац. И тогда двое предателей Секула Дрлевич и Савич Маркович Штдимля заявляют, что на самом деле они хорваты, что черногорцы – это хорваты, 800 лет назад оккупированные Неманичами (Неманичи – династия в средневековой Сербии (1170–1371). Ее родоначальник великий жупан Рашки Стефан Неманя заложил основу единого государства в Сербии. – Примеч. переводчика), и теперь они хотят вернуться к своим корням. Они выдают новые значки и новые символы людям, окруженным усташскими стволами и штыками, и провозглашают их армией новой Черногории в союзе с усташской армии. Именно в тот момент впервые в истории поется гимн сегодняшней Черногории! Гимн сегодняшней Черногории впервые поется в Старой Градишке в 1945 году в знак союза с Независимой державой Хорватской! Мы спрашиваем: что приходит сегодня в Черногории? Вот что происходит! Вот кто у власти в Черногории сейчас и вот какими символами они пользуются.

Неслучайно Австро-Венгрия рушит Ловченскую часовню (часовня на горе Ловчен, где похоронен владыка Петр Негош. – Примеч. переводчика), социалистическая Югославия рушит Ловченскую часовню – убивает самосознание народа. И люди, основавшие тогда новую Черногорию, проусташскую Черногорию, используют те же символы и делают их символами современной Черногории. И против этого восстает народ, так как, по сути, сегодняшняя власть угрожает православной сущности народа.

И, во-вторых, к сожалению, свою роль сыграло и властолюбие короля Николы. Хотя король Никола за время существования королевства Черногории не стремился создавать никакого «черногорства» (черногорцы – географическое определение сербов, живущих в Черногории), он хотел сесть на трон объединенного в 1918 году сербского народа, и, когда этого не произошло, он захотел получить Черногорию и создать для нее свою Церковь. Но не отделял ее от Сербской Православной Церкви, напротив, упрекал Карагеоргия за то, что тот перенес Патриарший трон в Белград, так как считал, что трон должен находиться в Печской Патриархии, после первой Балканской войны отошедшей Черногории.

Следующий момент заключается в геополитическом и геостратегическом положении, так как мы переживаем сейчас один из видов холодной войны, где определенную часть международного сообщества устраивает разделение, возникшее с вмешательством Константинопольского Патриарха в дела Украины. Это часть определенного плана, но этот план не является главной и исключительной причиной.

И наконец третья причина очень простая – грабеж.

Стала ли для властей Черногории неожиданностью столь высокая массовость сопротивления?

Для нас это стало неожиданностью! А тем более для власти Черногории! Это неожиданность для Церкви, для всех нас. Это чудо Божие. Народ, который в 1991 году забрасывал камнями Цетиньский монастырь, где служилась Литургия и камни падали на Тело и Кровь Христовы! Этот народ молится Богу, защищая свою Церковь, сотни тысяч людей каждый день совершают многокилометровые молитвенные шествия. Это подлинное чудо Божие. Такого не было никогда в истории. Ведь что мы застали здесь 30 лет назад? В храмах змеиные гнезда, а по дороге в Острог к святому Василию стояла разрушенная церковь с выбитыми на ней лозунгами Броз Тито; не было храма, который не был бы разрушен, запущен, руинирован; наши монахи потеряли здоровье и жизни, восстанавливая храмы и монастыри. И вот от такого запустения до многотысячных крестных ходов!

Президент в июне прошлого года заявил, что он добьется автокефалии для Черногорской Церкви. Была ли прежде так называемся Черногорская Церковь автокефальной? Мы слышим заявления: «Чтобы вернуть автокефалию или получить ее». Как это возможно?

Мы в социалистической Югославии имели подобный случай. Это проблема Македонии, сегодня Северной Македонии, как ее называют, и ее Церкви. После Второй мировой войны Церковь Македонии имела всё, чего только могла пожелать: называлась Македонской, пользовалась македонским языком, который в те годы создал Блаже Конески, написав за год историю языка, грамматику, правописание и словарь. Македонцы сами выбирали епископа, избрание которого утверждал Патриарх в Белграде. Патриарх Герман носил титул Патриарх Сербский и Македонский, и невозможно было себе представить, что кому-то будет нужно больше, чем всё это, для нормальной церковной жизни. Но партии было нужно больше, и в 1967 году Собор провозглашает Автокефальную Македонскую Церковь, и тогда, действительно, несколько епископов и священников отделилось. И это проблема Церкви – мы пытаемся ее решить путем переговоров, но, к сожалению, она не решается вот уже 50 лет. Ни одна Поместная Церковь не признала эту самопровозглашенную единицу.

С другой стороны, то, что мы имеем в Черногории, я даже не стал бы комментировать. Это четверо изверженных по разным причинам из сана священника, которые после лишения сана посреди улицы провозгласили себя Автокефальной Черногорской Церковью. Всё это можно воспринимать лишь как шутку… Знаете, когда я был монахом в Цетиньском монастыре, к нам приходили их последователи, чтобы креститься. Мы их спрашивали: «Люди, разве вы не являетесь известными последователями ЧПЦ?» На что они отвечали: «Мы не сумасшедшие – мы понимаем, что это не Церковь, но поддерживаем эту структуру политически». Ну а затем на Цетине пришли те, о ком я говорил раньше, истинные последователи черногорской самозваной церкви. Ворвались в Цетиньский монастырь со стороны митрополии человек пятнадцать-двадцать; помню, тогда с нами был и отец Иоанникий (теперешний епископ Будимлянско-Никшичский), почти всё братство было там в тот момент; ворвались, чтобы угрожать нам. Бобо Богданович, их тогдашний вождь, закончил свои дни в Военно-медицинской академии в Белграде; ворвались, но, прежде чем уйти, один из них мне крикнул: «Мы снова будем бросать вас в ямы!» Именно это иллюстрирует то, что сегодня происходит в Черногории. Я запомнил эти слова и никогда не забуду: «Мы снова будем бросать вас в ямы!» А сейчас я думаю про него: «Подожди, с кем ты себя отождествляешь? Кого это "вас"? Ты идентифицируешь себя с кем-то из тех, кто убивал тех 109 священников? Как коммунист? Хотя не верю, что в 90-х можно было быть таким коммунистом. Или с усташами, которые известны по этим ямам?» Ответ прост – он и то, и другое. Его новое черногорство, как я уже говорил, создано и рождено в том союзе с усташами, и он с ними отождествляет себя. Вот эта новая Черногория, которая угрожает Церкви в Черногории, и народ это безошибочно понимает.

Да. Давайте вернемся к самому закону. Существует ли где-то в мире подобный прецедент, когда демократическая, как она сама себя называет, Черногория, секулярное государство, вмешивается в дела Церкви?

Итак, существует два договора, регулирующих отношения государства и Церкви: первый подписан с Республикой Хорватской и второй – с Боснией и Герцеговиной; оба эти договора могут быть образцом для любого государства, которое хочет урегулировать свои отношения с Печской Патриархией – Сербской Православной Церковью. Один из них подписан митрополитом Иоанном от имени и по благословению Священного Синода и Патриарха Павла, так как Священный Синод и Собор должны принять и одобрить такой договор. Второй – договор с БиГ – подписал лично Патриарх Павел. Но они не могут быть подписаны без поместных епископов, так же как поместный епископ не может это сделать без согласия Синода и Собора. И это очень просто, и нет причины, по которой это невозможно в Черногории.

Дело в разнице между этими законами, ибо закон, принятый в Черногории и до принятия которого черногорские власти подписали договоры с Римско-Католической Церковью и исламской общиной и с очень небольшой и почти не существующей еврейской общиной, является тоталитарным законом, который практически сам себе и государству дает право оценивать, что принадлежит государству, а что Церковь может оставить себе. Это немыслимый, неописуемый, неизвестный случай в современном законодательстве, который доказывает, прежде всего, злое намерение: другим религиозным общинам государство говорит: «У нас с вами всё урегулировано и проблем нет», – а закон распространяется только на Православную Церковь. В законе же сказано, что государство оценивает, что построено до 1918 года и что принадлежит черногорскому государству, а что Церкви. Церкви, которая основана в 1219 году как самостоятельная епархия!  На 670 лет раньше, чем возникло государство Черногория! У Церкви государство должно просить подтверждения своей легитимности, а не наоборот. Зетская епархия существует с 1219 года, затем святой Савва создал Жичскую епархию, затем Печскую епископию – позже Печскую Патриархию, что является названием, которое по новому уставу СПЦ должно вернуться, и таким образом будут восстановлены оба исторических имени: Сербская Православная Церковь и Печская Патриархия. Название СПЦ мы формально приняли в начале ХХ века после того, как в 1920 году снова объединились с Печской Патриархией, которая отпала после событий того времени.

Отдельные части СПЦ самостоятельно действовали в силу бед и невзгод, постигавших Сербскую Церковь. Так самостоятельно действовала Карловацкая митрополия в Австро-Венгрии: епархии Арадская, Северинская, Темишоарская, Пакрацко-Славонская, Карловацкая, Будимская, Бачская – они не могли исторически быть привязаны к Печской Патриархии, так как она была насильно упразднена турецкими властями в XVIII веке. Черногорско-Приморская митрополия если где-то и существует как самостоятельная, то это самостоятельность де-факто, а не де-юре; можно было сказать: да, там есть митрополия и еще епархии, которые существуют самостоятельно в силу постигшей их мученической судьбы.

И, конечно, мы едва дождались в 1920 году объединения. Сербия-победительница, которая оставила за собой Первую мировую войну и две Балканских войны, была первой, как и должно было быть в тот момент, и митрополит Дмитрий стал Патриархом Сербским. А уже следующим Патриархом был черногорец, то есть происходил из нынешней Черногории, Варнава из Плевля, где сегодня неслучайно, может быть, наиболее сильное сопротивление. Именно в Плевле, который принадлежит епархии Милешевской, откуда пришел великий Патриарх, возможно, величайший после Патриарха Павла, – Патриарх объединенной Печской Патриархии Варнава, который построил практически всё, что мы имеем сегодня в Белграде: от Патриаршего двора до церкви святого Марка. Его наследником стал Патриарх Гавриил Дожич, которого ждала страшная Вторая мировая, который оказался в лагере Дахау, провел там несколько месяцев с осени 1944 года. Иногда говорят, он был почетным заключенным, а я вам отвечаю: «Давайте, извольте, попробуйте побыть почетным заключенным». Затем были Патриархи из других регионов, а Патриарх Павел из Западной Славонии был украшением объединенной Печской Патриархии.

2019 год – год 800-летия самостоятельности Сербской Церкви. Считаете ли Вы, что мы недостаточно торжественно его отметили? Этому событию мало уделили внимания, о нем мало говорили…

Я помню два великих события 80-х годов: первое – освящение восстановленной церкви в Ясеновце 3 сентября 1984 года, когда Литургию служили три сербских Патриарха: Патриарх Герман, Патриарх Павел как епископ Рашско-Призренский и Патриарх Ириней, наш нынешний Патриарх. Это был момент возрождения нашего народа здесь, в Краинах, и особенно у нас в Боснийской Краине (говорю «нас», потому что я родом отсюда); это было огромное собрание – невозможно было подойти к храму, который освящался и в котором служили. А потом произошел Собор в 1986 году, когда отмечалось 800-летие монастыря Студеница. Этот Собор ознаменовал духовное возрождение центральной Сербии во всей полноте, тут были десятки тысяч людей. В этом смысле эти события 80-х в социалистической стране, действительно превосходят те, о которых мы говорим сейчас, но если посмотреть с другой стороны, то, что сейчас происходит в Черногории,  это и есть истинное прославление 800-летия автокефалии Сербской Церкви. Что может быть лучшим доказательством самостоятельности, чем народ, самосознание которого настолько высоко, что он вышел на улицы молитвой защищать свою Церковь! Смотрите, это происходит в Черногории! Мирно, без какого-либо насилия в стране, которая, к сожалению, имеет в своей истории больше междоусобных войн, чем любое другое государство бывшей Югославии. Это подлинное чудо Божие.

Чем это может закончиться?

Посмотрим. Но Церковь Божия уже победила.

Или диалог? Возможно, он мог бы стать единственным решением?

Если бы кому-то был нужен диалог, то этот кто-то давно бы его осуществил. Церковь всегда открыта для диалога. Наконец, если это было возможно в Хорватии, должен сказать, что там принят очень основательный закон, который регулирует отношения Церкви и государства, и он преимущественно соблюдается; если подобный закон смогли создать и применяют в Боснии и Герцеговине, вчера вышедшей из войны, нет никаких причин, чтобы такого не произошло и в Черногории.

Нужны ли переговоры между черногорской властью и митрополией?

Об этом я уже сказал. Нет никакой разницы между митрополией и Патриархией: поместные епископы не могут сами принимать решение без полноты Церкви, так же как Синод и Собор не могут принимать решения без поместных епископов. И, наконец, мирность этих шествий показывает, насколько Церкви важен мир.

Перевод Светланы Луганской

Источник: эфир ТВ Республики Сербской от 23 января 2020 года

Справка

Епископ Пакрацко-Славонский Иоанн закончил литературный факультет в Загребском университете, богословский факультет в Белградском университете.

В 1991 году поступил послушником в монастыре Савина. В 1992 году перешел в Цетинский монастырь, где в канун Рождества Иоанна Предтечи 1993 года был пострижен в монашество с именем Иоанн. В 1997 году назначен настоятелем в монастыре Морачник на Скадарском озере. В 1998 году основал радио «Светигора», первый радио-канал СПЦ.

26 мая 2011 года решением Священного Архиерейского Собора Сербской Православной Церкви был избран викарием Патриарха Сербского с титулом Липлянский. Решением Священного Архиерейского Собора 2014 года избран епископом Пакрацко-Славонским.

Владыка Йован известен в Сербской Православной Церкви и как военный парашютист. В октябре 2002 года он был включен в резервный состав 63-й парашютной бригады, духовником которой является.