Девство
В романе «Стать женщиной не позднее понедельника» Василины Орловой описаны метания девушки, которая принимает нервную суету современной жизни за ее пульс, переживает что-то вроде раскаяния пассажира, отставшего от поезда, и потому торопится любой ценой познать брачные тайны. Эту историю можно считать фотографическим документом, фиксирующим то, что обычно называют духом времени.
И действительно, современная культура не дает подрастающей девушке ясной идеи, способной достойно противостоять граду насмешливых вопросов, призванных оболгать добродетель девства: «Для кого ты себя бережешь?», «Ты хочешь быть женщиной или синим чулком?» Чувствуя себя уязвленной в самой сути своего бытия, девушка начинает ломать естественную стыдливость и расписание занятий в школьном дневнике дополняет установкой: стать женщиной не позднее понедельника.
Возможно, все дело в плохих учителях литературы, ведь уже в самой школьной программе упоминается, как минимум, одно произведение Достоевского, которое могло бы дать надежную идеологическую защиту от подобных провокаций.
В романе «Идиот» роковая красавица Петербурга Настасья Филипповна не на шутку влюбляется в князя Льва Николаевича Мышкина. Это один из самых ярких и красивых героев Достоевского: даже идейные враги и любовные соперники испытывают к нему обезоруживающую симпатию. Помимо прочего, князь оказывается наследником миллионного состояния и делает Настасье Филипповне серьезное личное предложение. Казалось бы, минута нечаянной радости открывает женщине перспективу заветного жизненного счастья. Но сцена оканчивается страшным скандалом. «Именно в эту минуту, – говорит Достоевский устами одного из своих героев, – Настасья Филипповна помешалась». Она отказывается от предложения любимого человека и связывает свою судьбу с ревнивым купцом Парфеном Рогожиным, мрачным фанатиком, который в конце концов и убьет ее.
Причины помешательства и самоубийственного шага невесты не понятны никому, не исключая и князя Мышкина: «Кто же добровольно идет в воду или под нож?» Его недоумение позже рассеивает сам Рогожин: «Ей не под силу у тебя стало, князь, потому и ко мне убежала... Да не было б меня, она давно бы уж в воду кинулась. Потому и идет за меня, что я ей, может, похуже воды, потому что наверное за мною нож ожидает».
«Я известно какая, – говорит о себе Настасья Филипповна. – Я у Тоцкого в наложницах жила. И ты, князь, хочешь меня такую за себя взять?» Любой женщине знакомо особого рода смущение, возникающее при встрече с красивым и блистательным незнакомцем, если сама она не наряжена и не приукрашена. Для того чтобы понять Настасью Филипповну, нужно умножить это ощущение в десятки раз, помня о том, на какую высоту ее любовь подняла князя Мышкина, и учесть то обстоятельство, что принарядиться и приукраситься ей уже невозможно: ее брачные одежды давно украдены сластолюбивым Тоцким. Забыть любовь невозможно. Разделить с любимым бытие во всей полноте «не под силу». Должно быть, это и есть вечная адская мука, от которой остается разве что «под нож или в воду», повторяя иссохшими губами фразу Вальсингама из трагедии «Пир во время чумы»: «Где я? Святое чадо света! Тебя я вижу там, куда мой падший дух уже не досягнет».
Тот, кто уяснил суть психологической проблемы Настасьи Филипповны, не может не поразиться той ясности и легкости, с которой Богоматерь отвечала Архангелу Гавриилу: «Я раба Господня. Да будет Мне по слову Твоему». А ведь Ей было объявлено, что не просто некий святой человек, но Сам Предвечный Бог разделит с Ней бытие в качестве Ее Сына. Так что следует признать правоту Церкви, почитающей Марию как «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим». И можно понять благоговейный страх перед Нею апостолов, ведь даже первый из них – Симон Петр – на призыв Христа смущенно ответил: «Отойди от меня, Господи, ибо я человек грешный».
Книга Бытия, рассказывая о жизни первых людей в раю, упоминает о том, что они были наги и не стыдились. Лишь в результате грехопадения стыд наготы побудил их сделать себе одеяния из листьев и скрыться от Бога за деревьями рая. Расколотая грехом душа человека, наподобие треснувшей линзы объектива, стала давать странную картинку: мир разделился на чистое и нечистое. Именно так представляли мироздание гностики: все материальное связывалось в их ощущении с греховным и скверным; все духовное – с чистым и святым. Отцы Церкви опознали здесь ересь – слишком очевидны были причины подобного нарушения духовной оптики. Чистому – все чисто, и лишь нецеломудрие мыслей побуждает человека испытывать скопческое отвращение или стыд перед брачными отношениями.
Всякий человек, утративший целомудрие, то есть целостность души, в той или иной степени сочувствует гностицизму. Либо мы видим в женщине, по слову Марины Цветаевой, «всего лишь животное, кем-то раненное в живот», и упиваемся механическим блудом, либо глядим на нее с застенчивостью Александра Блока, бубнящего про какую-то незнакомку, с которой даже мысленно невозможно познакомиться.
Для обозначения двух граней нецеломудрия Пушкин предлагал ввести в русский язык заимствованное из французского слово «прюдство», антонимичное «кокетству». «Слово это, – писал он, – означает женщину, чрезмерно щекотливую в своих понятиях о женской чести – недотрогу. Таковое свойство предполагает нечистоту воображения, отвратительную в женщине, особенно молодой. Пожилой женщине позволяется многое знать и многого опасаться, но невинность есть лучшее украшение молодости. Во всяком случае, прюдство или смешно, или несносно».
Предложенный поэтом термин так и не прижился, но его место занял другой – «синий чулок». Как видно, отнюдь не девство порождает подобный тип женщин. У этого явления прямо обратные причины. «Я никогда не целуюсь с парнем, который мне по-настоящему нравится», – признается героиня популярного молодежного сериала. И в ней нельзя не заметить гностической болезни Настасьи Филипповны, которая любит, но не может разделить с любимым бытие во всей его полноте.
