Мужество
В романе Лермонтова «Герой нашего времени» есть поразительное по своей глубине и силе признание в любви. Причем делает его женщина – вопреки канонам романтической литературы:
«Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого... Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, что б ты был лучше их, о нет! Но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая...»
Наверное, каждый юноша мечтает услышать когда-нибудь нечто подобное и в собственный адрес, а потому стремится постичь секрет обаяния своего пола.
Что значит «быть мужчиной»? Что в нас есть такое, чего нет в женщинах и что могло бы быть бесконечно привлекательным для слабого пола?
Рассмотрим, к примеру, такую сугубо мужскую территорию, как область теоретической науки, ну, скажем, математики. Женщин здесь почти нет. Почему? Возьмите знаменитую гипотезу Пуанкаре – одну из семи задач тысячелетия, недавно покорившуюся гению Григория Перельмана, – и попробуйте заинтересовать ею женщину. В 99 случаях из 100 у вас ничего не выйдет. «Затянется ли воображаемая петля бесконечной веревки, переброшенной через Вселенную, если дернуть за эту веревку?» Воистину, легче представить себе даму с бородой, чем женщину, которая позволит себе всерьез озадачиваться подобными «пустяками».
Теоретическую науку можно сравнить с игрой. И это занятие в наибольшей мере отвечает запросу именно мужской души. В идеальном смысле мужчина – это ребенок, играющий в бытие. Женщина, исполняющая материнскую, то есть охранительную, миссию, в бытие не играет. Она слишком прагматична для этого. Охранительное отношение к миру не терпит «пустой игры» и уничтожает саму ее возможность именно потому, что на каждом шагу ставит вопрос: «Зачем?» – и каждое действие оценивает с позиции целесообразности. Игра же по сути своей бескорыстна. В самом деле, зачем ребенок строит дом из кубиков? Низачем. Просто это занятие отвечает некоторым особенностям его внутреннего устроения. Ребенок не может не играть и заражает самим духом игры окружающих. Именно вопрос: «Зачем все это надо?» – есть тот спазм, который парализует женский ум, когда дело доходит до отвлеченных предметов.
Для того чтобы приняться за какое-либо дело, человеку требуется побудительный мотив – ответ на вопрос зачем мне все это нужно?» И только игра способна начинаться сама собой, без видимой причины. Потому философ Йозеф Хейзинга считал игру первоначалом и перводвигателем всей культуры. А Фридрих Ницше мужскую способность «быть как дети» называл высшей ступенью человеческого духа: «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание и игра, самокатящееся колесо.., святое слово утверждения».
Однако и философия, и наука – это далеко не самые важные функции мужества. Ребенок, играющий в бытие, является непосредственным зачинщиком истории, вне которой жизнь превращается в нескончаемый «день сурка».
Генетическую связь истории и мужества в первую очередь переживает тот, кто завязывает серьезные отношения с женщиной. Юноша, почувствовав интерес к однокласснице, сначала задается вопросом: «Чего хочет женщина?» С этого момента в нем начинается серия духовных трансформаций – поиск себя. Однако сегодня, увы, этот поиск все чаще заканчивается разочарованием. Все дело в том, что мы слишком загостились в женском царстве – мире вещей. Даже добившись в этом царстве известного положения, мы ничего не выигрываем. Так многие из нас, имея возможность подарить любимой дорогое авто или яхту, в ответ сталкиваются лишь со скучающей тоской, притаившейся в прекрасных очах. Вещизмом невозможно насытить женское сердце. Но его можно наполнить трагическим духом истории.
Так фильм Николая Лебедева «Звезда», снятый по одноименной повести Эммануила Казакевича, рассказывает о зарождающейся любви командира разведчиков, отправленных за линию фронта во вражеский тыл, и молоденькой девушки-связистки. Собственно, военный рассказ пронизан этой молитвенной связью двух любящих сердец: невидимый лейтенант, лишенный в целях конспирации даже собственного имени и временами всегда внезапно выходящий на связь под кодовым именем «Звезда», и потерявшая сон радистка, беспрерывно повторяющая в эфире позывные: «Звезда! Звезда! Я – Земля! Ответьте Земле! Как слышите меня? Прием!» Принимая разведданные и передавая лейтенанту приказы командования, радистка только однажды смогла добавить в радиоэфир несколько личных слов: «Мы горячо обнимаем вас, Звезда, возвращайтесь скорее!» Но судьба распорядилась иначе: передав в штаб бесценную информацию, лейтенант достойно завершил свой подвиг гибелью.
В последний раз услышав родной уходящий голос в трубке рации, девушка принимает два радикальных решения. О ее дальнейшей судьбе в финале произведения рассказывает один из второстепенных героев капитан Барашкин: «После войны Катя вернулась в свой маленький городок, где работала в местной школе учительницей истории. Замуж она так и не вышла».
Стоит задуматься: почему исключительная верность любимому человеку приобрела именно такую форму – учительница истории?
В мире женщина распоряжается предметами и обживает пространство, мужчина больше дорожит событиями и стремится завладеть временем. От всякого человека всегда остается хоть какое-нибудь наследство. Почивший художник оставляет после себя картины, банкир – деньги. Когда умирает ребенок, играющий в бытие, зачастую от него не остается ничего, кроме истории. Именно это и произошло с молодым командиром разведчиков. Так Катя, которую по праву можно назвать самым близким погибшему лейтенанту человеком, стала хранительницей подлинно мужского наследства – учительницей истории.
Закон единства и борьбы противоположностей требует противопоставить женскому охранительному прагматизму игру в бытие. Ненадолго привлечь к себе женщину может и состоятельный мещанин, но всерьез покорить ее способен только «ребенок». Трагический дух истории – подлинно мужское обаяние – вот что является оправданием исключительной любви женщин к поэтам, боевым офицерам и даже к революционерам, вроде Эрнесто Че Гевары. Восхищенный и серьезный женский взгляд устремляется к тому, кто сохранил верность призванию и достойно исполнил свою бытийную повинность.
