Дар Божий
Культура в религиозном понимании есть ничто иное как попытка людей восполнить пустоту в собственной душе. Это стремление прикрыть бездну, открывшуюся в результате разрыва с Богом. Поэзия, музыка, театр, кино, политика и даже футбол – все это имеет сокровенную цель: человек стремится хотя бы на время отвлечься от тоски Адама, изгнанного из рая. Ветхий Завет среди прочего упоминает о том, что Саул, первый царь Израилев, был мучим от злого духа, которого мог отогнать лишь псалмопевец Давид, играя на арфе.
Но для того, чтобы создавать культуру, нужен талант. Именно его и получает человек от Бога в качестве подарка. Имена тех, кто разумно и бережно распорядился даром Божиим, сохранила история – Гоголь, Васнецов и Чайковский по сей день живут в памяти людей. Но в мире найдется гораздо больше других, неизвестных – тех, кто пренебрег щедротами Творца и, как говорится, «зарыл свой талант в землю».
Сегодня «талантом» называют выдающиеся способности человека. Но изначально это слово означало самую крупную весовую и денежно-счетную единицу в Древней Греции, Вавилоне, Персии и других областях Малой Азии. При Александре Македонском один талант составлял почти двадцать шесть килограммов серебра. Известное выражение возникло благодаря евангельской притче о том, как богатый господин, уезжая в чужую страну, поручил рабам свое состояние, при этом дав первому пять талантов, второму – два, а третьему – один. Первые двое пустили полученные таланты в дело и принесли хозяину хорошую прибыль, а последний пошел и закопал свой талант в землю. По возвращении господин похвалил первых двух рабов и сказал каждому: «В малом ты был верен, над многими тебя поставлю». А третьему рабу, который вернул господину свой талант, попенял на нерадивость: «Лукавый раб и ленивый! Надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я получил бы его с прибылью».
Мы привыкли воспринимать свои творческие способности как драгоценное украшение, которым можно обратить на себя внимание окружающих или отложить в сторону; как ценность, за которую никто не потребует отчета. Но из евангельской притчи становится ясно, что вместе с талантом Господь дает и задание: если ты можешь сделать что-то по-настоящему хорошо – значит, ты должен это сделать.
Неблагоприятная конъюнктура момента и страх перед будущим часто заставляют человека отложить в сторону полученный от Бога дар: слишком велик риск – делать ставку на абсолютный слух или безупречный вкус; лучше быть как все. Но не менее верно способна погубить талант и другая крайность – горделивое противопоставление себя миру и людям.
Творческий путь величайших художников всегда показывает простую вещь: не бывает гениальной постановки задачи – гениальным бывает только исполнение. Ничто не ново под луной, любая идея уже высказывалась кем-то прежде. Это как популярная песня, которую знают все, но лишь немногие умеют пропеть. И уж совсем единицы исполняют ее неповторимо. Гений – это всегда гений исполнения. Так что всякому подлинному художнику должно быть хорошо знакомо смирение Конфуция. Когда философа называли проповедником какой-то новой доктрины, он возражал против этого: «Я толкую и объясняю древние книги, а не сочиняю новые. Я верю древним и люблю их».
К слову сказать, Пушкина всегда интересовала тема отношений поэта и толпы. В юности он решал вопрос так же, как все художники, претендующие на оригинальность: поэт сам избирает предмет своего вдохновения, толпа не властна над ним. Но в неоконченном произведении «Египетские ночи», относящемся к 1836 году, эта уверенность поколебалась. На первый взгляд, тема, звучит по-прежнему:
Зачем арапа своего младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу
И сердцу девы нет закона.
Таков поэт: как Аквилон,
Что хочет, то и носит он –
Орлу подобно, он летает
И, не спросясь ни у кого,
Как Дездемона, избирает
Кумир для сердца своего.
Увы! Эти слова нельзя воспринимать серьезно. Мешает маленькая особенность ситуации: Пушкин вкладывает приведенные выше строки в уста поэта-импровизатора, который сочиняет стихотворение на заданную аудиторией тему, причем творчество осуществляется немедленно и на месте. Это поэт, который работает под заказ, причем на глазах у зрителей, словно повар в японском ресторане. Так что мысль, выраженная в произведении «Египетские ночи» предстает едва ли не насмешкой зрелого Пушкина над тщеславием и апломбом собственной творческой юности. Возможно, поэт понял, насколько он в действительности свободен от «толпы»: настолько, что может спокойно подхватывать и развивать предложенные толпою темы, ничуть не рискуя изменить себе.
Тот, кто благополучно обойдет все искушения, подстерегающие художника на его жизненном пути, в полной мере узнает таинственное предназначение полученного от Бога таланта. Всем известно имя певца Кавказа Михаила Юрьевича Лермонтова. Более всего на свете поэт любил свое вдохновение. И не зря! При жизни оно неизменно выручало его, спасая от той страшной «ночи души» и «великого отвращения», о которых говорили Лютер и Ницше. И после смерти это вдохновение продолжает помогать поэту. Каким же образом?
Вспомним евангельскую притчу о неверном управителе, который приобретал себе друзей, тайком раздавая им богатства своего господина. Христос завещал поступать также: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы когда обнищаете, они приняли вас в вечные обители». Спросим себя: что является подлинным предметом любви людей, чтущих Лермонтова? Искра Божья в нем. Но не Богу при этом достаются друзья, а поэту. Не в храме, а в музее собираются поклонники «Героя нашего времени». Но Господь одобряет и это, считая такой ход верным вложением таланта в дело, которое делает Он, – дело спасения душ. Так же поступили, например, Есенин с Высоцким. Кто сосчитает, сколько молитв возносят о них те, кто влюблен в их произведения? И кто знает: может, именно этими молитвами и были живы оба поэта, не исповедовавшие Христа? Даже сейчас, спустя много лет, не сильно уменьшилось число их «друзей, приобретенных богатством неправедным» – спасительным даром Божиим.
